История Ирэн. Гнев (СИ) - Страница 50

Как часто бывает, что внешность человека не соответствует его внутреннему содержанию. Возможно, будь родители повнимательнее к маленькой Лизе она бы действительно выросла такой высокой и стройной. Девушка была тонка в кости, стройность ей досталась от матери, невыразительность черт лица была скорее от того, что в роду блюли чистоту славянской крови, а вот немного скошенный подборок свидетельствовал, что когда-то в роду были близкородственные браки.

Путеев прислал короткую записку с совершенно восторженными отзывами о шприцах. Конечно, нужно было ещё немного времени, для того чтобы составить отчёт для научной комиссии, но уже было понятно, что пациент не испытывает боли, период заживания практически нулевой, и, если правильно обращаться с инструментом, то вероятность заражения также нулевая.

Пришло письмо для профессора, который после разговора с Ирэн про возможности использования нефти, а именно возможности её перегонки, обратился к своему старому приятелю по университету, который проводил опыты по перегонке жидкостей и отправил ему идею Ирины с чертежом змеевидной трубки, которая позволяла при нагревании выделить только те вещества, которые обладали более высокой плотностью, остальные же сепарировать в виде газов и направить в другой сосуд*.

(*Здесь Ирина пыталась описать процесс ректификации. Ректификация — это процесс разделения двух и более компонентных жидкостей на фракции путем многократного испарения и конденсации пара.)

Приятель профессора оказался человеком, понимающим тему, сразу ухватился за идею и понял, что это именно то, чего ему не хватало для того, чтобы его аппарат стал выполнять свою функцию.

Конечно же в своём письме он написал, что провёл опыт и получил спирт, но Ирине нужно было, чтобы он попробовал сделать то же самое с нефтью. Поэтому в столицу предстояло взять с собой подаренные послом Ханидана кувшинчики. Если получится выделить из нефти керосин, бензин или мазут, то это будет самым лучшим аргументом для разговора о начале разработок в Горном княжестве или за Старыми горами.

Вообще Ирина с предвкушением ждала поездки в столицу ещё и потому, что Аристарх Викентьевич обещал отвести её в университет и познакомить с главой инженерной кафедры. Ирина с профессором уже обсуждала идею создания бумагоделательной машины, но Аристарх Викентьевич только разводил руками, говоря, что идея ему нравится, но сам он точно не сможет в этом помочь.

Забела не всё рассказал Ирэн. Он тоже получил письмо из столицы от… императрицы. В письме Мария Алексеевна расспрашивала графа об Ирэн Виленской. Ей хотелось знать действительно ли она так умна и хороша. Понятно, что император не всем делился с супругой, явно опасаясь её бурной реакции. А ей хотелось узнать об этой женщине от того, кто точно не будет ничего скрывать.

Задача перед графом стояла не простая, как рассказать об Ирэн так, чтобы императрица не заподозрила, что Забела неравнодушен к жене Виленского.

И тогда Забела решил попросить написать Гайко, а самому просто подредактировать.

После завтрака поехали в город, мальчишек тоже взяли и даже Танюшу с Глашей. Праздник же! Решили, что раз Леонид Александрович награды получать будет, то надо, чтобы дети видели и слышали.

В городе сразу поехали к наместнику, хотя мальчишки и просили вначале заехать н фабрику. Профессору тоже хотелось на фабрику, проверить работу лаборатории, но, к сожалению, «вкусного» мыла там пока не варили, поэтому подвергать детей ароматам, царившим там, Ирине не хотелось, и она уговорила всех поехать сразу за наградами.

Такой большой компанией выезжали впервые, и когда вошли в большой и светлый холл дома наместника и Саша, и Танюша с Глашей немного оробели. Забела подхватил, попытавшуюся скукситься Танюшу на руки, а Сашу с двух сторон окружили близнецы.

И когда навстречу им выплыла Прасковья Валуевна и своим зычным голосом спросила:

— Кто это к нам приехал?

То близнецы, знавшие хозяйку дома, картинно поклонились и хором объявили:

— Лопатины, за наградами приехали

Прасковья Валуевна улыбнулась:

— Ну если за наградами, тогда, конечно, проходите.

