История Петербурга наизнанку. Заметки на полях городских летописей - Страница 2
Но что же насчет второй нашей легенды – об исконных обитателях приневских земель? Здесь история, приключившаяся на землям майора Коноу, тоже подсказывает верный ответ. Usaditza, Usadiss hoff: не правда ли, русское ухо чувствует в этих названиях родные корни? Чувство вполне справедливое: известно, что еще на рубеже XV и XVI веков здесь находилась русская деревня Усадица (Усадище), которая и дала имя усадьбе.
Русские и шведы с давних пор конкурировали за местные земли. Александр Ярославич в 1240 году отстаивал Неву от шведских войск, за что и стал Невским; были громкие сражения и позже. Известно также, что летом 1300 года Нева принадлежала Новгороду, но вторгшиеся шведы соорудили в устье Охты крепость Ландскрона. Годом позже новгородцы собрали большое войско и после осады разрушили цитадель. В том же XIV веке здесь появилось русское поселение – сельцо «на усть Охты», которое дало начало Невскому городку с гостиным двором, церковью и таможней…
Приневские земли не раз переходили из рук в руки. Известно, что в 1582 году московские дьяки не смогли выполнить перепись здешних земель, ибо «стояли под Орешком и под Ладогою немецкие люди». В 1611 году, чувствуя себя уже здесь хозяевами, шведы построили на месте Невского городка свою крепость Нюенсканс, она же Ниеншанц. Шестью годами позже был заключен Столбовской мир, согласно которому приневские земли, получившие название Ингерманландии, официально отошли к шведам – и это притом, что доля русского населения составляла здесь еще до двух третей. Этим русским пришлось нелегко, что подтверждает не только судьбина Саввы Андреева: власти старались вытеснить православие лютеранством, раздать земли новых хозяевам, и в конце концов доля русских в Приневье упала до ничтожных пяти-шести процентов.
Шведская карта места, где будет основан Петербург. 1700 год
Так что и вправду перед основанием Петербурга здесь жили преимущественно финны с шведами, только вот какой ценой это было достигнуто…
Подытоживая тему, можно набросать перечень некоторых значимых поселений на нынешних петербургских землях, стоявших тут перед 1703 годом. Русское село Спасское, известное еще с 1505 года, находилось на левом берегу Невы в районе теперешнего Смольного; здесь имелась церковь Спаса Преображения, служившая оплотом православия в регионе. Осиновая деревня, она же Хаапаси, находилась на левом берегу Невы в районе нынешнего Финляндского железнодорожного моста. Мийккула и Койвуси – близ теперешнего Володарского моста, первая на левом берегу реки, вторая на правом. Где находилось село Лахта (название которой известно с 1500 года), петербуржцу объяснять вряд ли надо. И про Аухтуа тоже можно ничего не объяснять.
Не только Лахта с Автово дошли до нас как приметы допетровской жизни невских земель. Усадьба майора Коноу, с которой читатель уже знаком, дала начало Летнему саду. Сам Эрих Берндт с приближением русских войск бежал в Швецию, а Петр I в 1704 году повелел создать здесь свою резиденцию, и работы развернулись во всю ширь – с мелиорацией, посадкой новых деревьев и так далее. Возможно, в первое время царь использовал для проживания дом беглого майора.
Исследователи установили, что многие старые поселения и усадьбы легли в основу застройки новой столицы и ее пригородов. То же касается и дорог, которые превратились со временем в улицы и проспекты Петербурга. Известны даже конкретные примеры: к допетровским временам восходят Миллионная улица, Рубинштейна, Малоохтинский проспект, часть Лиговского проспекта, большая часть Шпалерной улицы. Есть и еще одна старая, шведских времен трасса: берег Невы у Пролетарского завода – улица Крупской – улица Салова – берег реки Волковки.
