История всемирной литературы Т.2 - Страница 6

Изменить размер шрифта:

Большое значение в литературных взаимосвязях имело усвоение чужой письменности и языка. Так, китайская иероглифика и литературный язык получили распространение с первых веков нашей эры в Корее (ханмун), с V в. в Японии (камбун), с X в. во Вьетнаме (ханван). Это повлекло за собой усвоение в этих странах и китайской литературной системы (набора и иерархии жанров и т. д.). Так произошло и в Иране, воспринявшем литературную систему арабов.

В Англии после норманского завоевания получили широкое распространение французский язык и литература, поэтому мы сталкиваемся здесь в XII—XIII вв. с таким специфическим явлением, как франкоязычная литература Англии. Обычно такая литература на чужом языке сосуществует с литературой на языке местном. Так было, например, не только в средневековой Англии, но и в Японии, где почти одновременно с поэтической антологией на японском языке («Манъёсю», 759) была составлена антология стихотворений на китайском («Кайфусо», 751).

Особую роль в литературных взаимосвязях Средневековья играли международные языки — латынь, церковнославянский, санскрит, пали (язык южного буддизма), арабский, хотя эти языки были во многом архаизированные или же «мертвые», т. е. не языки живого общения, и были тесно связаны с мировыми религиями. На этих языках существовали очень обширные и развитые литературы, опиравшиеся (естественно, кроме церковнославянской и отчасти арабской) на богатейшие традиции своей Древности. Эти литературы не только были носителями старых культурных традиций, но и являлись общими литературами для нескольких стран или народностей, способствуя их развитию и во многом предрешив их единую литературную судьбу, одну поэтику, один фонд памятников и т. д. Как писал Д. С. Лихачев, «эти литературы создавались сразу во многих странах, были общим достоянием этих стран, служили их литературному общению. При этом их литературное посредничество — не их побочная функция, а основная. Произведения, написанные на том или ином из священных и ученых языков, входили в единый фонд памятников объединяемых этими языками стран и участвовали в создании литератур на национальных языках». Последнее особенно важно. Таким образом, молодые культуры, находящиеся в процессе становления, осуществляли не только непосредственный, контактный обмен, но и обмен через «посредника» (язык и литературу). Вместе с тем отметим, что эти международные литературы обладали и собственным, так сказать, самоценным развитием и даже испытывали воздействие молодых литератур. Так, латинский писатель XII в. Гальфрид Монмутский, валлиец по происхождению, пересказывая кельтские легенды, не мог оставаться глухим к специфически кельтской образности, фантастике и т. п.

Однако не только эти международные литературы осуществляли в эпоху Средних веков посреднические функции. Такая роль выпадала на долю и литератур на молодых языках. В этом исключительная роль арабской литературы, что было связано с экспансией ислама. Эта литература не только обслуживала свой регион (арабский язык стал литературным языком и завоеванных арабами народностей). С арабского языка переводили не только на персидский, но и на греческий, еврейский, латинский, испанский; и не только памятники арабской литературы или некоторых других восточных литератур, но и ряд очень значительных произведений европейской античности. Осуществляли посредничество и другие литературы (но не в таких масштабах, как арабская). Так, полагают, что китайское влияние шло в Японию через Корею; памятники французской куртуазной литературы попали в Чехию и Польшу из «немецких рук». К концу Средних веков посреднические функции во многом осуществлял французский язык (разительный пример: немецкая народная книга о Тристане была создана в XV в. не по более ранним немецким обработкам, а по французским!).

Говоря о литературе Средневековья, следует различать два вида взаимосвязей. С одной стороны, перед нами многочисленные факты заимствований отдельных художественных форм, отдельных тем (бродячие сюжеты), отдельных памятников (так, немецкие поэты XII—XIII вв., обратившись к жанру куртуазного романа, опирались на соответствующий опыт своих французских соседей; французские труверы многие темы своих любовных песен нашли у провансальцев; некоторые исландские саги оказались простой переработкой французских образцов). С другой стороны, немало случаев заимствования целых жанров со всем почти фондом памятников и даже всей литературной системы (т. е. не только набора памятников, но и иерархии жанров, поэтики и т. п.). Эта воспринятая чужая литературная система, конечно, подвергалась основательной трансформации, приспосабливалась к новым условиям, вступала в контакт с местным фольклором и местными литературными традициями и т. д. Поэтому такая литературная система оказывалась несколько измененной. Тем более, что отдельные компоненты этой системы приспосабливались к новым условиям неодинаково.

