Иуда Искариот: предатель или святой? - Страница 6

4. Напротив, суждения евангелистов и их оценка этих событий не могут быть признаны объективными и потому нуждаются в критическом осмыслении. В ряде случаев они не только субъективны и предвзяты, но и ошибочны. Однако следует признать искренность евангелистов в их намерениях передать в своих рассказах правду.

5. Все изречения Иисуса, цитируемые евангелистами, следует считать истинными и не должны подвергаться сомнениям.

Под первыми тремя и последним постулатами наверняка подпишутся и сторонники консервативно-догматической точки зрения, однако четвёртый постулат, без сомнения, вызовет у них возражение. Если данное исследование базируется на позициях христианства и следует основным принципам и догматам христианского учения, – могли бы возразить они, – мы не вправе подвергать сомнению не только слова Иисуса, но и свидетельства авторов книг, составляющих св. Писание. То, что Библия является богодухновенной книгой, вряд ли может быть оспорено.

Ап. Павел свидетельствует:

И Он поставил одних Апостолами, других пророками, иных Евангелистами, иных пастырями и учителями, к совершению святых, на дело служения, для созидания тела Христова (Еф. 4:11-12).

Из чего следует, что Господь избрал евангелистов по собственной воле, т.е. «поставил» их нести людям свою Благую Весть. Совершенно очевидно, что мы не вправе усомниться в правильности божественного выбора: наверняка этот выбор был не случаен. Выполняя роль проводников Слова Божьего, авторы Евангелий зачастую и сами могли не знать всех фактов и перипетий излагаемых ими событий – тем более тексты Евангелий следует воспринимать не как личные творения последователей Иисуса, явно не свободные от субъективных и предвзятых оценок, а как откровения Духа Святого, истинность которых очевидна. Иоанн, например, утверждает, что Иуда «был вор», однако мы не должны требовать от него доказательств этого факта, так как его устами свидетельствует сам Господь Бог. Сам же Иоанн мог не быть свидетелем воровства Иуды, но, согласно положению о богодухновенности св. Писания, он получил это свидетельство путём божественного откровения от всеведущего и всезнающего Бога.

На первый взгляд кажется странным, что в Новый Завет не вошло Евангелие от Петра – ближайшего ученика Иисуса. Здесь может быть следующее объяснение: Евангелие от Петра не являлось богодухновенным, а было создано им самим, без участия Господа Бога. Оно – плод собственного творчества апостола, не более того. В число евангелистов Пётр Богом «поставлен» не был. И в то же время такой чести был удостоен Марк, ученик, помощник и «толмач» Петра.

Таким образом, суждения евангелистов и их оценки известных событий не могут быть критически переосмыслены в силу того, что это – не их собственные суждения и оценки, а откровения, вложенные в их сердца Духом Святым. И уж тем более мы не вправе считать их ошибочными.

Ни одно из библейских свидетельств не должно быть подвергнуто сомнению или отвержению – допускается лишь то или иное толкование священных текстов, но только при одном условии: каждое слово Библии должно быть признано истинным.

В случае, если мы подвергаем сомнению богодухновенность Библии и текстов, её составляющих, мы ставим под сомнение один из основных постулатов христианства, а также реальность описываемых в Евангелиях событий и историчность всего св. Писания в целом. Тем самым мы лишаем почвы как обвинение Иуды, так и его защиту.

На данное возражение «партии консерваторов» может быть дан следующий ответ.

Не следует так уж умалять роль авторов библейских текстов. Они не были бездумными марионетками, писавшими под диктовку Господа Бога. Эти люди действительно избранники Божии – иначе они не были бы достойны стать авторами св. Писания, пророками, апостолами, учителями, святыми. Нельзя совсем не учитывать волю этих людей, их индивидуальные особенности, степень понимания описываемых ими событий. Да, Библия – книга богодухновенная (по крайней мере, Бог задумал её таковой), однако писалась она людьми. Да, Бог вложил в сердца своих избранников те или иные откровения, однако утверждать, что тексты дошедших до нас библейских писаний идентичны изначально заложенным в них божественным откровениям, вряд ли было бы правильным. Пропущенные сквозь тысячелетия и призму человеческих сердец, откровения Господа, особенно в деталях, наверняка обрели новое звучание, приобрели массу дополнительных штрихов – сохранив при этом, разумеется, основной смысловой стержень и главенствующую идею св. Писания.

