История жизни, история души. Том 1 - Страница 89
Фауст же меня просто ошеломил. Работа гигантская, талантливо необычайно, и, ты понимаешь, с одной стороны, жаль ужасно, что столько труда, времени и себя ты вложил в Гёте, лучше бы в своё, а с другой — как хорошо, что это сделано именно тобой. Какой ты молодец — талантливый и трудоспособный, а ведь в России это сочетание встречается раз в столетие, да и то не в каждое. Я очень по-хорошему завидую тебе, за то, что ты — такой, я не только «бы» не могла, — я уже не могу! Только читать умею. Но в Туруханске и это - редкость! Кстати, здесь есть человека четыре, которые очень любят тебя и читают всё твоё, что можно достать, сетуют, что только переводы. Сейчас Фауст переходит из рук в руки. Я очень дорожу твоими книгами, и м. б. поэтому охотно даю их читать. Скоро ли будет печататься твоё? Думается, что скоро. Самое-то чудесное, что тебя и так любят. Когда ты болел и долго не писал, я спрашивала о тебе знакомых, знающих тебя по книгам и понаслышке (потому что общих знакомых у нас почти нет), и мне все отвечали словами любви и внимания к тебе — звонили в больницу, узнавали о тебе, а, да что там говорить, ты и сам знаешь, а не знаешь, так чувствуешь.
Напишу тебе более или менее по-человечески в начале мая (как та гроза), а пока ещё раз спасибо за Гёте и за тебя.
Целую тебя.
Книга чудесно издана, и это тоже радует!
10 мая 1954
Дорогие мои, спасибо за телеграммы, получила обе к обоим праздникам.
У нас весна, правда, совсем непохожая на вашу, более угрюмая и несравненно более «масштабная».
Уже где-то «поблизости» идет Енисей, и через недельку можно ждать его здесь. Каждый год ждём его не без трепета, из-за живописного, но небезопасного местоположения нашей лачуги, да и вообще само зрелище ледохода на такой огромной и даже страшной реке угнетает и без того достаточно угнетённую душу.
Я ещё работаю, но очень скоро, видимо, это прекратится, что меня тревожит не меньше ледохода. На Адины 300 р. (тоже неверных, т. к. работа её также не из постоянных) вдвоём не проживёшь, а «верных» заработков здесь нет и не предвидится. И надоело вечно жить под ударом, это больше всего лишает сил и равновесия.
Как писала вам в прошлом письме, отправила два заявления, одно на имя т. Круглова1, другое на имя Тихонова2 для т. Ворошилова, но до сих пор нет ни малейшего извещения о том, что хотя бы одно из них было бы кем-то и где-то получено. Это меня беспокоит, тем более что первое, более подробное и основательное, я подавала через здешнее РОМВД3, а за это время отдел, нами ведающий, расформировали, и очень возможно, что заявление застряло где-то в ведомственных дебрях. Вот и не знаю, повторять ли его теперь или чего-то ждать? Тихонову отправила заказным месяц тому назад, но сообщения о том, что оно получено, тоже нет. М. б. нужно просто спокойно ждать, а м. б. — очень беспокойно действовать, ноя об этом ничего не знаю.
Очень обрадовала меня весточка от моей давней приятельницы Дины4, с к<отор>ой мы были вместе в 1939 и 1940 г. и потом в 1948 встречались в Москве. Она, оказывается, в Москве уже с августа и, наконец, разыскала меня через вас. Напишите, была ли она у вас и какое произвела впечатление? Во всяком случае, я была очень тронута тем, что она меня не забыла, мы вместе пережили много тяжёлого и ещё тогда мечтали о том, что всё это кончится благополучно. Слава Богу, что у неё это, наконец, получилось. У неё чудесный муж5, который ждал все эти годы, и не только ждал, а вырастил оставшихся у него на руках двух племянников6, из к<отор>ых один теперь уже совсем взрослый, а второй — подросток. Пишу вам, а за окнами валит снег, и кажется, что о весне, с которой начала я своё письмо, не мо-
жетбыть и речи. Впрочем, всё это сплошное очковтирательство Крайнего Севера — весна будет, весны не может не быть. <...>
Получили ли деньги, что я вам отправила, и очередные мои просьбы? Только там в одном месте я ошиблась, мне кажется, что я попросила слишком тонкие нитки для стежки одеяла (зелёные), а они нужны потолще — в общем, Зина сама разберётся. Если, Бог даст, дело мое разберут благополучно, то уж тогда не буду хоть поручениями этими надоедать!