Вот, кстати, вилы в бок еще одному расхожему заблуждению о том, что историческая часть нашего города – это, дескать, лишь самый его центр, Невский проспект с прилегающими ансамблями площадей, Стрелка Васильевского острова, Петропавловская крепость, Летний сад с Марсовым полем…
Нет, не только. Лахта, Автово, улица Крупской: вот места по-настоящему исторические. Даром, что в них не слишком и видны приметы былой жизни.
С великим шумом парения крыл
Как проходила закладка Санкт-Петербурга?
В старинной рукописи «О зачатии и здании царствующего града Санктпетербурга», которая хранится в нашей Публичной библиотеке (нынешней Российской национальной), закладка города описана подробнейше. Почти что в красках, со свойственной XVIII столетию барочной пышностью. Царь Петр Алексеевич, как повествует документ, впервые посетил Заячий остров 14 мая, причем «усмотрел орла парящего, и шум от парения крыл его был слышен» – и тогда решил заложить на острове храм святых Петра и Павла. Уже на следующий день расчисткой острова занялись солдаты, а 16 мая в день Троицы, после литургии состоялся акт закладки.
Петр сам принялся копать ров с заступом в руках, и тогда «орел с великим шумом парения крыл от высоты опустился и парил над оным островом». Потом царь поставил в ров «четвероугольной ящик, высеченной из камня», в который вложил «ковчег золотой, в нем мощи святого апостола Андрея Первозванного», после его накрыл ящик каменной крышкой с вырезанными словами об основании «царствующего града Санктпетербурга». После двоекратной пушечной пальбы царь продолжил свои труды.
«Изволил размерить, где быть воротами, велел пробить в землю две дыры и, вырубив две березы тонкие, но длинные, и вершины тех берез свертев, а концы поставлял в пробитые дыры в землю на подобие ворот. И когда первую березу в землю утвердил, а другую поставлял, тогда орел, опустясь от высоты, сел на оных воротах; ефрейтором Одинцовым оной орел с ворот снят.
Царское величество о сем добром предзнаменовании весьма был обрадован; у орла перевязав ноги платком и надев на руку перчатку, изволил посадить у себя на руку, и повелел петь литию. По литии и окроплении ворот святою водою была третичная из пушек пальба, и изволил вытти в оные ворота держа орла на руке…»
Оный орел, сообщает нам летописец, после всего случившегося некоторое время обитал «во дворце», а после постройки на острове Котлин крепости святого Александра был «в оной Александровой крепости отдан на гобвахту с наречением орлу комендантского звания».
Вот так чудесно явившийся над Заячьим островом орел освятил своим присутствием основание северной столицы России. Символизм несомненный, особенно с учетом дня Троицы, она же Пятидесятница. В канонических «Деяниях святых апостолов» описано, что приключилось с учениками Иисуса Христа на пятидесятый день после его чудесного воскресения: «И внезапно сделался шум с неба, как бы от несущегося сильного ветра, и наполнил весь дом, где они находились. И явились им разделяющиеся языки, как бы огненные, и почили по одному на каждом из них. И исполнились все Духа Святаго».
Верующий человек XVIII столетия не мог не отметить: если в праздник Святой Троицы «орел с великим шумом парения крыл от высоты опустился», это явным образом свидетельствует о небесном покровительстве сему северному граду.
Г.С. Мусукийский. Портрет Петра I на фоне Петропавловской крепости и Троицкой площади. 1727 год
Сведущий читатель догадывается, однако, куда повернет наш рассказ. Дело в том, что историки уже давно разглядели в старинной рукописи червоточины. Изучали ее внимательно, все ж таки единственное документальное свидетельство о закладке северной столицы – и не могли не задаться некоторыми вопросами. Допустим, еще в историю с орлом с натяжкой поверить можно, хотя в здешние края орлы залетают нечасто (автор подстраховался на сей счет, сообщив о судьбе орла до 1703 года: «Сказывали, будто оной орел был ручной, а житье ево было на острову, на котором ныне город Санктпетербург; выгружались по берегам реки Невы маштовые и брусовые королевские леса и караульными салдаты тех лесов оной орел приучен был к рукам»).