Иуда (СИ) - Страница 3

И я воскликнул невольно:

– Кто же можетспастись?!.

Он же, глядя на меня,сказал:

– …Кто оставит домы, илибратьев, или сестёр, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли, радиимени Моего, получит во сто крат и наследует жизнь вечную.

И я отошёл. И с того днязнал я наверняка, что мне не быть с Ним вместе. Потому что с того самого дня яне мог выносить Его, как глаза живущего во тьме не могут выносить солнечногосвета.

И когда все спали, я неспал и смотрел на звёзды. Звёзды дрожали, и сердце моё дрожало как звезда. Аднём, когда все сидели вокруг Него и слушали Слово Его, садился я поодаль,скрестив ноги. И, набрав полную пригоршню мелких камешков, бросал их по одному,взрывая придорожную пыль.

VIII

Когда были в ВифанииПерейской, пришёл некто Иосиф в пропылённом кетонете и объявил, что Лазарь,брат Марфы и Марии, тяжело болен. Но Он сказал:

– Не бойтесь, этаболезнь не к смерти, но к славе Божией.

И были ещё два дня вВифании Перейской, и Иосиф был с нами. Дул с юга ветер и гонял по дорогам Переипыль, взвихривая и закручивая винтами. На третий день ветер стих, и Он сказал,что пойдёт в Вифанию, где жили Лазарь, Мария и Марфа. Стал Пётр просить Его,говоря:

– Равви! Давно ли иудеиискали побить Тебя камнями, и Ты опять идёшь туда?

Сказал же так, потомучто зимой, когда были в Иерусалиме на празднике Обновления, иудеи искалисхватить Его и побить камнями за то, что Он, будучи человек, делал себя Богом.

Отвечал Он Петру:

– …Кто ходит днём, тотне спотыкается… Лазарь умер; и радуюсь за вас, что Меня не было там, дабы выуверовали; но пойдём к нему.

Тогда Фома сказал:

– Пойдём и мы умрём сНим.

И пошли в Вифанию, гдежили Лазарь, Мария и Марфа. Я же пошёл в Кериот повидать отца моего. Едвавступил я на гладкие каменные плиты нашего двора, как радостная, обнимающаянебо пальма махнула мне веткой, и печальный кипарис, похожий на старика,закрывающего лицо руками, кивнул мне, и магнолия рассмеялась навстречуароматной струёй, и отец, вышед из дома, пал на грудь мою.

Заколол отец для меняягнёнка, и возлегли с ним обедать. Смешав тёмное вино с водой, произнёс онблагословение. После разрезал хлеб и, обмакнув в соль, подал мне кусок. Когдаже окончили трапезу, отец, собирая оставшиеся крошки, спросил меня:

– Что же Мессия?..

Но я молчал и не знал,что отвечать ему. Тогда, вздохнув, отец сказал:

– Надлежит Мессии прийтииз Вифлеема, из Галилеи даже пророк не может прийти… Но, видно, мёд или патокувиноградную источают уста Галилеянина, если ты, скитаясь за Ним, и нужды неимеешь, что невеста твоя стала женой Симона – сына булочника с Хевронскойулицы?..

Душа моя вышла из меня,когда отец говорил!.. Где ты, Есфирь возлюбленная, где ты, сладчайшая! Но неотзывалась Есфирь, и ревность как меч раскалённый рассекла и опалила моёсердце. Не быть мне с возлюбленной моей, не вдыхать аромата волос её, мягкихкак руно, тёмных как летняя ночь. Не украсить голову её гиацинтовым покрывалом,плеч не целовать и груди не сжимать в ладонях.

Пошёл я из города и скиталсяв горах, где пастухи пасут чёрных коз и овец своих. Лишь наутро возвратился я котцу моему.

IX

Был месяц нисан, иблизилось полнолуние, когда иудеи обыкновенно празднуют Пасху. Отправился я вИерусалим, чтобы провести там дни очищения. И отец мой, заперев лавку, пошёл сомной, потому что собирался продать в храме двух ягнят. Пройдя сквозь Овечьиворота, где прогоняли раньше овец для омовения перед жертвоприношением, отецмой повернул к храму, я же спустился в Нижний город. Придя в харчевню, купил жаренойсаранчи, миску супа и сладкого вина галилейского. И когда ел, услышал, чтоговорят вокруг о Лазаре из Вифании, и спросил у человека за соседним столом,пившего в одиночестве идумейский уксус:

– Друг, что это говорятони о Лазаре?

На что отвечал он:

– Разве ты не знаешь оЛазаре воскресшем? Четыре дня был он в гробу, в Вифании, но Галилейский пророквоскресил его Своим словом. Теперь полнится Иерусалим слухами. Одни говорят,что Он истинно пророк и добрый. Другие – что Он силой бесовской творит чудеса инарод вводит в заблуждение. Первосвященники же положили взять и убить Его…

Вздрогнул я на этихсловах и снова спросил:

– Разве сделал Ончто-нибудь достойное смерти?..

