История моего безделья - Страница 4

Разумеется, я не хотел конструировать не видимые на радарах подводные лодки и нашпиговывать электроникой баллистические ракеты, наш ответ Чемберлену: дать сдачи по Гринич-Вилледжу, Пикадилли, Елисейским полям, ответим Чемберлену - Чингисханом… Боже упаси, я лишь намеревался собирать безобидные донные станции - исследовать дно мирового океана, его рельеф, понимаете, составлять морские карты, всего лишь, а потом (о это “потом”!), исследовав, заходить на отдых и для пополнения запасов пресной воды в ближайшие порты.

А ближайшие порты - это, извините (не идти же за водой обратно во Владивосток или Новороссийск), и Перт, и Сингапур, и Порт-Саид и Сан-Паулу…

А?!

Поняли теперь?! Голь на выдумки хитра…

Но, увы, не набрал баллов.

По знакомству, оэто сладкое советское слово: знакомство и эти сладкие, а ля Достоевский, унижения…

Мама искала знакомых, находила не очень близких, не очень влиятельных - кандидаты, ассистенты при кафедрах, один старший преподаватель - в общем, мелочь, такаяже пузатая советская мелочь, как и мы, которые, разумеется, малочем могли, только говорить: что же вы раньше не сказали, на экзаменах, до экзаменов, до - до экзаменов; мы бы поговорили, мы бы попросили, мы бы все устроили тогда…

В результате меня взяли на заочный, но, что самое интересное, туда взяли бы и так, на это баллов хватало и без просьб.

Помню какую-то бесконечную дорогу мимо каких-то складов и заборов, институт находился в рабочем районе, на Электрозаводской, серый день, середина сентября, холодает, все уже в плащах, и с какой-то маминой знакомой, у которой свой знакомый, а у того свой кто-то работает в этом институте - кажется, тот самый старший преподаватель, “высокий чин”, идем поговорить.

Наконец пришли, зачем так долго шли - непонятно, можно было две остановки проехать на трамвае от метро, знакомая не знала(?) - улыбки, ничего не значащий разговор на лестнице, может быть, можно как-нибудь?.. - Нет, что вы?! Сейчас можно только на заочный, но ведь это можно и так, - пожатие плеч… - да? Ну, может быть, тогда потом, если хорошо сдаст первую сессию, на одни пятерки, а с дневного кто-то вылетит, тогда будет можно перевестись…

Никогда ничего не просите, никогда! Не унижайтесь, не потому, что достоинство (какое), не потому, что сами принесут (кто? или когда - через 20 лет?), нет - просто бесполезно. Кто может дать - извините за дурной каламбур, даст и так, без просьб.

Да-да, все это хорошо, этика, мораль, эстетика, но надо было что-то делать, хоть я родился и летом, но все равно могли взять, забрить, захомутать в родную СА, в Советскую Армию, а оттуда в страшный Афганистан, на китайскую границу к хунвейбинам, в Сибирь на щи на воде - до следующего лета и следующих спасительных экзаменов в какой-нибудь институт…

И я уже узнавал,как подмешивать кровь в мочу, как косить “под дурака” в Кащенко, запоминая, слушал рассказы бывалых людей и, запомнив, понял:

- Не смогу.

У мамы был институтский знакомый, даже друг со студенческих времен, хороший мужик, он работал на секретном заводе, на опытном производстве, еврей, как когда-то говорили, - помните? - России верные жиды… Он предложил устроить, на его опытном военном производстве давали отсрочку, и я согласился.

И пошел в радиомонтажники. Есть такая профессия. Диоды паять.

Здесь надо бы сделать хороший пропуск или паузу, а лучше музыкальную паузу, чтобы вы, дорогие мои, почувствовали, что почувствовал я, попавиз школы за гостиницей “Минск”, что на бывшей улице Горького, где детки начальниковфарцевали под парадной лестницейжвачкой и чуть попиленной джинсой, где на уроке родной литературы под рассказы о Николае Островском сосед по парте Матвей Л. читал под партой полузапрещенного Пастернака, а у меня, человека совершенно среднего, на видном месте, на книжной полке с родительской дефицитной серией “Всемирная литература” стояла подаренная маме коллегой из Югославии синяя Ахматова в “Библиотеке поэта” и польская перепечатка знаменитой “Смок он зе вотер” группы “Дип пепл”, не говоря уже об ансамбле “Абба” и родном социалистическом “Локомотиве ГТ”…

- Чадаев, помнишь ли былое?

