История всемирной литературы Т.8 - Страница 374

Во-первых, это произведения, которые создаются в русле европейской традиции, хотя и на новом, африканском материале. Это литература (а также публицистика), появляющаяся в странах с большой прослойкой поселенцев европейского происхождения и преимущественно именно в этой социальной среде, — таково творчество Педро Феликса Машадо в Анголе, романы и рассказы южноафриканской писательницы Оливии Шрейнер; не случайно произведения подобных авторов получают резонанс за пределами Африки.

Во-вторых, произведения, стоящие на грани литературы современного типа, являющие собой первые опыты взаимодействия европейской литературной и местной традиций словесного искусства: таков первый эфиопский роман «История, рожденная сердцем» Афэворка Гэбрэ Иесуса, соединяющий элементы ранних образцов западноевропейского романа (странствия, приключения героев) с некоторыми (в частности, стилистическими) приемами средневековой эфиопской книжности; таковы и первые литературные опыты африканцев, получивших воспитание в христианских миссиях, прежде всего «Чака» южноафриканца Томаса Мофоло, представителя народа басуто, — произведение, в котором структура литературного жанра (романа) частично трансформируется под влиянием устной, фольклорной традиции.

И наконец, это произведения, находящиеся еще в рамках средневековой (прежде всего исламской) письменной традиции, хотя бы даже они и посвящались сугубо современной тематике (как, например, поэзия, посвященная европейскому завоеванию, на языках фула, хауса, суахили). В некоторых случаях в таких произведениях отмечаются черты, типологически соотносимые, по-видимому, с чертами западноевропейской литературы эпохи позднего средневековья (например, интерес к отдельной человеческой судьбе в поэзии хауса).

В целом рубеж XIX и XX вв. в странах Африки — это и рубеж литературы средневековой и современной, хотя пережитки первой существуют в некоторых африканских странах вплоть до наших дней, а второй еще предстоит длительное утверждение на африканской почве.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Сравнительно короткий отрезок времени (неполных три десятилетия: 1890—1917), в рамках которого в настоящем томе рассматривается развитие всемирной литературы, представлял собой вполне определенную, ограниченную двумя рубежами историческую эпоху: от тех лет, когда формировался империализм как последний этап капитализма, и до Октябрьской революции в России.

В течение ряда десятилетий во многих советских научных изданиях и учебных пособиях при периодизации всемирной истории (и в частности, истории литературы) началом новейшего времени обычно признавался 1871 год (Парижская коммуна). Однако мы придерживаемся другой периодизации. Мы ведем свой счет от 90-х годов, так как именно в эти годы переход капитализма в свою высшую, империалистическую стадию сказался на историческом развитии всех регионов мира, хотя везде по-разному, но в равной степени радикально. Но и не только это, хотя и чрезвычайно важное, обстоятельство социально-экономического характера, но и факты собственно историко-литературные и историко-культурные также указывали на 90-е годы как на глубокий водораздел, на время переломное в большинстве ведущих национальных литератур мира.

Так, в России со вступлением в литературу М. Горького (1892) постепенно образуется направление, ориентиром для которого служат свциалистические, революционные идеалы рабочего класса. Одновременно с появлением лекции Д. С. Мережковского «О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы» (1893) и сборников «Русские символисты» (1894—1895) начинают формироваться нереалистические художественные течения и на сцену выходит символизм. В Англии приблизительно на рубеже 80—90-х годов становится явственным кризис викторианства как определенного культурного феномена, на протяжении десятилетий владевшего общественным сознанием, и этот кризис находит свое отражение в творчестве таких значительных и разных по направлению писателей, как О. Уайльд, С. Батлер, Б. Шоу, Г. Уэллс, Дж. Голсуорси и др.

В Германии в это время на смену писателям, на творчестве которых лежал отпечаток провинциальной ограниченности, в 90-е годы приходит плеяда мастеров, вернувших немецкой литературе международное признание и резонанс — Г. Гауптман, Г. Манн, Т. Манн, Я. Вассерман, Ф. Ведекинд, Г. Гессе и др. Сходная картина и в Испании, где после глубокого культурного и духовного кризиса в литературе появляется так называемое «поколение 98 года» — М. Унамуно, П. Бароха, Р. Валье-Инклан, Асорин и др. А одновременно у противоположной, восточной оконечности Евразийского континента, в Японии именно 90-е годы становятся началом формирования нового романа, впитавшего в себя европейский опыт, но вместе с тем национально-своеобразного повествовательного искусства (Фтабатэй Симэй и др.).