Танюша, сидевшая выше всех, величаво произнесла, показав пальчиком на Сашу:

— А у меня блатик есть

Саша сделал шаг вперёд, коротко поклонился и представился:

— Александр Виленский

Госпожа Гайко заинтересованно взглянула на мальчика.

Леонид Александрович поцеловал пухлую ручку Прасковьи Валуевны, и они всей дружной толпой пошли в кабинет наместника.

Ирина шла и думала:

— Выглядим словно дружная семья. Наверное, для местного менталитета это несколько странно. Надо бы спросить у Прасковьи Валуевны.

В кабинете у наместника уже был доктор Путеев и Софья Штромбель. Увидев «своих», как мысленно Ирина называла всех, кто стал ей дорог, она обрадовалась, значит сработало её требование, и теперь и Путеев, и Соня получат шанс на то будущее, которого они достойны.

Увидев вошедших Лопатиных, Путеев встал и поклонился, а Софья радостно улыбнулась. Ирина обратила внимание, что и Николай, и Софья несколько напряжены, хотя стало заметно, что они расслабились, когда увидели, что Ирэн приехала с детьми.

— Неужели Гайко им не сказал, зачем вызвал, — подумала Ирина и ободряюще улыбнулась.

Мирослав Мирославович радостно поприветствовал Лопатина и Ирэн. Щедро улыбнулся детям и пожал руку графу Забела.

— Итак, позвольте вам вручить заслуженные грамоты, — торжественно проговорил Гайко.

С этими словами он распечатал пакет, с большой печатью в виде орла, сидящего на куполах, и достал оттуда плотные желтоватые листы.

Когда Гайко стал зачитывать, то у Лопатина округлились глаза, потому как вместе с титулом барона, ему от императора передавалось пять деревень, общей численностью тысяча душ в Казанской губернии в Свияжском уезде. Это означало, что титул наследуемый и он его может передать детям.

Ирина заметила, как у отца задрожали губы, и он сжал кулаки, потом закрыл глаза, коротко вздохнул. И когда открыл глаза, то уже было заметно, что Леониду Александровичу удалось справится с охватившими его эмоциями.

Увидев радость в глазах отца, Ирина готова была расцеловать императора, который наконец-то «расщедрился» и подписал указ, который давал возможность Лопатину обеспечить будущее сыновей и… дочерей. Теперь и Ирэн и Танюша, в случае если Танюша так и останется Лопатиной, вполне обеспеченные девочки.

С баронским титулом мальчишки могли рассчитывать на поступление в военные училища для высшей аристократии, а это уже был другой уровень карьерных возможностей. Девочки же с титулом попадали в отдельный список невест. В своё время Ирэн попала на дебютный бал в столицу только благодаря тому, что мать была из графского рода, а вот если бы и мать и отец оба были провинциальными дворянами, то максимум на что можно было бы рассчитывать, это дебют в уездном городе.

— Благодарю, — глухо сказал Лопатин.

— Так это ещё не всё! — воскликнул Гайко и развернулся к своему столу, на котором стояли две небольших шкатулки.

Оказалось, что «награда нашла героя». Это были обещанные ордена святой Анны 1-й степени*.

(*Орден Святой Анны, одна из высших наград в Российской империи. Для 1-й и 2-й степеней была введена особая степень награждения — алмазные знаки. Первоначально все степени ордена Святой Анны давали права потомственного дворянства, но с 1845 г. — только 1-я степень, а все остальные — права личного дворянства.)

Гайко, весьма довольный выпавшим шансом, торжественно надел орден, который был на красивой синей ленте, на шею Лопатина, и вручил распахнутую шкатулку, где на красивой синей бархатной подушечке лежал орден, щедро украшенный огненными рубинами и брильянтами, в руки Ирэн.

На глазах Лопатина всё-таки выступили слёзы и Гайко обнял расчувствовавшегося Леонида Александровича.

Тот, повернувшись к Ирэн, держащей в руках шкатулку, дрожащим голосом сказал:

— Жаль мама не дожила, чтобы увидеть.