История русской армии. Том второй - Страница 131

Всего у Скржинецкого было 46 тысяч, а русская гвардия с усиливавшим ее отрядом Сакена имела только 27 тысяч. Ясно, что шансы на успех были значительны, однако Скржинецкий все колебался. Сначала, 30 апреля, поляки ушли из своего расположения под Калушином к Сероцку, откуда разделились на три колонны: 1) Дембинский (4200 человек) — по шоссе по правому берегу Нарева к Остроленке против Сакена; 2) Лубенский (12 тысяч) — вверх по Бугу к Нуру для уничтожения мостов и перерыва сообщений Дибича с гвардией; 3) Скржинецкий (30 тысяч) — посередине между двумя предыдущими на Ломжу.

Гвардия сосредоточилась у Замброва, авангард Бистрома — у Вонсева, передовой отряд генерала Полешки — у Пржетыче.

4 мая польский авангард Янковского потеснил казаков, но у Пржетыче встретил упорное сопротивление со стороны гвардейских егерей. Полешко в порядке, шаг за шагом, отошел к Соколову. Великий князь в это время сосредоточил главные силы у Снядова.

5 мая русский авангард отошел к Якоцу. Лубенский занял Нур. Скржинецкий для помощи литовцам выслал в интервалах между Дибичем и гвардией генерала Хлаповского с уланским полком, 100 пехотинцами и 2 орудиями, в виде кадров для будущих польских войск.

Прондзинский настаивал на атаке гвардии (23 тысячи), пользуясь превосходством польских сил (30 тысяч). Скржинецкий не согласился, а пошел с дивизией Гелгуда на Остроленку. Сакен успел отступить к Ломже; Гелгуд его преследовал и занял Мястково, то есть почти в тылу гвардии. Великий князь 7 мая потянулся на Белосток.

Итак, удар Скржинецкого пришелся по воздуху; мало того, зайдя так далеко, он поставил армию в рискованное положение. Двигаясь на соединение с гвардией, Дибич 10 мая разбил Лубенского у Нура.

Фельдмаршал продолжал движение на соединение с гвардией, 12 мая он дошел до Высоко-Мазовецка, а гвардия уже была в Менженине. Скржинецкий поспешно отступил к Остроленке.

13 мая Дибич совершил необычайный форсированный марш. Войска Палена прошли 50 верст, Шаховского — 40 верст, и все-таки после короткого ночного привала фельдмаршал продолжал движение.

Сражение при Остроленке 14 мая. Город Остроленка лежит на левом берегу Нарева и соединяется с правым двумя мостами, длиною около 120 сажен: постоянным на сваях и плавучим. Саженях в 700 от берега тянутся песчаные холмы, покрытые мелким и редким кустарником. Вся местность несколько болотиста. Поле сражения представляло много выгод для пассивной обороны, особенно если разрушить мосты. Но этого сделать было нельзя, так как по ту сторону реки находилось еще много польских войск: дивизия Гелгуда в Ломже и арьергард Лубенского. Прондзинский планировал, укрыв войска в кустарниках, громить переправившихся артиллерийским огнем, а затем совместным нападением с нескольких сторон отбросить их в Нарев, причем из-за тесноты русские не будут иметь возможности ни развернуться, ни употребить значительных сил, особенно кавалерии. Скржинецкий, рассчитывая на обычную медлительность русских, не ожидал боя на следующий день и совершенно успокоенный предоставил Прондзинскому сделать необходимые распоряжения; сам же уехал в м. Круки и провел ночь на постоялом дворе, услаждаясь шампанским.

1-я и 3-я пехотные дивизии стали на песчаных холмах. Перед левым флангом на холме — 10 орудий Турского; Биелицкий с 12 орудиями выдвинулся к самому мосту; кавалерия первоначально стала правее, за р. Омулев.

^{Сражение при Остроленке 14 мая 1831 г.}

Уже в 6 часов утра 14 мая Бистром показался ввиду Лубенского, который после некоторого сопротивления начал отступать к Остроленко. Около 11 часов утра к городу подошла голова русской армии, сделав в 32 часа 70 верст, причем войска сохранили отличный порядок и бодрость духа. В польском главном лагере царила полная беспечность: в кавалерии лошади были расседланы, пехота разбрелась за дровами, водой и для купанья.