При относительной краткости исторического периода «рубежа веков» его историко-литературное значение было исключительно велико и заключалось прежде всего в том, что именно в это время был заложен идейно-художественный фундамент всей мировой литературы XX в., именно в эти десятилетия возникали творческие течения, разрабатывались темы, создавались новые жанровые образования, появлялись выдающиеся писатели и основополагающие произведения, которые определяли линии и пути дальнейшего развития. В этом отношении период «рубежа веков» был и разведчиком и пионером XX столетия. В подтверждение можно привести множество соображений и фактов — ограничимся лишь немногими примерами.

Нелегко объяснимо, хотя и совершенно бесспорно, то исключительное влияние, которое оказал А. П. Чехов как на драматургическое, так и на повествовательное искусство XX в. Чехов не был проповедником определенных общественных, философских, религиозных или нравственных идей, и его влияние носило другой характер, нежели влияние, скажем, позднего Л. Толстого. Это влияние не провозглашалось в исповедях и проповедях, в манифестах и декларациях, и тем не менее оно было неоспоримо. Оно исходило из новизны и своеобразия творчества Чехова, его поэтики. Чехов преобразовал реалистическую традицию XIX в., он как бы «деромантизировал» реализм, отказавшись от изображения укрупненных конфликтов, ярких, незаурядных характеров, раскрывая драматизм жизни и ее поэтические глубины через отношения обыденных характеров в обыденных обстоятельствах. Подобно М. Метерлинку, он достигал этого в своих пьесах посредством «второго диалога», иначе говоря, мастерского использования подтекста. «Подтекст не просто как отдельный прием, а, если угодно, как стиль ввел в литературу Чехов» (Д. Затонский). Знаменитый чеховский подтекст применялся им не только в драме, но и в рассказах. «Уроки Чехова» на протяжении последующих десятилетий сказывались в творчестве многих драматургов от Бернарда Шоу до Теннесси Уильямса и мастеров малой прозы — В. Вулф, К. Мэнсфилд, Ш. Андерсона, Э. Хемингуэя, Г. Белля, Лу Синя, В. Гроссмана и многих других.

Пример совсем иного рода — Герберт Уэллс, которого можно считать родоначальником жанра, получившего в XX в. широкое распространение, жанра антиутопии. После первой мировой войны романы-антиутопии следуют непрерывной чередой («Великий риск» М. Брода, «Остров великой матери» Г. Гауптмана, «Люизит» И. Р. Бехера, «Мы» Е. Замятина, «Прекрасный новый мир» О. Хаксли, «На мраморных утесах», «Гелиополис» Э. Юнгера, «Город за рекой» Г. Казака, «1984», «Скотный двор» Дж. Оруэла, «Звезда нерожденных» Ф. Верфеля, «Нет. Мир обвиняемых» В. Йенса и т. д.). Философская основа этих, как правило, сильно идеологизированных романов была различной, заключенная в них прогностическая концепция в одних случаях носила характер тревожного сигнала, предостережения, в других — безнадежно пессимистического приговора человечеству. Но исторически исходным пунктом большинства этих антиутопий был Уэллс с его научно-фантастическими романами и теоретическим трактатом «Современная утопия».

Преемственность по отношению к процессам и явлениям, возникшим на рубеже веков, проходит через все XX столетие на разных уровнях — от художественных методов и направлений до индивидуальных влияний отдельных писателей или произведений. В это время на литературную сцену выходит модернизм, и его зачинатели и крупнейшие мастера Ф. Кафка и Дж. Джойс создают книги, основополагающие для дальнейшего движения мировой литературы (правда, «Улисс» был опубликован в 1922 г., но писался — равно как и романы Кафки — в 10-е годы). В конце 900-х и в 10-е годы происходит так называемая «литературная революция»; во Франции, Германии, Италии, России, затем и в других странах возникают различные авангардистские течения и школы (кубизм, экспрессионизм, футуризм, дадаизм), которые, постоянно трансформируясь и обновляясь, проходят через весь XX в.