Иван Федоров - Страница 48

Общался Иван Федоров и с человеком совсем иных взглядов — Симоном Будным, видным деятелем религиозно-национального движения в Белоруссии. В отличие от большинства борцов за сохранение национальной самобытности, Симон Будный считал, что окатоличиванию и ополячиванию должно противостоять не православие, а Реформация. Симон Будный окончил Краковский университет, учился в Италии и Швейцарии, где проникся идеями Реформации. Вернувшись на родину, он некоторое время служил в качестве проповедника, а затем занялся издательской деятельностью, основал типографию, где в 1562 году издал на белорусском языке «Катехизис для деток христианских языка русского», «О оправдании грешного человека перед Богом» и другие книги, в которых излагал свои политические, религиозно-философские и педагогические взгляды, выступал с критикой многих официальных церковных догматов с позиций рационализма. Симон Будный ратовал за сохранение родного языка, призывал любить и использовать родную речь. Обращаясь к аристократам, предпочитавшим изъясняться по-польски, он писал: «Абы ваши княжецкие милости не только в чужеземных языках кохали, але бы ся тожь и того здавна славного языка словенского оразмиловати и оным ся бавити рачили».

Симон Будный обладал блестящим умом и острым языком. Несмотря на различия во взглядах, Иван Федоров и Петр Мстиславец с удовольствием с ним беседовали и спорили. О знакомстве с «друкарями московскими, которые здесь у нас уже несколько лет», упоминает сам Симон Будный. Он же рассказывает, что в разговорах они касались такой интересной и для всех темы, как сверка и редактирование текстов священных книг, причем Будный со свойственной ему язвительностью критиковал работу московских печатников: «Зная, что многие недавние и небольшие ошибки они-то друкари, как сами мне сообщили, по старым книгам исправили, но старые <…> искажения не по московскому собранию книг править, и мало для этого голов Ивана Федорова и Петра Мстиславца». Тем не менее он признает и полезность проделанного ими труда: «Починили то, что могли, за что им другие должны быть благодарны».

Неподалеку от Заблудова находился Супрасльский монастырь, обладавший богатой библиотекой, в которой, возможно, находились издания Франциска Скорины. Ходкевич заботился о пополнении этой библиотеки, впоследствии туда попали и федоровские издания. Иван Федоров мог пользоваться ее книгами при подготовке к печати заблудовских изданий.

Заблудовское Евангелие — последняя книга, на которой имена Ивана Федорова и Петра Мстиславца стоят рядом. Летом 1569 года Петр Мстиславец покинул Заблудов и уехал в Вильну, работать в типографии, основанной на средства богатых купцов Мамоничей. Пути Ивана Федорова и его старого друга и помощника разошлись навсегда. Почему расстались Иван Федоров и Петр Мстиславец — неизвестно. Маловероятно, что между ними, столько лет проработавшими вместе, произошла какая-то личная ссора. Сомнительно также, что Мстиславцем руководил материальный интерес. Хотя купцы Мамоничи были богаты, но их возможности не превышали возможностей Ходкевича. Наиболее достоверно предположение, что Петр Мстиславец, уроженец Великого княжества Литовского, лучше москвича Ивана Федорова понимал сложившуюся культурно-политическую ситуацию. Вильна уже давно имела самоуправление, ее горожане осознавали свою силу и независимость, имели опыт совместных действий. Среди горожан было много православных, была велика нужда в книгах, и Мстиславец мог предположить, что виленские горожане смогут оказать более действенную поддержку книгопечатанию, нежели могущественный, но одинокий магнат Ходкевич.

Когда Иван Федоров и Петр Мстиславец заканчивали работу над Евангелием, в городе Люблине заседал сейм. 1 июля 1569 года была заключена Люблинская уния, согласно которой Литва объединялась с Польшей в единое государство — Речь Посполитую. Великое княжество Литовское доживало последние дни. К Польше отходили Волынь, Подолия, Киевщина. В число этих земель входили и владения Ходкевича.

