История русской армии. Том второй - Страница 129

В 12 часов дня Дибич усиливает атаку еще 10 батальонами, начинает окружать рощу справа и слева, где по флангам выставлены новые батареи. Успешно вытеснив с опушки, русские справа могли дойти только до большого рва; зато слева свежие полки 3-й дивизии обогнули рощу и пошли далеко вперед, но попали под самый близкий огонь батарей.

Хлопицкий, желая воспользоваться этой минутой, вводит в дело обе дивизии (Жимирского и Скржинецкого) и 4 свежих батальона гвардейских гренадер, которых лично ведет в атаку. Видя посреди себя любимого своего вождя, — спокойного, с трубкою в зубах, — поляки с пением «Еще польска не згинела» с неудержимой силой нападают на русские утомленные, расстроенные полки. Последние начинают отступать. Поляки постепенно захватывают всю рощу, колонны их подходят к самой опушке, застрельщики выбегают вперед.

Прондзинский, указывая на русскую батарею, кричит: «Дети, еще 100 шагов — и эти орудия ваши». Два из них взяты и направлены на ту высоту, где стоял Дибич[135].

Это было последнее отчаянное усилие поляков. Фельдмаршал направляет в рощу что только можно из пехоты (2-ю гренадерскую дивизию); усиливает артиллерию: более 90 орудий действовали по сторонам рощи и, продвинувшись вперед с правой стороны (с севера), сильно поражали польские батареи за рощей; для обхода справа рощи двинута 3-я кирасирская дивизия с лейб-гвардии уланским его высочества полком и 32 орудиями, чтобы содействовать овладению рощей, а вместе с тем разорвать фронт отступающих поляков и попытаться отбросить к болотам у Брестского шоссе хоть правый их фланг. Еще правее Литовская гренадерская бригада Муравьева с уланской дивизией заняла колонии Меценаса и Эльснера, наступала вперед, связываясь левым флангом с кирасирами.

Взволнованный Дибич дал шпоры лошади и, подскакав к отступающим войскам, громко крикнул: «Куда вы, ребята, ведь неприятель там! Вперед! Вперед!» — и, став перед полками 3-й дивизии, повел их в атаку. Огромная лавина со всех сторон обрушилась на рощу. Гренадеры, не отвечая на огонь поляков и наклонив штыки, врываются в рощу; за ними пошла 3-я дивизия, далее — 6-й корпус Розена. Тщетно Хлопицкий, уже раненный в ногу, лично обходит передовую линию и старается воодушевить поляков. По грудам тел русские переходят через ров и окончательно овладевают рощей.

Хлопицкий приказывает Круковецкому перейти к роще, а Лубенскому с кавалерией — поддержать предстоящую атаку. Лубенский отвечал, что местность неудобна для действий кавалерии, что Хлопицкий — пехотный генерал и не понимает кавалерийского дела, а что приказание он исполнит, лишь получив его от официального главнокомандующего Радзивилла. Вот в какую критическую минуту сказалась неправильность положения Хлопицкого. Он отправился к Радзивиллу. На пути граната попала в лошадь Хлопицкого, разорвалась внутри и поранила ему ноги. Деятельность его прекратилась. Все дело поляков пришло в расстройство, общее управление исчезло. Радзивилл совершенно растерялся, шептал молитвы и на вопросы отвечал текстами из Священного писания. Малодушный Шембек плакал. Уминский ссорился с Круковецким. Один Скржинецкий сохранил присутствие духа и обнаружил распорядительность.

Руководство действиями кавалерийской массы Дибич поручил Толю, который увлекся частностями и свою кавалерию разметал по полю, лишь один кирасирский принца Альберта полк, имея во главе дивизион подполковника фон Зона, бросился преследовать беспорядочно отходящих поляков. Полк прошел весь боевой порядок неприятеля, и только у самой Праги 5 польских уланских эскадронов взяли Зона во фланг. Но он ловко вывел своих кирасир на шоссе и ушел из-под огня пехоты и ракетной батареи. Атака продолжалась 20 минут на протяжении 2½ версты. Хотя потери кирасир доходили до половины состава (Зон смертельно ранен и взят в плен), однако нравственное действие атаки громадно. Радзвилл со свитой ускакал в Варшаву.

