История религии (Том 5) - Страница 14

Мы не знаем, были ли учители у Амоса, не знаем ни его единомышленников, ни близких, ни прямых последователей. Вообще облик этого великого реформатора едва различим в истории. Он необъяснимая загадочная личность, явившаяся, подобно грозной комете, на небосклоне и исчезнувшая столь же быстро и внезапно, как появилась. И только маленькая Книга Амоса осталась нам, как бы упавшая с неба.

По отдельным штрихам и намекам мы можем попытаться представить себе жизнь Амоса до его призвания. Он был родом из Текои, небольшого городка в Иудее, находившегося в нескольких километрах от Вифлеема. Городок этот располагался на самом востоке населенной части страны. "Далее,-говорил блаженный Иероним, живший в тех местах,-нет ни одного селения и даже грубых, похожих на печи лачуг, которые африканцы называют "мапалиа". Это столь обширная пустыня, что она простирается до Красного моря и пределов Персии, Эфиопии и Индии. На этой сухой песчаной земле совсем не родится никаких плодов. Поэтому вся она наполняется пастухами, так что бесплодие земли вознаграждается обилием скота" (1).

В этой пустыне прошла большая часть жизни Амоса; там водил он среди гор стада овец и сидел на холмах в молчании звездных ночей. Он был свободен и имел уединение-эту школу великих душ. Небо, камни и овцы были постоянно перед его глазами. Но если греческие козопасы, блуждая по Аркадии, научились слышать голоса нимф и Пана, то иудейского пастуха одиночество готовило к совсем иному познанию.

Во внешнем отношении жизнь Амоса вряд ли отличалась большим разнообразием. Днем он загонял стадо в укрытие от зноя и отдыхал в шатре под навесом скалы, а с заходом солнца находил пастбище и разводил костер. Над темными горами зажигались созвездия, воцарялась тишина, и лишь изредка далекий рев льва нарушал покой ночи, заставляя овец испуганно жаться к человеку. Тогда пастух вооружался пращой и подбрасывал сухих веток в огонь.

Весной Амос обычно спускался в долину и нанимался работать в садах, которые и до сих пор окружают Текою. За несколько дней до созревания плодов сикомор их нужно было надрезать, чтобы вытекал горький сок. Этим, как правило, занимались батраки.

Но если Амос и был в полном смысле слова "человеком из народа", бедным пастухом-наемником, работавшим в чужих садах, то мы ошиблись бы, предположив, что он был неграмотен и невежествен. Напротив, сколь ни странным это может показаться на первый взгляд, этот "простолюдин" обладал широким кругозором, был начитан в отеческих писаниях и хорошо знал жизнь своих современников.

То, что большую часть своего времени он проводил вне города, не превратило его в отшельника, оторванного от людей с их тревогами и заботами. Через его родные места пролегали караванные пути в Сирию. С вершины холмов, на которых Амос пас стада, он мог видеть колесницы сановников, толпы богомольцев, караваны купцов, которые на ослах и верблюдах везли товары с побережья. Переходя с места на место, он мог беседовать с путниками, пастухами, странствующими ремесленниками. Несомненно, он бывал и в Иерусалиме, и в Самарии, видел их дворцы, украшенные слоновой костью, роскошный "Летний дом" Иеровоама, наблюдал беззаботную жизнь знати. Ему приходилось слышать о том, как у крестьян силой и обманом урезывают и отбирают земли, он мог присутствовать на судах, когда исход тяжбы решался взяткой. Пастух присматривался на базарах к людям, прислушивался к разговорам, и очень возможно, что его стала преследовать мысль о том, что народ Божий бесконечно далеко ушел от священных заветов своей веры.

Нам не дано проникнуть в тайну пророческого призвания, но есть основания думать, что вся жизнь избранника, весь мир его переживаний и мыслей был как бы готовой почвой для принятия слова Божия. Эта готовность, как и в истории обращения апостола Павла, могла внешне ничем не заявлять о себе, но трудно сомневаться в том, что она зрела постепенно в тайниках души будущего пророка

x x x

Неизвестно, сколько лет прожил Амос в Текое, оставаясь в глазах земляков обычным крестьянином. Эти его годы походили на тот период жизни Моисея, когда он был скотоводом среди мадианитян, и могут служить прообразом назаретской безвестности Иисуса Христа.

Но однажды, около 760 года, Амос покинул своих овец, покинул Иудейскую землю и ушел на север. С ним произошло нечто, что вынудило его внезапно оставить тихую жизнь в горах и появиться в шумных городах Эфраима.

Сам Амос говорит о потрясшем его внутреннем перевороте как о центральном событии своей жизни. Свет озарял его не постепенно, но вспыхнул в одно мгновение: как буря, как гудящее пламя пожара пришло к нему слово Господне. Амос сравнивал его со звуком трубы или грозным рыком льва, заставляющим невольно трепетать человека. Все его существо было захвачено божественной силой, вторгшейся в душу...

"Я не пророк и не Сын Пророческий", - говорил Амос Он не учился у прорицателей, не принимал посвящения от людей. Он мог бы сказать, что пророком его сделал только Бог. В этом проявилась одна из существенных черт библейского Откровения, которая становится яснее при сравнении его с другими религиями.

Когда человек задумывался над мировыми загадками или искал помощи в своих земных делах, он издавна обращал свои взоры к Божеству. Вопрошания оракула и аскетические подвиги, философские искания и совершение ритуальных церемоний - все это в первую очередь говорило о самом человеке, о его заботах, трудностях, недоумениях и устремлениях. И результаты его усилий тоже не выходили обычно за рамки человеческих запросов. Удачная умозрительная концепция, успех в войне или хороший урожай, духовное состояние просветленности, достигнутое упражнениями,-все это хотя и мыслилось проистекающим из контакта с высшими силами, но служило только человеку. Благосклонность богов покупалась жертвами, и это было, в сущности, единственное, что могло привлечь их внимание к людям (для этого и были созданы люди, как гласили восточные мифы). Что же касается верховного Начала, как оно представлялось мистикам и философам, то и здесь активность почти целиком принадлежала человеку. Было бы полной бессмыслицей утверждать, будто Нус Анаксагора или Нирвана буддистов как-то "заинтересованы" в человеческом роде.