История темных лет - Страница 2

— Завидуешь? — широко улыбнулся Пит. — Ага. Куда деваться, — фыркнул Крис.

Неожиданно щелкнула панель стенного экрана, и список рейсов сменился на миловидную девушку в униформе служащей космопорта, которая с заученно-застывшей улыбкой, приятным грудным голосом, сообщила о том, что начинается регистрация на рейсы до Мидона, Мифлона, Хайгена, регистрация пассажиров на рейсы до Сириуса и Пегаса закончена.

— Ну что, пошли? — спросил Пит, с сожалением отодвигая опустевшую чашку. Ричард с ненавистью глянул на улыбающееся лицо со стенного экрана и с тяжелым сердцем двинулся к выходу. Его как магнитом тянуло в другую сторону, и у дверей он не выдержал, обернулся, чтобы в последний раз посмотреть на парня у окна. Тот рассеянно крутил кофейную чашечку на блюдце, задумчиво разглядывая ее содержимое.

Друзья с двух сторон плечами бесцеремонно вытолкали принца в коридор и, смеясь, потащили в сторону платформы регистрации.

Глава 2

Благополучно пройдя через формальности, ребята заняли свою каюту, предоставив три других соратникам по оружию.

Ричард кинул свою сумку под нижнюю кровать и нервно заходил по каюте, пытаясь понять, что с ним происходит. Почему тоска сдавливает сердце? Почему ему кажется, что он потерял что-то очень важное и невосполнимое, без чего и жить не стоит? Почему этот незнакомый парень запал ему в душу? Почему ни одна женщина не рождала в нем такую бурю чувств, как этот мальчишка, который даже не знает о его существовании, с которым они не перекинулись и парой слов? В чем дело, как это могло случиться?

Когда начался прогрев двигателей и космолет утробно заурчал, Ричард решительно двинулся в душевую, чтобы хоть немного прийти в себя и разбудить разум.

Принц не спеша разделся и встал под струю холодной воды. Мысли скакали, как блохи. Именно сейчас, на финишной прямой, ему как никогда нужно быть сконцентрированным, а не собирать остатки разума по черепной коробке, заглядывая в каждый уголок в поисках здравомыслия. И все этот парень — растревожил неизвестно каким образом то, чего, казалось, Ричард был лишен начисто. Шестнадцать лет из тридцати четырех он мечтал изведать то, что было недоступно его пониманию — нежность, страсть, любовь.

У Ричарда в прошлом было немало женщин, красивых, очаровательных и совершенно разных, но ни одна не оставила в сердце и следа, только отпечатались в памяти, как забавный экскурс, в межполовые отношения. Связь с ними не разъяснила ему суть слов: любовь, вожделение, привязанность, не нарушила одиночества и не заполнила пустоту в душе, лишь оправдала его бесчувственность в чужих глазах. Однако пять прелестных созданий все же оставили незначительный след в его душе.

Ванесса была его первой женщиной. Смуглая брюнетка, стройная и хрупкая, как тростинка, с широко распахнутыми черными, как уголь, глазами и требовательно вздернутым носиком, казалась совсем ребенком, капризным и избалованным, тем не менее, хватку имела опытной и властной женщины, привыкшей к беспрекословному подчинению всем ее требованиям. Она обожала красивые безделушки и бессонные ночи. Они расстались без проблем, надоев друг другу за неделю. В памяти Ричарда она оставила лишь терпкий запах экзотического цветка, шелест шелка да звяканье браслетов.

Лина — огненно-рыжая, невысокая девушка с застенчивыми зелеными глазами, совершенно плоской грудью и манерами школьницы, поразила его своей беззащитностью, скромностью и сдержанностью, подарила намек на нежность. Но как только дело дошло до постели, от ложной скромности не осталось и следа. Робкая, стыдливая девушка исчезла, уступая место дикой кошке — требовательной и ненасытной. Ему хватило трех дней, чтобы на всю оставшуюся жизнь запомнить ее коготки и зубки.