Открыв артиллерийский огонь, гренадеры стремительно атаковали Лубенского. Несмотря на глубокие пески, они быстро ворвались в город и прошли его насквозь, опрокидывая или отсекая неприятеля. Даже знаменитый 4-й полк («чвартаки») был потеснен и совершенно расстроен гвардейскими конно-егерями и уланами. Всего было взято в плен 1200 человек.

Хоть армия и сильно растянулась, но Дибич приказал продолжать бой и овладеть мостами. Тотчас по улице против моста выставили 3 орудия, 4 орудия правее города и 2 — левее. Потом эти батареи, имевшие весьма важное значение, увеличились до 28 и 34 орудий, соответственно.

Поляки пытались разрушить мост, но русская картечь заставила их отойти назад. Астраханский гренадерский полк, имея во главе георгиевских кавалеров, устремляется, несмотря на картечь двух орудий Биелицкого, по переводинам[140] и захватывает пушки. Пац с остатками арьергарда обрушивается на астраханцев, но генерал Мартынов с батальоном Суворовского (Фанагорийского) полка перебежал по плавучему мосту; другой батальон направляется по свайному мосту, и общими усилиями неприятель отброшен. Прибывший на поле сражения Скржинецкий был совершенно озадачен происшедшим и начал бросать по частям свои войска в атаку на русских, переправившихся на левый берег.

Между тем суворовцы и астраханцы ворвались на батарею и овладели несколькими орудиями, но увезти их не сумели, ибо слева показались польские конные егеря. Суворовцы без ранжира построились в кучу и встретили неприятеля огнем. Конные егеря не смутились огнем, подскакали с батальону и, пытаясь ворваться в каре, саблями рубили русских. Тогда батальонный командир приказал бить тревогу и кричать «ура»; испуганные лошади понеслись назад.

Брошенная Скржинецким вперед бригада Венгерского сцепилась врукопашную с русскими у шоссе. Перешедший через мост батальон суворовцев ударил во фланг полякам — они отброшены. Артиллерия с левого берега оказывает русским сильнейшую поддержку.

Венгерский привел свою бригаду в порядок и вновь повел в атаку. Но и Мартынов получил помощь: перешли через мост еще два полка. Ударили на Венгерского с фланга, отбросили и захватили одно орудие. Венгерский потерял половину людей и ушел в кусты. Тогда Скржинецкий приказал бригаде Лангермана не только отбросить русских за реку, но и овладеть городом. Атака была неудачна.

В неописуемом волнении польский главнокомандующий скакал вдоль фронта и кричал: «Малаховский, вперед! Рыбинский, вперед! Все вперед!» Он продолжал последовательно разбивать бригады о русских гренадер. Наконец, он взял бригаду Красицкого, усилил пехотным полком и несколькими эскадронами и сам повел в атаку. Воодушевленные присутствием главнокомандующего, поляки запели «Еще польска не згинела» и бросились на русских. Гордые совершенными уже подвигами, гренадеры опрокинули и эту атаку, причем нанесли жестокий урон, ибо имели 4 пушки. Красицкий, сбитый прикладом с лошади, был взят в плен.

В 4-м часу на правом берегу уже собралось 17 батальонов. Они продвинулись вперед и оттеснили неприятеля. Славившийся своей храбростью 2-й польский уланский полк пытался атаковать, но все его атаки отбиты.

Скржинецкий сохранил непоколебимую твердость; 8 часов он подвергался огню, ища смерти. «Здесь мы должны победить или погибнуть все, — говорил он. — Здесь решается судьба Польши». Он задумал произвести общую атаку остатками всех дивизий. Решение запоздалое — русские уже утвердились на правом берегу, а поляки сильно ослаблены. Сам Скржинецкий стал во главе, и все-таки пришлось отойти с потерей пленными 250 человек.

Еще несколько раз повторялись частные атаки, и в конце концов половина войск выбыла из строя. Теперь уже Скржинецкий старается только продлить бой до ночи. Он приказал собрать все рассеянные части и отдельных людей, свести в батальоны, во главе которых поставить всех наличных офицеров. Длинная линия батальонных колонн без резерва двинулась вперед, а батарея подскакала на самое близкое расстояние к войскам 3-й дивизии, только что перешедшим мост, и обдала их картечью. Ошеломленные Старо- и Новоингерманландские полки побежали назад на мост. Но начальникам удалось восстановить порядок, и те же полки храбро ударили на поляков и преследовали их.