История южной Руси - Страница 15

Но и вотчинное хозяйство далеко не было началом феодализма. Прежде всего, его можно разделить на вотчинное хозяйство князей и вотчинное хозяйство бояр. Представляется, что важнейшим отличием Южной Руси – будущей Украины (особенно Галичины и Волыни), от Северной Руси – будущей России, было преобладание в первой боярских вотчин, а во второй – княжеских. Промежуточное положение занимали черниговские князья, которые настолько раздробились, что превратились в вотчинников боярского типа.

Нетрудно понять, что различие в типе вотчин сыграло огромную роль в исторической судьбе Украины и России. В первой не возникло мощного политического центра. Особенно остро борьба бояр против княжеской власти протекала в Галиции. В конце концов, она завершилась в середине XIV в. потерей Галицко-Волынским княжеством государственности. Очевидно, именно экономической мощи не хватало князьям Южной Руси для создания устойчивого государства.

Наоборот, на севере Руси княжеская вотчина очень рано превращается в основу для деспотического государства. Это вполне проявилось уже в деятельности Андрея Боголюбского и Всеволода Большое Гнездо, княживших во второй половине XII в. Важно заметить, что владимиро-суздальские князья утверждали свою власть в жесткой борьбе как с боярами, так и с городами. В этой борьбе Андрей Боголюбский даже был убит. Северные князья сосредотачивали в своих руках не только политическую, но и экономическую власть. Тогда как южным это не удалось. Причина такого различия, вероятно, в том, что боярские хозяйства и громады Южной Руси вырастали непосредственно из племенных структур при их разложении и представляли собой хозяйственные, территориальные кланы. Как, например, упоминаемый в летописи клан бояр Жирославичей в начале XIII в. в Галиции. Тогда как ядро северо-восточной Руси формировалось за непосредственными пределами территории славянских племен, к востоку от них. Население его, соответственно, было разноплеменное: кривичи, вятичи, новгородцы, выходцы с юга, угрофины, незначительное число скандинавов (варягов). Оно входило в единый княжеский удел-клан или вотчину.

Это же проявилось в военной организации. У северных князей роль дружины была меньше, чем у южных. Зато большую роль играло ополчение, чего мы не видим на юге.

Однако, несмотря на различия вотчинных структур на севере и на юге Руси, ни те ни другие не были явлениями феодализма. Нетрудно понять почему. Они были архаичны.

В современной европейской исторической науке весьма основательно исследованы процессы феодализации. Представители школы «феодальной (сеньориальной) революции» Фоссье, Тубер, Дюби показали, что уже во второй половине X в. в Италии, Испании, Франции сельское население попадало под контроль шателенов. Их замки покрывали обширные пространства Европы. Шателены остановили беспорядочное движение населения. Очевидно, подавляющая его часть занималась земледелием и была привязана к земле.

Несомненно, наличие структуры семейных земледельческих хозяйств один из важнейших признаков феодлализма. Эту-то структуру как раз и упорядочили шателены. Зададимся вопросом: была ли «феодальная (сеньориальная) революция» на Украине? И если была, то когда?

Ответ на этот вопрос может быть только отрицательным. Такого рода «сеньориальная революция» не могла быть на Украине не только в X–XI вв., то есть, одновременно с Францией и Италией, но и в XIII–XIV вв. Дело в том, что боярские вотчины не остановили движения населения, не сделали его однородным земледельческим. Просто потому, что в Галиции, на Волыни, и даже на Киевщине продолжали играть значительную роль охота, собирательство, бортничество и др., фактически первобытные промыслы. Начавшая формироваться во второй половине XI в. в киевской земле структура семейных хозяйств была сначала подорвана все более частыми набегами половцев и борьбой князей за Киев и окончательно уничтожена нашествием монголо-татар.

Неудивительно, что оставшаяся часть населения жила в составе громад или волостей, напрямую подчинявшихся татарам, а позже великим князьям Литовским. В них земледелие носило весьма архаический характер. Например, преобладали дворища – разновидность земледельческих кланов.