Ольвиопольские гусары лихо атаковали Шембека, приперли два полка к Висле и рассеяли. Поляки был оттеснены повсюду. Скржинецкий собрал и устроил остатки сзади на позиции, на песчаных холмах.

Около 4 часов дня показался наконец Шаховский, который проявил в этот день полную бездеятельность. Обрадованный Дибич не сделал никакого упрека, только объявил, что честь довершения победы принадлежит им, и сам стал во главе гренадер. Но когда они подошли к неприятельской позиции, то было 5 часов, день клонился к вечеру. Фельдмаршал задумался и после некоторого колебания приказал прекратить бой.

Потери поляков — 12 тысяч, русских 9400 человек.

Между тем у поляков господствовал страшный беспорядок. Войска и обозы столпились у моста, лишь к полуночи окончилась переправа, под прикрытием Скржинецкого[136].

При таких условиях русским нетрудно было бы справиться с Скржинецким, а затем и штурмовать Пражский тет-де-пон. Совершенно непонятно, почему этого не сделал Дибич. Его план и заключался в том, чтобы покончить с восстанием одним ударом и притом возможно скорее. Случай как раз представлялся, и фельдмаршал им не воспользовался. Темный вопрос о причинах до сих пор не разъяснен историей[137].

Расположение русских на квартирах. На следующий день поляки заняли и сильно вооружили пражские укрепления. Атаковать можно было только при помощи осадных средств, а доставка их требовала 4 месяца. Переправа через верхнюю Вислу, дабы затем атаковать Варшаву с запада, также требовала времени. Поэтому Дибич расположил армию на широких квартирах (Окунев, Колбель, Желехов, Радзынь, Седльце), около 40 верст по фронту и 40 в глубину, чтобы облегчить продовольствие путем реквизиции.

Между тем к 10 марта Висла очистилась ото льда и можно было приступить к переправе. Для этого выбрали Тырчин (вне сферы влияния польской армии, ширина всего 400 шагов, фарватер ближе к правому берегу, недалеко впадает Вепрж, которым можно воспользоваться для заготовки и сплава материалов). Хотя распутица достигла крайнего предела, но Дибич торопился и 15 марта отдал распоряжение о движении армии к переправе.

Приостановкой действий русской главной армии поляки воспользовались для частных предприятий. Так как Люблинское воеводство было занято русскими слабо, а кр. Замостье могла послужить опорой для партизанского отряда, то по настоянию Лелевеля отряд Дверницкого (2 батальона, 22 эскадрона, 12 орудий — 6500 человек) назначался для движения на Волынь с целью возбудить там восстание. 19 февраля Дверницкий переправился через Вислу и у Курова напал на кавалерийский отряд генерала Кавера, опрокинул финляндских драгун и захватил 4 орудия. 21 февраля Дибич двинул с разных сторон значительные силы, а руководство всем делом поручил Толю. Тогда Дверницкий 4 марта укрылся в Замостье.

В конце марта Дверницкий решился продолжать экспедицию на Волынь: быстро двинулся к Крылову и там 29 марта перешел Буг. Против поляков на Волыни были войска Ридигера — 11 тысяч с 36 орудиями.

Дверницкий, двигаясь вдоль австрийской границы, убедился, что в этой стороне с господствующим русским населением нечего и думать относительно общего восстания, а потому решил пробраться в Подолию. На Стыри у Боремли (Михайловки) Ридигер преградил ему путь.

Дверницкий ночью скрытно снялся с позиции: шел вдоль границы, а Ридигер параллельно преследовал. 15 апреля Дверницкий занял сильную позицию у люлинской корчмы, тылом к австрийской границе. Ридигер атаковал, но в последнюю минуту Дверницкий не принял атаки, перешел границу и был обезоружен австрийскими войсками.

Наступление Скржинецкого. Для обеспечения армии, двигавшейся к переправе, на брестском шоссе временно был оставлен 6-й корпус Розена, которому приказано: наблюдать Прагу, прикрывать тыл движения, обеспечивать край и особенно охранять Седльце и сообщение с Брестом. В случае наступления поляков в превосходящих силах — отступать на Калушин и даже до Седльце.