Иван — коровий сын - Страница 9
Изменить размер шрифта:
Уступил святой отец…
Усмехнулся вновь купец:
Много ль проку в Божьей воле
Против золочёной кровли?
И с Василием тотчас
Шлёт жене такой наказ:
«…Покажи хозяйство парню,
Первым делом — мыловарню,
Как останетесь одни,
Ты в котёл его столкни.
Обнимаю и люблю,
А не выполнишь — убью!»
Юноша перекрестился,
С настоятелем простился
И в далёкий путь спешит…
На груди письмо лежит.
Вечер. Звёзды словно свечи.
Вдруг идёт ему навстречу
Божий странник, старичок:
— Покажи письмо, внучок!
— Не могу! — сказал Василий.
Передать конверт просили
В руки Марковой жене…
— То, вестимо, внучек, мне.
Да письмо-то ведь с ошибкой!
Старичок вздохнул с улыбкой,
И тотчас к нему письмо
В руки прыгнуло само!
Дунул старец на конверт:
— Вот теперь ошибки нет!
Ну, прощай, Василий, что ли,
И доверься Божьей воле.
Бог не выдаст, зверь не съест, —
Молвил странник и исчез.
Было это или снится?
Тихо поле колосится:
То ль пшеница, то ли рожь…
В темноте не разберёшь.
* * *
Вот с письмом пришёл Василий.
И жена наказ прочла:
«Как прибудет в дом посыльный,
Передай ему дела.
Да без всякой проволочки
Пожени на нашей дочке…
Обнимаю и люблю,
А не выполнишь — убью!»
Был Василий в тот же вечер,
С милой Настенькой обвенчан.
Стали жить да поживать,
Да папашу поджидать.
Как богач вернулся в дом,
Чуть не тронулся умом:
Не писал таких он строчек,
А печать его и почерк…
«Ладно, — думает купец, —
Погоди-ка, молодец!»
Вызвал зятя: — Есть заданье.
Отнеси моё посланье
В Тридесятую страну,
К Людоеду-Вешуну.
Задолжал он денег кучу…
Да узнай, как долг получишь,
Про двенадцать кораблей,
Что пропали средь морей,
И без них не возвращайся —
Ну, иди с женой прощайся! —
Зарыдала горько Настя:
— Не видать нам больше счастья!
На тот свет послал отец…
— Ладно, — молвил молодец. —
Всё подвластно воле Божьей,
И тот свет, наверно, тоже…
Что напрасно горевать —
Нам судьбы не миновать!
* * *
Молодец с женой простился
И в далёкий путь пустился.
Прошагал он сто дорог,
Износил сто пар сапог.
Видит — дуб стоит старинный —
И вздремнуть под ним прилёг.
— Эй, Василий, — слышит он
То ли голос, то ли стон…
Оглянулся — никого.
Не поймёт, кто звал его?
Тихо зреет в поле колос.
Вновь раздался странный голос:
— Это дуб тебя зовёт…
Дуб открыл дупло, как рот:
— Вот уже тысячелетье
Я живу на белом свете…
Сколько так ещё стоять —
Ни расти, ни умирать?
В Тридесятой стороне
Ты не спросишь обо мне?
Отвечал Василий: — Ладно,
Коли я вернусь обратно… —
Дуб старинный замолчал,
Лишь ветвями закачал.
Вновь Василий в путь идёт
Мимо гор, озёр, болот.
Где тропинкой, где дорогой
Вышел он к реке широкой.
Видит — едет по реке
Перевозчик в челноке.
Голова бела как снег.
Молвит: — Добрый человек!
Сорок лет как Божьей карой
Я прикован к лодке старой…
В Тридесятой стороне
Вспомни, милый, обо мне.
Ты не мог бы там спросить,
Сколько мне ещё возить?
Отвечал Василий: — Ладно,
Коли я вернусь обратно… —
Перевозчик замолчал,
Головою покачал.
Вновь Василий в путь спешит:
Долгий путь ему лежит.
Вскоре… или же не вскоре
Вышел он на берег моря.
Через море Рыба-Сом
Перекинута мостом.
Ну и рыба! Вот так чудо!
Море ей мало, как блюдо:
Ус один — длиной в версту…
Парень подошёл к мосту.
Только взялся за перила,
Рыба-Сом заговорила:
— В Тридесятой стороне
Ты не спросишь обо мне?..
Я лежу уж тут три года,
Тьма бессчётная народа —
Кто пешком, а кто конём
Топчут рёбра день за днём,
Спину в клочья рвут копыта,
Да в бока перила вбиты…
Долго ль мне ещё лежать,
Этот тяжкий груз держать?
— Что ж, — сказал Василий. — Ладно,
Коли я вернусь обратно…
День шагал он до хвоста,
Наконец, сошёл с моста:
Перед ним лежит она —
Тридесятая страна!
Ни селенья, ни деревни,
Всюду кости, черепа…
Да за чёрные деревья
Вьётся узкая тропа.
Шёл недолго он тропою:
Видит путник пред собою
Частокол из ста колов,
А на кольях сто голов.
Все глазищами вращают,
Голосищами стращают
Да живьём грозятся съесть,
Если смогут с кольев слезть.
Вышла из дому жена
Людоеда-Вещуна.
— Ты зачем пришёл, несчастный? —
Тихо ахнула она.