Иван-да-Марья (СИ) - Страница 10

- А... а послезавтра?

- А послезавтра блинков....

- А потом?

- А потом, уж не обессудь, царь-батюшка, пора мне и честь знать. Надобно мне в деревню возвращаться - вдовий век свой вековать.

Призадумался тут царь. Иной всякой бабе деревенской он бы просто велел идти на кухню свою служить... а тут вот не выходит как-то. Да какая ж из нее кухарка? Вона - какая статная да важная - куда там тем княгиням!

Вечером стал царь государственные дела решать. Прибыли ко двору купцы заморские. У них за морем пшеница не уродилась - хлеба в стране не стало. Так и прибыли они просить увеличить торговые поставки. Царь, конечно, радостно потирая руки, призвал к себе своих министров:

- Расширяем, - говорит, - экспорт. Заморянам пшеница наша оченно надобна - хоть втридорога продавать могём! То-то казна пополнится!

- Да как же, - всплеснул руками министр сельского хозяйства, - у нас-то ить тоже пшеницы неурожай нонеча! Коли заморянам ее продадим - так самим хлеб ржаной, черный есть придется.

- Да шанс-то какой! - возразил министр торговли. - Когда-то они к нам еще обратятся!

Авдотья Степановна, за какой-то надобностью рядом случившаяся, слушала-слушала, как мужи государственные спорят, да и решилась наконец влезть:

- А вы бы, - говорит, - заморянам-то рожь бы и продавали. У них, за морем, сроду она не росла небось. Вот пущай нашего хлебца черного и попробуют...

Зашипели тут на Степановну разом все министры: чего, мол, глупая баба, в разговоры государственные суешься? Где, мол, это видано, чтобы черный хлеб на экспорт поставлять? Иди, мол, на кухню - делом займись...

Усмехнулась Степановна, и в самом деле на кухню отправилась - государственные дела решать.

На ужин, к разносолам всяческим, подали купцам заморским свежайший, хрустящий черный хлеб.

- А вот, попробуйте, гостюшки, - приговаривала Степановна, - к царскому-то столу у нас только такой хлеб и подают. Полезный он, знаете, диетический...

Заморяне, не понимая ни слова, кивали и пробовали экзотическое кушанье...

Назавтра царь, любовно поглаживая договор об экспортных поставках ржи, с нежностью поглядывал на Авдотью Степановну.

- Какая женщина... - бормотал он. - Одна всех моих министров разом стоит...

- А ты бы, пап, - посоветовала Марья, - женился б на ней. А что? Ты у нас еще хоть куда жених!

- Да я-то, конечно, хоть куда... да вот... можно ли?

- А что? Царю все можно!

- Да ведь государство-то! Царица все ж - дело нешутейное...

- А ты, пап, не сумлевайся. Уж ежели она с домом да с хозяйством справляется - это, вишь ли, наука непростая, я-то знаю, - так уж с государством-то всяко управится! И в делах разных важных тебе подмога будет, и пирогов да вареников наедимся... - Марья-то вроде как и в шутку говорила, однако ж царю ее слова в душу запали.

"А что? - думает, - ить и впрямь я жених еще - вполне даже ничего себе!"

Стал он за Авдотьей Степановной ухаживать всячески. То цветочков из сада ей преподнесет, то ручку поцелует. Степановна, правда, женщиной была строгих правил, и вольностей не терпела.

- Чтой-то вы, - говорит, - царь-батюшка, раздухарились? Я, между прочим, женщина честная!

- Что вы, что вы, Авдотья свет Степановна! - оправдывался царь, - ить я с самолучшими намереньями!

- Лучшими - не лучшими, - сурово отвечала достойная вдова, - а ежели вы мне еще раз ручку поцелуете, принуждена я буду уйтить от вас, оскорбленная. Али женитесь ужо - тогда и целуйте себе на здоровьице. Хоть ручку, хоть щечку.

Так вот и сговорились царь со вдовицей. Ну, на свадьбу, конечно, пир горой закатили, всю деревню Авдотьину на тот пир пригласили, Ивана с Василием на почетных местах усадили. И стала Степановна царицей.

История пятая - Про Змея Горыныча

Прибыли однажды к царскому двору из соседнего королевства послы с дипломатической миссией. Да как прибыли - так прямо в ножки царю и хлопнулись.