Гетман был готов к решительному сопротивлению, вплоть до вооруженного восстания, но подходящий момент оказался упущенным, и в конце концов Ходкевичу пришлось смириться. Сломленный духом, наивысший гетман тяжело переживал происшедшее. Он начал стремительно стареть, дряхлеть, ему досаждали мучительные головные боли.

Осенью 1570 года Иван Федоров выпускает еще одну книгу — Псалтырь с Часословцем. Псалтырь украшена двумя гравюрами: гербом Ходкевича и изображением царя Давида — легендарного автора псалмов. Если автором гравюры с гербом большинство исследователей уверенно называют Ивана Федорова, то авторство гравюры с царем Давидом вызывает сомнения. Фигура легендарного псалмопевца выполнена не очень уверенно, а по мнению некоторых искусствоведов, просто «плохо». Если предположить, что это работа Ивана Федорова, то придется согласиться с утверждением А. С. Зерновой, что Иван Федоров великолепно владел искусством декоративного рисования, но гравюры с изображением человека его «затрудняли». Однако более вероятно, что создателем гравюры с царем Давидом был не Иван Федоров, прекрасно осознававший свои возможности, а какой-то неизвестный местный художник.

По качеству Псалтырь значительно уступает другим работам первопечатника. Чувствуется, что он торопился, понимая, что Заблудовская типография дышит на ладан. Действительно, вскоре Ходкевич объявил о закрытии типографии. Иван Федоров с горечью рассказывал: «Повеле нам работания сего престати и художество рук наших ни во что же положити».

Гетман, хорошо относившийся к Ивану Федорову, предложил первопечатнику остаться в Заблудове и подарил ему деревню. Собственное земельное владение превратило бы скитальца-ремесленника в шляхтича и дало бы ему возможность до конца дней своих вести спокойную, обеспеченную жизнь. Искушение было сильным. «И когда в уединение к себе приходил, многими слезами постелю мою омочах, размышляя в сердце своем», — вспоминал впоследствии первопечатник. Но размышления привели к неизбежному выводу — вера в свое призвание и чувство долга одержали верх над стремлением к покою: «Не пристало мне в пахании да сеянии семян жизнь свою коротать. Вместо сохи у меня ремесло художественное, вместо семян житных — духовные семена надлежит мне по вселенной рассеивати». Первопечатник твердо сказал самому себе, что предпочитает «скорби и беды претерпевати, да умножать слово Божие» — и отказался от подарка.

В Заблудове ему больше делать было нечего, он снова погрузил типографское оборудование на подводу и осенью 1572 года с сыном Иваном и подмастерьем Гринем отправился в старинный город Львов.

Дорога до Львова была долгой и тяжелой. В тот год по всей округе свирепствовала моровая язва; путники проезжали через вымершие или вымирающие селения, не решаясь просить пищи и останавливаться на ночлег. Ночевать же в чистом поле было опасно — на дороге пошаливали разбойники. «В путь шествующуми, многи скорби и беды обретоша мя», — вспоминал Иван Федоров.

Но, в конце концов, трудное путешествие благополучно завершилось. Через городские ворота путники въехали в преименитый город Львов, живописно возвышающийся на крутой Княжьей горе над рекой Полтвой.

Львов был основан в середине XIII века в галицко-волынских землях, входивших в состав Киевской Руси. Галицко-волынские земли отличались плодородием, на их территории располагались богатейшие соляные копи, удобные торговые пути соединяли их и с Западной Европой, и с Византией. Основал город галицко-волынский князь Даниил Романович, талантливый политик и полководец, объединивший под своей властью всю Юго-Западную Русь. Новый город он назвал в честь своего сына Льва. После смерти Льва Даниловича в Галицко-Волынском княжестве начались смуты, и в 1340 году бояре пригласили на престол литовского князя Любарта Гедиминовича. Галицко-Волынское княжество оказалось включенным в состав Великого княжества Литовского.