– Нет… Ничего не нарушилОн из Закона нашего…

Пошёл я в Вифанию нагору Елеонскую, чтобы самому видеть Лазаря воскресшего. Встретили меня Марфа иМария, и брат их Лазарь. От них я услышал, как прозвучали громом слова «Грядивон!», и вышел Лазарь из гроба, пеленами повитый. И снова, не сдержав слёз,думал я: «Равви! Ты – Сын Божий, Ты – Царь Израилев…»

И остался ждать Его иучеников в Вифании, потому что все они снова отбыли в Ефраим. Оставалась неделядо Пасхи, когда вернулись они из Переи и с великими почестями вошли вИерусалим. Когда же на другой день пришли в храм, то на дворе язычников, гдебыл большой рынок жертвенных животных, и меновщики меняли любые чужеземныеденьги на монеты храма, увидел я отца моего. Жалкий старик с двумя чёрнымиягнятами по пяти динариев каждый!

Но услышал я шум и,обернувшись, увидел, что опрокинул Он столы меновщиков и столы продающихголубей. И, рассыпав деньги, сделал бич из верёвок и стал гнать животных содвора храма. При этом так говорил о храме:

– …Вы сделали еговертепом разбойников!..

Но когда щёлкнул бич иупал на спины животных, а с опрокинутых столов посыпались со звоном ипокатились по мраморному полу монеты, сделалось во дворе храма столпотворение.Меновщики и гуртовщики кричали, и каждый пытался спасти своё имение. И увиделя, что отца моего оттеснили в сторону, а чёрных ягнят обезумевшие животныеповлекли к вратам храма.

Отец мой стал метаться,потеряв своих ягнят. И увидел я слёзы в желобах морщин его. Я же малодушноотвернулся и пошёл туда, где слепые и хромые обступили уже Его, ища исцеления.И Он исцелял их.

С того дня не видел яотца моего.

X

На другой день сновапошли в Вифанию. Взойдя же на гору Елеонскую, стал Он скорбеть об Иерусалиме,говоря:

– …Не останется здеськамня на камне; всё будет разрушено…

И ещё многопророчествовал. Я же дивился: может ли Мессия хотеть гибели города Давидова? И,отойдя от Него, подошёл к обрыву и стал смотреть, как мелкие камешки летеливниз из-под моей сандалии. И, отскакивая от склона горы, ударялись о стволыдеревьев и терялись в траве.

Подошёл Иоанн сзади итихо спросил:

– Не хочешь ли тыпрыгнуть, Иуда?

Я же ничего не отвечалему.

На другой день собралисьв Вифании в доме у Симона, которого исцелил Он от проказы. Пришла же Мария,сестра Лазаря воскрешённого, и принесла алавастровый сосуд. И как никто необратил на неё внимания, встала у Него за спиной, а сосуд держала в руках.Опустившись на колени, разбила шейку сосуда, чтобы никому больше не смогпослужить он. И комната прокажённого наполнилась благоуханием, потому что всосуде принесла Мария нардовое миро – чистое, драгоценное. И все, кто был вкомнате, повернулись к Марии. Но она, как бы не видя никого, возлила масло наголову Ему. Точно душу свою простёрла перед Ним и сердце своё бросила к ногамЕго. Все же молчали, негодуя на Марию за то, что не хранила в себе своихчувств, и что никто не имел столько любви к Нему. Я же засмеялся громко исказал:

– Миро нардовое ценитсяна вес золота, такой сосуд стоит динариев… триста! Можно было бы продать его ираздать деньги нищим.

И некоторые согласилисьсо мной и стали роптать, говоря:

– К чему такие траты?..

Иоанн же, подойдя комне, шепнул:

– Вор…

Но Он возразил всем,сказав:

– Оставьте её; онасберегла это на день погребения Моего. Ибо нищих всегда имеете с собою, а меняне всегда…

Но я уже вышел изкомнаты, потому что прав был Иоанн: думал я не о нищих, а о том, что тристадинариев – это два белых осла. Была же ночь, и темнота разлившаяся укрыла меня.Выйдя из Вифании, расстелил я на земле симлу[6]и, улегшись, стал смотреть, по обыкновению своему, на звёзды. Как вдруг одназвезда сорвалась с неба и покатилась вниз. И тотчас вздохнул филин,расхохоталась гиена, и где-то в селении осёл крикнул трижды. Поднялся я ипобежал с горы Елеонской к Иерусалиму. По временам закрывал я глаза и, казалосьмне, что лечу в пропасть. И ящик с деньгами, который носил я, подпрыгивал набегу, и монеты в нём со звоном подпрыгивали, и звон их подгонял меня, точноудары кимвала.