Безусловно, мы не собираемся подвергать сомнению основные христианские догматы, в том числе и догмат о богодухновенности Библии, однако мы позволим себе понимать их диалектически, а не с позиций непримиримого ортодокса. Богодухновенность Библии вовсе не означает абсолютной точности её поздних переводов, особенно в описаниях второстепенных деталей или малозначащих событий. Достаточно сказать, что большинство современных канонических изданий Библии основаны на греческих переводах священных текстов с арамейского. Неудивительно поэтому, что такие центральные понятия Библии, как «Христос» и «Апостол», обрели в священных текстах греческое звучание.

Однако вряд ли подлежит сомнению, что перевод никогда в точности не соответствует оригиналу. Лингвистические особенности и нюансы обоих языков, часто приводящие к неоднозначности толкования, уровень квалификации того или иного «толковника», иные причины субъективного характера, а также историко-религиозные особенности обоих народов, еврейского и греческого, «Иерусалима» и «Афин», зачастую приводящие к неверному пониманию отдельных текстовых фрагментов, – всё это не могло не привести к тем или иным искажениям, в том числе и смысловым, оригинальных библейских текстов.

Несмотря на дружные утверждения христианских апологетов в том, что в Библии нет ни одного логического противоречия, мы всё же поставим это утверждение под сомнение: такие противоречия, причём взаимоисключающие, имеются (спишем их на погрешности серии последовательных переводов). Поскольку речь в данном исследовании идёт о деянии Иуды Искариота, приведём для примера одно такое противоречие, имеющее отношение к смерти двенадцатого апостола. Матфей утверждает, что Иуда, раскаявшись, вернул тридцать серебренников первосвященникам, после чего «пошёл и удавился» (Мф. 27:3-5). Пётр же, по свидетельству Луки, заявляет, что Иуда денег первосвященникам не возвращал, а «приобрёл землю неправедною мздою», на которой и умер в результате несчастного случая: «когда низринулся, расселось чрево его, и выпали все внутренности его» (Деян. 1:15-20). (Более подробно об этом эпизоде см. ниже). Попытка как-то согласовать эти свидетельства, привести их в логическое соответствие, дополнить одно другим не увенчалась успехом: слишком конкретно выражена мысль в каждом из них.

Возникает вопрос: если стать на жёсткую позицию догмата о богодухновенности Библии и неприкосновенности священных текстов для любого критического вмешательства и переосмысления, то означает ли приведённый выше пример, что Бог вложил в сердце одного из двух свидетелей (сейчас неважно, какого) «ложное» откровение? Имеем ли мы право заподозрить Бога в том, что Он ошибся? Разумеется, не имеем. Куда скорее мы признаем ошибку за переводчиком или переписчиком, чем за Богом. В конце концов, за апостолом или евангелистом. А это означает, что священные тексты дошли до нас не в первозданном виде, а с вкравшимися искажениями и неточностями.

К тем же выводам приходит и Д. Штраус: «Тому, кто исходил из предположения о боговдохновенности библейских книг, нетрудно было объяснить это взаимное их сходство и единогласие. Ведь настоящим автором всех евангелий, вообще, был Святой Дух, а евангелисты только писали под его диктовку! Однако странным могло казаться то обстоятельство, что при таких условиях эти диктанты оказались не вполне тождественными и что Святой Дух словно не одно и то же диктовал евангелистам. Это недоумение пытались объяснить предположением, что евангелия приспособлялись к индивидуальным особенностям евангелистов и потребностям читателей, для которых отдельные евангелия писались. Такого рода догадка могла действительно объяснить, почему один евангелист умалчивает о том, что сообщает другой, или почему о данном предмете один повествует подробнее, а другой – короче. Но если в таких рассказах одно и то же событие обставляется различными подробностями или относится евангелистами к различным моментам жизни Иисуса, если одна и та же речь Иисуса различно истолковывается или передается, то в таких случаях только что-нибудь одно может быть правдой, и совершенно непонятно, как мог Святой Дух внушить тому или иному из вдохновленных им авторов что-либо ложное»⁵².