История Рязанского княжества - Страница 14

Рязанцы собрались, подумали и решили на время покориться необходимости, т. е. взяли остальных князей с княгинями и отослали во Владимир. Впрочем, далеко не все рязанские князья потеряли свободу. Владимировичи – Олег, Глеб, Изяслав (замечательно, что последний не был задержан) – недовольные тем, что Всеволод отдал Пронск не им, а муромскому князю, в следующем 1208 г. с половцами явились под стенами города и послали сказать Давиду, что Пронск приходится отчиной им, а не ему. Последний не стал спорить и отвечал им: «Братья, я не сам набился на Пронск; посадил меня здесь Всеволод; теперь город ваш, а я пойду в свою волость». Князья уладились между собой. Давид отправился в Муром; в Пронске, однако, сел Кир Михаил, а Владимирович вслед за этим скончался в Белгороде[84].

В том же году Всеволод III отправил в Рязань сына своего Ярослава, отпустив с ним епископа Арсения, а по другим городам разослал своих посадников. Недолго, однако, рязанцы смирялись перед могуществом великого князя. Несколько месяцев спустя они нарушили крестное целование; в некоторых городах начались явные возмущения; многие из владимирцев были заключены в оковы, а иные засыпаны в погребах или повешены. Очень может быть, что сами дружинники великого князя были причиной новых смут; они, вероятно, позволяли себе слишком многое в покоренных городах и притеснениями вывели из терпения жителей, и без того не отличавшихся мягким характером. В этом движении принимал участие и Глеб Владимирович, ожидавший, без сомнения, получить от великого князя более, нежели получил на самом деле. По-видимому, он рассчитывал на рязанский стол, а теперь с неудовольствием видел на нем Ярослава Всеволодовича. Летопись прямо говорит, что граждане рязанские вошли в сношения с пронскими князьями Глебом и Изяславом Владиленовичами и хотели выдать им Ярослава. Ярослав, сведав о заговоре, сделался очень осторожным и послал известить обо всем отца. Всеволод немедленно пришел с войском к Рязани и расположился подле города. Ярослав вышел к нему навстречу; явились и рязанские послы; но вместо изъявления покорности они начали говорить великому князю «по своему обыкновению, дерзкие речи»[85]. Тогда Всеволод приказал жителям выйти из города с женами, детьми и с имуществом, которое они могли унести. Рязань была отдана в жертву пламени. Такой же участи подверглись Белгород и некоторые другие города, вероятно, те самые, в которых сделано было насилие великокняжеским посадникам. Затем Всеволод пошел назад, жителей разоренных рязанских городов разослал по разным местам Суздальского княжества, а лучших людей и епископа Арсения взял с собой во Владимир. Но и после таких жестоких уроков князья, остававшиеся на свободе, все еще не хотели смириться перед могуществом Всеволода. Зимой 1209 г. Кир Михаил и Изяслав Владимирович, думая воспользоваться войной Всеволода с новогородцами, напали на его собственное княжество и произвели грабежи около Москвы, но они не знали того, что великий князь и новогордцы уже помирились. Всеволод послал против них сына Юрия, который на реке Тростне уничтожил дружину Изяслава. Последний едва успел спастись бегством, а Кир Михаил, не дожидаясь неприятелей, бросился поспешно за Оку и потерял много людей во время переправы. В следующем 1210 г. Всеволод еще раз послал войско в Рязанскую землю под начальством воеводы (меченоши) Козьмы Родивиновича, который воевал берега реки Пры и с большой добычей воротился во Владимир[86].

Таким образом, третий акт борьбы Рязани с Владимиро-Суздальским княжеством кончился совершенным покорением первой. О рязанских князьях более не слышно до самой смерти Всеволода III. Рязанские города лишены были чести управляться хотя бы чужим князем и должны были опять подчиниться владимирским посадникам и тиунам. Унижение было полным. Митрополит Матвей, приезжавший во Владимир мирить Ольговичей с Всеволодом, ходатайствовал об освобождении рязанских князей. Ему удалось выпросить свободу только княгиням[87].

Завоевание, однако, не могло быть прочным. Причина успехов, главным образом, заключалась в соединении сил с одной стороны и в разъединении – с другой; а потом и в самой личности великого Всеволода, который, бесспорно, был умнее всех современных ему князей. Хотя он уступал своему знаменитому брату в величавости политических стремлений, но также, как и Андрей, умел верно рассчитывать средства и ловко пользоваться обстоятельствами. Однако он не мог стать выше узких волостных понятий своего времени и не принял никаких мер, чтобы упрочить свои приобретения. Мало того, Всеволод сам своим завещанием приготовил неминуемые усобицы между сыновьями, предоставив старшинство не Константину, а Юрию.