- Не откажи, государь великий, в спасении! Не погуби страну нашу! Сам знаешь - мы тебе всегда военную помощь оказывали, когда надо, и вообще, и государствами дружили всю дорогу... не откажи!

- Ну ладно, ладно уж вам... - замахал руками царь. - Чего надо-то?

- Великое несчастье постигло нас... прилетело к нам чудище крылатое, трехголовое, огнедышащее - Змей Горыныч. Спалил он половину полей наших и половину городов, и дани себе потребовал - чтобы кажный день приводили ему на съедение девицу, невинную и прекрасную. А ежели не приведем когда, грозил и оставшиеся поля и города пожечь... нечего нам было делать - стали отдавать дочерей своих юных жестокому змею. Почти цельный год супостата терпели, три сотни девиц на пожрание ему отдали... только он, подлец, взялся все равно наши поля остатние разорять. Собрался тогда народ всем миром и пошли змея бить. Явились к нему спящему и - ну головы ненавистные рубить! Только тут такая незадача со змеем вышла: у него, как голову ни срубишь, на прежнем месте две новых головы произрастают... в опчем, был у нас змей трехголовый, а стал шестиголовый... да еще больше озлел только. И объявил нам тогда, что за глупость свою будем мы наказаны: не желает он больше наших дочерей простых, а желает теперь по-настоящему полакомиться. Дал он нам неделю сроку, а к исходу недели велел привести ему к ужину девицу - юную, прекрасную, невинную, и, заметьте себе, царских непременно кровей...

- Ага... - задумался царь. - И в самом деле, беда. Ну, а от меня-то вы какой-такой помощи хотите?

- Так ведь... государь великий, из всех соседних царей да королей только у тебя одного дочка есть незамужняя... юная, значится... и все такое.

- Ага. Ну, Маня - да... она такая. И юная, и прекрасная... тока змею вашему на пожрание я ее все одно не отдам, ежели вы об этом. Дружба, знаете ли, дружбой, дипломатия дипломатией, а дочка одна у меня.

- Не погуби, государь великий, - снова забились послы головами об пол, - поглотит нас змей лютый со всеми городами нашими, а после, глядишь, и к вам явится. А дочка-то - что ж дочка? Ты вон, мы слыхали, женился недавно - так дочку новую себе заведешь. Все одно эта, говорят, вредная у тебя... не погуби!

- Тьфу на вас! Героя я вам дам. Есть у меня один... заговоренный. Пущай змея вашего усмиряет. А на Марью и не смотрите даже... не для того цветочек ростили.

Призвал царь к себе Иванушку и велел с послами отправиться и со змеем разобраться. Ну, приказ есть приказ, против царевой воли-то не попрешь. Назвался героем - так надобно, значит, и с чудищами сражаться. Собрал Ваня узелок на дорожку, взял свой меч, сел на коня и поскакал вместе с послами в соседнее государство.

В дороге с послами перезнакомились - звали их Провом и Фролом. И неплохие они вовсе оказались ребята, только запуганные очень.

- А что это у тебя, Фрол, - спрашивает как-то Иванушка от скуки, - за тюк к седлу привязан? Уж больно он велик, чтоб с собой таскать... да к тому и шевелится вроде.

- А это, - говорит Фрол, - Царевна ваша в мешке сидит. Мы ее ночью из терема выкрали, на всякий случай. Мы тебе, герой, доверяем, конечно... а только запас-то, он кармана не тянет. А ну как ты против змея не сдюжишь? Тебе-то ничего - он же, змей, героев не ест. Жесткие, говорит. Прихлопнет, да и весь сказ. А нам как быть? Вот мы и решили ее прихватить - исключительно на всякий случай, чтобы, ежели чего, супостата ужином задобрить.

- А-а, - покивал Ванюша. - Ну, раз на всякий случай, тогда ничего.

Тут царевна в мешке своем забилась, развязал Фрол тесемку, и спрашивает:

- Ну чего тебе?

- Вытащите уж меня, - попросила Марья. - Сама я с вами поеду.

Вынули Пров с Фролом царевну из мешка, взяли с нее слово, что не убежит, и на коня ее посадили. К седлу, правда, все-таки привязали. На всякий случай. Очень Пров с Фролом предусмотрительными были послами.