Иван IV Грозный - Страница 50
Житие митрополита Филиппа рассказывает о том, как он пытался уговорить царя отказаться от опричнины: «… нача молити, дабы государь престал от такого неугодного начинания Богу и всему православному християнству. И воспомяну ему Евангельское слово: “Аще царство на ся разделится — запустеет”. И ина многа глагола со многими слезами…» Не добившись своего, св. Филипп позднее обличил воинство опричников публично: «Мы убо, царю, приносим жертву Господеви чисту и бескровну в мирское спасение, а за олтарем неповинно кровь лиется християнская и напрасно умирают!» Он публично отказал царю в благословении, призывая Ивана Васильевича прежде простить «согрешающих» ему. Открытое антиопричное выступление св. Филиппа относится к периоду, когда массовый террор уже был инициирован «расследованием» по «делу» И.П. Федорова. Митрополита возмущало, помимо всего прочего, одеяние опричников: «черные ризы», высокие «халдейские» шлыки на головах, «тафии»[220], не снятые во время крестного хода. Его замечания по этому поводу вызывали царский гнев. Царь настоял на свершении суда над митрополитом. Суд этот производился со значительными нарушениями относительно церковных традиций, канонов и доброй нравственности. Особая «следственная комиссия» работала на Соловках, где Филипп до восшествия на митрополичью кафедру был игуменом; следователи всеми доступными способами — то посулами, то открытым насилием, — добывали показания против него. В результате доказательная база обвинения, выдвинутого против митрополита, оказалась основанной на клевете и лжесвидетельствах… Филиппа осудили. Архиерейские одежды были насильно сорваны с него прямо в храме, во время богослужения, и заменены на рваную рясу. Некоторые мужественные иерархи противились суду, а когда, под давлением Ивана Васильевича, бывшего митрополита все-таки признали виновным в «порочной жизни», царю не позволили сжечь его[221]. Смертная казнь была заменена ссылкой в тверской Отроч монастырь. Это произошло в ноябре 1568 года. По словам Р.Г. Скрынникова, «…суд над митрополитом нанес сильнейший удар по престижу и влиянию Церкви». Действительно, срамное действие православного государя опозорило Церковь и показало, сколь мало теперь стоит ее честь в глазах Ивана Васильевича. Опричная политика несла в себе мощный антицерковный элемент. Трагическая смерть св. Филиппа дает еще одно подтверждение этому: в декабре 1569 года его умертвил опричник Малюта Скуратов-Вельский[222].
В следующем году по царскому приказу лишились жизни св. Корнилий, архимандрит Псково-Печерский, Митрофан, архимандрит Печерского Вознесенского монастыря в Нижнем Новгороде, а также Исаак Сумин, архимандрит Солотчинского монастыря на Рязанщине. Они упомянуты в официальных синодиках опальных.[223] Синодики содержат также немало имен «старцев», «иноков»,архиерейских приближенных и служилых людей. Некоторые персоны духовного звания, вплоть до архиереев, умученные по велению царя, не вошли в синодики, но их гибель подтверждается иными источниками. Во время опричного разгрома Новгорода и Пскова в 1570 году подверглись нещадному разграблению храмы и монастыри.
К сожалению, русский православный царь отличался несовместимой с его званием любовью к астрологам и «чародеям», порой надолго подпадая под их влияние и даже поступая по их советам в государственных делах. Так, по всей видимости, поставление Семиона Бекбулатовича на российский трон было связано с предсказаниями астрологов[224]. Елисей Бомелий, астролог с репутацией злейшего колдуна, долгое время ходил у Ивана Васильевича в доверенных лицах. Курбский упрекает царя в нелепом пристрастии к астрологии: «чаровников и волхвов от далечайших стран собираешь, пытающе их о счасливых днях». Джером Горсей сообщает, что незадолго до смерти государь «…приказал доставить немедленно с Севера множество кудесников и колдуний… шестьдесят из них были доставлены в Москву, размещены под стражей». Иван Васильевич пользовался их ворожбой и даже получил от них предсказание о дне собственной кончины, сбывшееся, по свидетельству Горсея.
Наконец, Иван Васильевич женился шесть раз[225]. Это намного больше, чем предусмотрено православными канонами. Четвертый брак — прямое нарушение твердых церковных правил на этот счет. Церковь вынуждена была разрешить его: память о недавно закончившемся массовом терроре была свежа, и ни один русский архиерей не мог быть спокоен за свою жизнь. Правда, на царя была наложена епитимья… Для всех прочих, дабы никто не соблазнился примером государя, последовало церковное разъяснение: «да не дерзнет [никто] таковая створити, четвертому браку сочетатися…» под страхом проклятия. По свидетельству Антонио Поссевино, после заключения четвертого брака Иван Васильевич до конца жизни был лишен права принимать причастие.
Дважды он вынуждал сына, царевича Ивана, постригать жен в монахини. А в 1581 году, не умея сдержать ярость из-за слишком вольного, по его мнению, поведения очередной невестки, поссорился с ним и нанес ему смертельную рану[226].
Иван IV прекрасно понимал собственную порочность и время от времени начинал каяться — всерьез, тяжко, скорбно. Нет смысла сомневаться в искренности его покаяния. В1551 году, обращаясь к церковному собору, государь признается в том, что «заблудился», уйдя от заповедей Господа «душевнеителесне»по причине «юности»и «неведения». В 1572 году слова глубокой скорби о своей греховности звучат в его духовной грамоте (завещании). В последние годы жизни Иван Васильевич, стоя одной ногой в гробу, велит писать синодики «опальных» убиенных и рассылать их с богатыми пожертвованиями по монашеским обителям для поминания «на литиях и на литоргиях, и на понахидах по вся дни…»
Другое дело, что покаянные слова и действия государя всякий раз бывали результатом настроения. Кажется, определенную стойкость царь проявил лишь в конце 40-х — начале 50-х годов XVI века, да еще, может быть, в конце жизни, когда здравый смысл подсказывал ему: пора бы всерьез задуматься о встрече с Высшим Судией… Все мы слабы и грешны. Сбрасывая на исповеди груз грехов, так веришь: всё это совершено тобой в последний раз! И какое-то время стараешься держаться, а с Божьей помощью порой действительно избавляешься от порочных пристрастий. Но чаще все-таки бывает иначе: прегрешения вновь нанизываются на твою душу, как шашлычины на шампур. Грешим и каемся, каемся и грешим, и опять каемся… Жизнь христианина состоит из падений и восстаний от греха. Необходимо лишь находить в себе силы для того, чтобы подниматься из пропасти собственных слабостей, сластолюбия и гордыни. Автор этих строк не может назвать себя добрым и нравственным христианином, а потому окончательный суд о грехах государя Ивана Васильевича хотел бы оставить Церкви и Господу.
Но одно сказать все-таки необходимо. Вне зависимости от глубины раскаяния царя, Церкви он нанес огромный ущерб. Гибель и страдания архиереев, священников, близких им людей, унижение церковного авторитета, нарушение канонов, покровительство оккультной деятельности — вот далеко не полный результат государева своевольства.