С Ирмой он познакомился через полгода после Лины и с опаской отнесся к ее обхаживанию. Красивая фигура — широкие бедра, тонкая талия, высокая грудь, красивое лицо, классический нос, нежные губы, умные голубые, как небо, глаза и каскад медных волос. При этом на удивление мягка, тактична и приветлива. Общение с ней было приятнее постели. Они просто остались друзьями и до сих пор обмениваются пустыми разговорами.

Санта была другой. Пышная блондинка, яркая, даже вульгарная и откровенно алчная, но именно отсутствие фальши и всяческих комплексов и понравилось ему в ней. Она прямо говорила, что хочет. А желания были просты и банальны — меха, драгоценности, деньги. Потом постель — как плата по счетам. Их роман затянулся на месяц. Друзья недоумевали, а Ричард наслаждался обществом остроумного, легкого и веселого человека. Она имела отточенный язычок и метко высмеивала окружающих, давая точную оценку их качествам, манерам и привязанностям и тонко подмечая черты характера. Он купил ей двухэтажный домик на побережье Пилосского моря и поставил точку в их отношениях.

Последняя — Констанса — была холодна, как лед, и этим напоминала ему себя. Ее отец — дипломат с нищей планетки Хайген, мечтал заполучить такого зятя, как Ричард, и усиленно навязывал ему свою дочь, благо той было все равно с кем делить ложе, идти под венец, лишь бы ее оставили в покое и не донимали. Она была маниакально аккуратна и совершенно равнодушна. Длинные прямые волосы цвета спелой пшеницы, чуть вздернутый носик, прозрачная кожа, ровные бесцветные губы и стройная фигурка — богиня, да и только. Жаль, что оттаивала богиня лишь тогда, когда речь заходила о средствах передвижения. Она обожала старые марки автопланов, мотолокеры, высокую скорость и риск. В карих глазах появлялся блеск, и лед таял. Ричард пребывал в недоумении от этой девушки, и его ни разу не посетила мысль лечь с ней в постель. Два айсберга в одной кровати — явный перебор. Впрочем, именно она подходила ему больше всех — их сердца были одинаково индифферентны и холодны, а прагматичный мозг на ура выдавал все изъяны партнеров, не оставляя и тени сожаления. Ни чувств, ни эмоций, даже секс от слова «надо», а не от слова «хочу».

Слабое подобие тех или иных чувств заставляло его начинать отношения в надежде на рождение чего-то большего, ради чего стоит жить, из-за чего чувствуешь себя живым, но слабые намеки на подобные эмоции мелькали и исчезали, так и не получив продолжения и оставляя лишь глухой рокот разочарования. Он чувствовал себя айсбергом, застывшим на века, и мучался от собственной неполноценности, безуспешно пытаясь растопить внутренний лед. Отношения с женщинами зашли в тупик, не разжигали его кровь, не заставляли сильнее биться сердце.

Как взрослый мужчина он был прекрасно осведомлен о проявлении человеческих страстей и многообразии сексуальных отношений, но все разговоры и слухи на эту тему вызывали в нем стойкое отвращение, брезгливость и неприязнь, до тошноты.

Он презирал, не принимал, не понимал и не хотел понимать приверженцев однополой любви, прекрасно осознавая, что это не для него. И вдруг… этот мальчишка. Одна встреча — и буря чувств и эмоций. Они не обмолвились ни словом, ни взглядом, Ричард даже не знает какого цвета у парня глаза, так откуда же в душе такая надрывная пустота, как после потери самого дорогого, самого близкого?

Какого черта память потащила ее в те дни? Впрочем, наверное, любой камикадзе перед смертью вспоминает прошлое. И замечательно, если оно хорошее, вот только умирать с ним тяжелее. Ей проще — славными воспоминаниями она похвастаться не может…

Свадьба была великолепной. Это много лет спустя она поняла насколько была скромной и тихой, словно тайной. Но тогда девочка, еще не отвыкшая от аскетизма военного интерната, была буквально подавлена пышностью устроенного торжества…

А потом звездолет и спальная каюта в бордовых тонах. Она медленно и нерешительно раздевалась, мечтая, как можно скорее пережить необходимую формальность и больше к этому не возвращаться. Она переживала из-за отказа Танжера, боялась близости с нелюбимым. И в тоже время ей хотелось ошибиться в мнении о Пауле. Сердце ждало утешения.