Разные жанры средневековой литературы обнаруживали разную проницаемость для инородных воздействий и в разной степени были пригодны к переносу. Легко трансплантировались функциональные жанры; им в этом помогала религия, которую они обслуживали, а также прагматические задачи литературы деловой. Характерно, что памятники и жанры религиозной, а также деловой литературы, попадая в чужую литературу, не занимали в ней центрального положения, оказываясь на ее периферии. Так, например, известно, что некоторые китайские поэты писали буддийские произведения, но они редко включались в антологии и собрания. Но бывало и иначе. Так, в Юго-Восточной Азии буддийская (т. е. инородная, привнесенная) литература составляла ядро местного литературного процесса.

Памятники народно-героического эпоса почти не попадали в другие литературы (пожалуй, за исключением индийских «Махабхараты» и «Рамаяны»), а попадали лишь в том случае, если эти литературы принадлежали народам, этнически и исторически близким (например, скандинавы и континентальные германцы). Напротив, прозаические повествовательные жанры, особенно с сильной фольклорной основой, переносились из одной литературы в другую сравнительно легко (но занимали в ней иное место, чем в своей литературе).

В этом отношении совершенно беспримерна судьба индийского сборника притч и басен «Панчатантра», записанного на санскрите, возможно, в V в. н. э. В VI в. по повелению царя Хосрова Ануширвана был осуществлен пехлевийский перевод книги. С пехлеви же в VIII в. Абдаллах ибн аль-Мукаффа сделал арабскую обработку («Калила и Димна»). С арабского книгу перевели в XI в. Симеон Сиф — на греческий («Стефанит и Ихнилат»), в XII в. Абу-ль-Маали — на персидский, в XIII в. рабби Иоэль — на древнееврейский. В XIII же веке были сделаны переводы на испанский (с арабского) и латинский (с древнееврейского). Затем появились переводы и обработки на других языках, в том числе и на русском. Известны переводы «Панчатантры» на новоиндийские языки, а также в странах Центральной Азии. Интересно отметить, что те же фольклорные сюжеты, что и в «Панчатантре», попали в Восточную Азию не из знаменитой индийской книги, а из буддийских сутр, имевших широкое хождение в Китае, Японии и других странах.

Литературные взаимосвязи существовали в эпоху Средних веков как внутрирегиональные, так и межрегиональные. Вполне очевидно, что внутрирегиональные были более оживленными и многообразными, чем межрегиональные.

Внутри регионов, во-первых, контактировали старая, ведущая литература с молодой. Как правило, направление воздействия здесь шло от старой литературы, что не исключало некоторого влияния на последнюю и молодой литературы. Здесь можно различать два случая. Если старой литературой была литература на живом языке, она, как правило, бывала более восприимчива к инородному воздействию. Если же старая существовала на языке мертвом, она оказывалась почти непроницаемой. В пределах региона в многообразном контакте находились молодые литературы; они взаимообогащались и непосредственно, и через свою литературу-посредника.

Старые литературы могли взаимодействовать и с литературами других регионов. Чаще всего с молодыми. Достаточно назвать взаимосвязи санскритской и палийской литератур с литературами Юго-Восточной Азии. Здесь взаимодействия бывали также по большей части однонаправленными: от старой к молодой. Но молодая литература могла вступать в контакт и с молодой же литературой чужого региона; обычно это случалось в пограничных районах, где импульсы, идущие от соседей, бывали не менее сильны, чем воздействие своего литературного лидера (так, молодая вьетнамская литература, развиваясь в основном в русле китайских литературных традиций, воспринимала и опыт соседних индийских литератур).

Оригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com