История третья: На склоне Немяна Тамаля (СИ) - Страница 67
Шакальи, одним словом. Уж они бы не ушли! Уж они бы бились до самого конца, наплевав на любые «хочу-не хочу».
Вот кто-кто, а они не были трусами! Даже глядя в глаза смерти. Не осознавали что-то — может быть. Но никогда бы не ушли… да и куда уходить с родной земли?
Раньше бы это не всплыло так внезапно. Раньше Сиф с удовольствием слушал бы все костровые песни без разбора… а теперь давился гневом, возмущением, умом понимая, что Костяник здесь не при чём. Соблазнительным было поддаться жаркой гневной волне, опустить внутренние запоры и в беспамятстве сделать что-то или сказать…
Удержаться было сложно и, главное, непонятно, зачем.
… Через некоторое время следом поднялась Раста, подошла к другу, коснулась локтя:
— Что такое? — шёпотом спросила она.
— Просто глаза устали на огонь глядеть, — солгал Сиф.
Карман на рубашке оттягивала белая книжечка — офицерское удостоверение.
— Точно всё в порядке? — не сдавалась девочка, чувствуя, что всё не так, как пытается показать Спец. Дело не в костре и, разумеется, не в уставших внезапно глазах.
Второй раз подряд солгать Сиф не смог.
— Нет.
— Что-то случилось?
Сиф вслушивался в звучание её голоса, словно путник, бегущий на свет человеческого жилья. Волна гнева откатывала, оставляя бессильное понимание перемен. Что-то в нём непоправимо изменилось — там, в Заболе.
Может, и прав в чём-то был маленький Сифка, который сумел всё забыть… Он бы по крайней мере понял, что Костяник не виноват и песня его совсем не том, как показалось в тот момент Сифу.
— Спец…
Сиф виновато улыбнулся и вздохнул.
— Извини, — коротко сказал он. — Пойдём обратно…
Расточка опустила глаза, догадавшись, за что извиняется друг.
Не за то ведь, что отошёл от костра.
… А там, в кругу огненных отблесков, долгое молчание после песни сменилось легким напевом свирели и звонкими ударами по деке гитары вместо барабана. Костяник весело отбивал ритм, словно забыв про свою песню.
Вечер Сказок и Историй продолжался. Те девчонки, что шмыгали носом после песни Костяника, поднялись и закружились вокруг костра, посылающего вверх снопы искр, в древнем, исконно-женском танце. Пела свирель. Положив голову на колени Кимы, смотрел на огонь Кашин знакомец, дембель, а на голове его красовался пышный венок из цветов и травы — Кима любила такие плести. В неверном свете костра запёкшаяся на губе дембеля кровь казалась всего лишь тенью.
Многое могло показаться в неверном свете костра. Например, что Спец не хочет больше здесь сидеть. Или что Каша поглядывает на него и Расту немного обиженно. А с другой стороны, всё в том же изменчивом огненном свете Креза с Гавом казались всего лишь двумя мирными голубками, а сёстры-близняшки Арька и Вирка чем-то неуловимо отличались друг от друга. Так что не стоило верить свету костра вот так, на слово. Он не всеведущ, хоть и умеет заглядывать в души людей.
21.09.2010-29.10.2013
Москва — дер. Прислон — Москва,