14 апреля 1212 года умер великий князь. Юрий Всеволодович, занявший владимирский стол, почти немедленно должен был вступить в борьбу с братом Константином Ростовским, а при таком условии отцовские завоевания были для него только лишним бременем. Рязанцы, недавно покоренные, без сомнения, еще не свыклись с новым порядком и тяготились зависимостью от посадников и тиунов чуждого князя, тем более что оставались еще на свободе некоторые рязанские князья, как, например, храбрый Изяслав Владимирович и Кир Михаил, которые всегда могли явиться в своих отчинах с дружинами Ольговичей или с толпами половцев. Отсюда понятно, почему Юрий после первой же усобицы с Константином прислушался к советам младших братьев и бояр и решился освободить рязанских пленников. Он одарил князей и дружину их золотом, серебром и конями, утвердился с ними крестным целованием и отпустил на родину[88]. Этим добродушным поступком Юрий за один раз избавлял себя от лишних забот удерживать в покорности рязанцев и мог приобрести себе союзников для борьбы с ростовским князем. Последнее условие, по всей вероятности, было одной из статей крестного целования. Однако в дальнейшем незаметно, чтобы рязанцы помогали Юрию против Константина, между тем как муромская дружина постоянно сопровождала его в походах. Напротив, судя словам одного боярина перед Липецкой битвой, можно подумать, что рязанские князья держали сторону Константина[89].

Не все князья, плененные Всеволодом, воротились в свою землю. Роман Глебович скончался во владимирской темнице; брат его Святослав если и дожил до освобождения, то немного времени пользовался своим старшинством и, вероятно, вскоре умер, потому что имя его потом уже ни разу не встречается в рязанских событиях. Таким образом, первое поколение Глебовичей сошло со сцены во втором десятилетии XIII столетия и уступило место своим сыновьям.

В 1216 г., после Липецкой битвы, Константин возвратил свое старшинство, утраченное на время вследствие отцовского завещания. Незаметно при этом, чтобы он имел значительное влияние на дела Рязанской области, и для нас остаются совершенно неизвестными его отношения с соседними князьями. Великий князь, по-видимому, предоставил рязанцев самим себе и не хотел решительным образом вмешиваться в их внутренние раздоры. Такое поведение со стороны Константина мы объясняем, во-первых, дроблением Суздальского княжества, а во-вторых, кротким, миролюбивым характером великого князя, который посвятил свою деятельность исключительно устроению собственных волостей.

Источники особенно скупы на известия о рязанских событиях между смертью Всеволода и нашествием татар. Только один случай обратил на себя внимание северных летописцев (Ипатьевская летопись совсем о нем не упоминает) и довольно подробно рассказан ими. Но и тут перед нами одни лишь результаты предыдущих событий, которые скрыты густым туманом. Это было в 1217 г. Главным действующим лицом является Глеб Владимирович, уже знакомый нам с темной стороны по событиям 1207 г. Он княжил, по-видимому, в самой Рязани, но не довольствовался старшим столом, а замыслил избить родичей – вероятно, для того, чтобы захватить их волости. Глеб действовал в соединении с братом Константином. Их злодейский план был задуман и приведен в исполнение довольно искусно. Глеб пригласил князей съехаться на ряд, т. е. дружеским образом за чаркой крепкого меду уладить на время бесконечные споры об уделах; подобные съезды, как мы знаем, не были редкостью в древней Руси. Шестеро внуков Глеба, не подозревая западни, явились на его призыв. Один из них, Изяслав Владимирович, мужественный защитник Пронска, был родным братом заговорщикам, остальные пять приходились им двоюродными, а именно: Кир Михаил Всеволодович, Ростислав и Святослав Святославичи, Роман и Глеб Игоревичи. Князья со своими боярами и слугами приплыли в лодках и высадились на берегу Оки верстах в шести от столицы, на месте, называемом И сады. Здесь под тенью густых вязов разбиты были шатры. 20 июля, в день пророка Ильи, Глеб пригласил в свой шатер остальных князей и с радушным видом принялся угощать своих гостей; а между тем подле шатра были скрыты вооруженные слуги обоих заговорщиков вместе с половцами, которые только ожидали знака, чтобы начать кровопролитие. Когда веселый пир был в самом разгаре и головы князей уже порядочно затуманились от паров, Глеб и Константин вдруг обнажили мечи и бросились на братьев… Все шестеро были убиты; вместе с князьями погибло множество бояр и слуг[90].