- Помню.

- Та-ра-ра-та, та-ра-ра, ра…

А если помнишь, то вообрази, то вообрази-те, что почувствовал ваш покорный слуга, попав из этого милого, как фирменный лейбл на советских валютных джинсах “Тверь”, местечка на режимное предприятие знаменитого Минсредмаша (стыдливая штатская аббревиатура военного министерства, то есть турникет, первый отдел, колючка на заборе, подписка даже не о невыезде, о неразглашении)… Железными буквами: если кто-либо поинтересуется у вас, какого рода продукцию выпускает ваше предприятие, вы обязаны, немедленно поставить в известность об этом …иначе… статья № … и № … и №

…И, напоминаю, напоминаю, дорогие мои, все это в пяти остановках на троллейбусе от метро Варшавская и эври дэй - к 8.15 утра.

Можно было сразу заплакать, что я и сделал в 9.45, во время первого же рабочего перерыва, заперши фанерную дверь сортирной кабинки…

Я стоял и беззвучно! (чтобы, бл…, никто не услышал) плакал над потрескавшимся и почерневшим от времени и слез предыдущих поэтов унитазом, в этом жутком заводском клозете; было только отчаяние и страх, горько плакал… - но вскоре (еще даже не кончился перерыв), как ни странно, перестал, видно, поняв - слезами делу не поможешь.

А дальше произошло чудо.

Тот молодой расп..дяй, чтокакой-нибудь месяц назад сидел в баре “Марс” и тянул через пластмассовую трубочку “Шампань-коблер” под звуки оркестра Джеймса Ласта, - он исчез, испарился, стал маленьким-маленьким и спрятался в книге Голсуорси “Сага о Форсайтах”, которую я читал после провала в институт Электроники перед сном для успокоения нервов - так как что может быть для успокоения нервов лучше классического романа?..

Вместо него появился другой - подтянутый, собранный, скромный, исполнительный, затаившийся до времени, похожий на молодого клерка, делающего карьеру в своем банке из самых низов, или спортсменаиздалекой-далекой провинции, собравшегося побить сверкающий столичный рекорд.

Я даже перестал опаздывать… Само собой.

После работы наш герой поехал прямо домой. Чуть задержался на получасовую прогулку в ближайшей к метро аллее. Дома сел за письменный стол, столь нелюбимый прежде, и на карманном календаре тщательно подсчитал, сколько дней, несчитая праздников и выходных, остается до июля месяца, когда в вузах начинаются вступительные экзамены. Подсчитал и зачеркнул первый, крест-накрест, зеленой (цвет жизни!) ручкой - минус один!..

После этого взял нелюбимый же - но прежде, прежде! - математический задачник Сканави и опять подсчитал по оглавлению, сколько там задач. Разделил второе на первое и - ау, кафе “Марс”, ау, коктейль “Столичный”, ау, вечерние огни Тверской - этим же вечером прорешал (и не сквозь зубы,не через “не хочу”, а с освободительной радостью - вот как!..) получившуюся ежедневную норму по теме “логарифмы”. Причем каждый пример, повторяю, решался любовно, не торопясь, можно сказать, осматривая со всех сторон и сдувая каждую пылинку, вникая во все мелочи, чуть ли не медитируя!.. Ведь он был пусть маленькой, неровной, осыпающейся, но ступенькой на пути, ведущемиз морозной мглы, метро, толпящихся в холодном троллейбусе злых невыспавшихся людей, турникета, глотающего пропуска и (напрашивающаяся метафора) выплевывающегоих - тьфу! - обратно вместе с вами в конце длинного, бесконечно длинного рабочего дня…

Да, видимо, я был в таком экстазе, таком отчаянии и тоске, что в один из первых же моих рабочих дней Бог сжалился надо мной и послал подарок - 25 сиреневых советских рублей (честное слово, не вру!), немалая по тем временам сумма… Я нашел ее на снегу у метро, по пути с работы, странно, что никто не видел яркой бумажки, народу было много. Может быть, без шуток, это был знак? Что мое раскаяние принято?..

Кстати, еще одно доказательство этому, только сейчас вспомнил.