Другими словами, структура семейных хозяйств на юге Руси так и не достигла зрелости. Тогда как в соседней Польше уже в XIII–XIV вв. такая структура существовала, как и феодальные отношения.

Правда, и польский феодализм был весьма далек от французского. Тем не менее уже в XIV–XV вв. мы находим в Польше, как и в других европейских регионах, весьма развитое сословное общество. Оно состояло из землевладельцев-шляхты, земледельцев-кметов, католического духовенства, городских торговцев и ремесленников. Последние, правда, по большей части были не-поляки (немцы, евреи). Наоборот, состояние Южной Руси в XIII–XIV вв. было не только весьма далеким от феодализма, но и почти катастрофичным. Очередной «ритм Евразии» почти уничтожил и те весьма неразвитые элементы государственности и цивилизованности, которые были созданы за первый период русской истории.

Тяжелые погромы и господство татарских орд на юге дополнялось экспансией Литвы с севера. Но и литовские князья: Гедемин, Ольгерд и даже Витовт не могли привнести в Южную Русь феодализм, т. к. сами литовцы едва вышли из племенного состояния. Их вожди, например, Миндовг, то принимали христианство, то возвращались в язычество. Даже после Кревской унии 1385 г., когда литовцы перешли в католичество, одна их этногруппа – жимайты, оставалась в язычестве и была покорена в 1413 г. Тевтонским орденом.

Так что литовцы сами нуждались в феодализации, что и осуществляли поляки, включая литовскую элиту в сословные структуры. Так, в том же 1413 г. на Городельском съезде Ягайло, Витовта и польско-литовской знати, несколько десятков семейств литовцев получили гербы польских панов, приобщаясь к сословно-феодальным структурам Польского королевства.

В этой связи важно обратить внимание на борьбу в 30-е гг. XV в. после смерти Витовта между Свидригайлом и Сигизмундом. Она продолжалась несколько лет и закончилась поражением старшего по возрасту Свидригайло. Последний опирался на прорусскую аристократию, тогда как Сигизмунд на формировавшуюся литовскую шляхту и мещанство, а также на поляков.

Отсюда можно заключить, что поражение Свидригайло не случайно. Он опирался на более архаичные, дофеодальные силы, возникшие еще в Киевской Руси. Тогда как Сигизмунд Кейстусович опирался на формировавшиеся в Литве сословные слои, более близкие не столько к феодализму как государственно-сословному строю.

Поэтому можно утверждать, что не только в XIV в., но и в XV в. в южной и западной Руси преобладали дофеодальные структуры и отношения. Лишь в Галичине сословно-феодальные слои получили более интенсивное развитие, но за счет простого перемещения польской шляхты в местное землевладение, а также ополячивания возникавшей украинской шляхты.

В не меньшей степени это замечание относится к сословию мещан, которое почти полностью формировалось из неукраинцев: немцев, евреев, поляков, армян, литовцев.

Даже для XVI – первой половины XVII в. можно лишь условно говорить, что на юге Руси сложилось сословное общество. И действительно, это был не только этносословный строй, но и результат польской колонизации, то есть, насильственное внедрение социальных отношений и структур, ранее выработанных в Польше, а еще ранее в западных регионах европейской цивилизации.

Очевидно, что формирование этносословного строя не было большим социальным и политическим достижением для южнорусского населения. Последнее составляло в этносословном обществе не все сословия, а лишь низшее. Не только шляхта и горожане были в своей массе нерусские, но и церковное сословие после Берестейской унии 1596 г. было сильно полонизировано. В чем же состояла причина столь сильного процесса польской колонизации, охватившего Украину в XVI – первой половине XVII в., а Галичину еще ранее? Очевидно, в европеизации Украины в эти века. Точнее, в европейской экспансии и даже оккупации. Как, например, захват Галичины Польшей и Венгрией.