Крепко целую вас и люблю, мои родные!
Ваша Аля
' Сергей Никифорович Круглов (1907-1977) - с августа 1953 г. министр внутренних дел и одновременно министр государственной безопасности СССР.
2 На приеме у Николая Семеновича Тихонова, писателя, депутата Верховного Совета СССР от Ленинграда, побывала А.Я. Трупчинская с просьбой о помощи в реабилитации А.С.
3 РОМВД - районный отдел Министерства внутренних дел.
4 Дина - Надежда Вениаминовна Канель. См. о ней примеч. 1. к письму от 1 .V.41 г. Прочитав в газетах сообщение об аресте Берия, А.С. немедленно отправила в Прокуратуру СССР письмо, в котором сообщала то, что было ей известно об истязаниях, которым подвергались сестры Канель.
5 Адольф Вениаминович Сломянский (1901-1985) - ученый, специалист по локомотивостроен ию.
6 Их родители, Ю.В. Канель и её муж, были расстреляны.
Н.В. Канель
27 мая 1954
Дорогая Динуша! Наконец-то я дождалась от тебя весточки, мне кажется, что ещё не успела я бросить в ящик своё письмо, как уже начала бегать на почту узнать, не пришел ли ответ. Ты все-таки абсолютно ничего не пишешь о себе, а я так хочу всё узнать и надеюсь, что ты всё же выкроишь время и напишешь мне обо всём подробно. Я бы на твоём месте не утерпела бы, честное слово!
Лиля напрасно боялась, что ты напишешь мне о Мульке, она должна была догадаться, что я человек грамотный и газеты читаю внимательно. Таким образом я всё узнала ещё в феврале прошлого года1, и у меня сразу же появилось чувство, что его нет в живых2 — учитывая все известные, а тем более неизвестные — обстоятельства. Ну, а потом у меня появилась надежда, что м. б. он остался жив и выбрался, по-этому-то я и написала тебе, ты бы об этом узнала. Тем не менее, если только ты найдёшь возможным и удобным для себя, узнай — писал ли он откуда-нб. кому-нб. или просто сразу исчез? Кроме того — известно ли что-либо о Сашке?3 Где его жена и дочь? Обо всём же, что я пережила, переживаю и буду переживать в связи с этим, распространяться нечего, в таких случаях помогает только религия, а я человек ну совершенно неверующий!
Что касается Шуры4, то дай ей бог (в которого я не верю!) счастье (в которое я тоже не верю!), а умнейший человек Мулька ошибался, считая, что она никогда не переживет разлуки с ним. При таком положении вещей выйти замуж за инженера — это просто грандиозно. За эти годы мой разум научился понимать решительно всё, а душа отказывается понимать что бы то ни было. Короче говоря, — всё благородное мне кажется естественным, а всё то, что принято считать естественным, мне кажется невероятно неблагородным. Как совершенно естественные явления я принимаю и твою дружбу, и ваши отношения с Адольфом, и отношение Адольфа к Лялиным детям и к тете Жене5, и то, что бедная, тяжело больная старая тетя Лиля в каждую навигацию шлёт мне «из последнего» посылки, — а ведь её помощь сперва маме и Муру, а потом мне длится целых 15 лет! А на самом-то деле, с точки зрения сложившихся в последние годы человеческих отношений, естественным было бы, если Адольф женился бы в 1940 г., дети росли бы в детдоме, а моя тетя Лиля «испугалась» бы меня полтора десятка лет назад и т. д.
И пожалуй что связывавшая нас с Мулькой крепкая, «окопная» дружба и основывалась отчасти на том, что «естественное» для Шуры было противоестественным для меня... О себе я ещё раз написала в Прокуратуру СССР, теперь буду ждать. Каковы бы ни были результаты, ждать придется долго. Но хоть надеяться можно, и то хорошо. У нас ещё снег идёт, правда, тут же тает, но на весну в привычном смысле этого слова непохоже. Начался ледоход, зрелище огромное и унылое. Лето здесь короткое и тяжёлое — погода обычно очень неважная, неописуемое количество комаров и мошки (что-то вроде москитов) и масса воскресников и «кампаний» — по уборке каких-то помоек, то рытьё котлованов и благоустройство дорог, посевная, уборочная и т. д. Силёнок мало, а отсюда и желанья.