Историкум 2. Terra Istoria - Страница 63

— Почему нет? Что предлагаешь для начала?

— Думаю, надо ехать в Швейцарию. Там живет моя тетушка, у нее хранятся наши семейные архивы. Они пригодятся для моей научной работы и для книги о прабабушке. Кстати, есть семейная легенда: она продала свои владения в Германии, а деньги вложила в коллекцию драгоценностей, которую где-то спрятала. Условие — всё достанется той наследнице, которая сможет найти этот клад. Представляешь, сколько это сейчас может стоить? Можно купить остров, где не будет ни одного журналиста.

— Ты в такое веришь?

— Я же пишу диссертацию по тому времени. Если даже не найду клад, то докторскую степень получу точно.

— Логично.

— Ты чем-то расстроен?

— Знаешь, мне иногда начинает казаться, что я в любом случае ничего не получу. Похоже, ситуация с дедушкой повторяется. Словно те самые действующие лица, которые его травили тогда, сейчас вернулись, чтобы завершить то гнусное дело.

— Тогда нам и впрямь пора заняться моим делом. Тебе просто надо отдохнуть от своих проблем. Может быть, в Виттенберг заедем? Не сказать, чтобы по дороге, но крюк небольшой.

Виттенберг на реке Эльба был в числе городов, которые оспаривали не честь рождения доктора Фауста, но его последних минут, которые можно назвать героическими.

В этом городе до сих пор есть дом, надпись на мемориальной доске которого гласит, что с 1525 по 1532 годы здесь жил и работал доктор Иоганн Фауст, астролог и алхимист. Кроме того, по некоторым сведениям в 1539 году гостиницу того же городка посреди ночи сотряс взрыв. Крыша ходила ходуном, были слышны душераздирающие крики и очевидный шум борьбы. Из печной трубы периодически вырывалось синее пламя. Прислуга разбежалась. Только под утро, когда всё стихло, люди осмелились вернуться в дом. На полу под обломками мебельных досок лежало сильно обожженное скрюченное человеческое тело в изодранной одежде. Один глаз был выбит, на теле была масса кровоподтёков, руки, шея и ребра сломаны. Это был труп доктора Иоганна Фауста. Горожане утверждали, что этой ночью к нему приходил Мефистофель, с которым Фауст заключил договор на двадцать четыре года. Срок истек, и Дьявол явился за душой доктора.

Как прокомментировали Фаусту-младшему в одном уважаемом юридическом бюро: «Нужно тщательно выбирать деловых партнеров и обращаться к специалистам перед подписанием договоров».

Не одним Фаустом, к радости младшего члена семьи, оказалось актуально сие место. Главной достопримечательностью Виттенберга оказались «двери тезисов», где текст Лютеровых обличений был отлит в бронзе. Был здесь также дом Гамлета, ибо именно в Виттенбергском университете учился злосчастный датский принц. Ну и, конечно, гостиница, где, если верить преданию, доктор Фауст провел свои последние земные мгновения. Согласно вывеске, даже тот номер сохранился. И, как легко догадаться, он был самым дорогим. Причем постояльцы должны были отдельно оплачивать производимую ими фото- и видеосъемку. В полночь в сем номере (по заказу и отдельному тарифу) могли раздаваться «ужасные крики», а на экране современного устройства, мастерски имитирующего старинное зеркало, появлялись попеременно лики Фауста (старшего), Мефистофеля («страшно, аж жуть») и его товарищей по работе. Говорят, пораженные концом прославленного грешника, двое мини-олигархов из далекой России нашли свое семейное счастье с юными любовницами, проведя здесь ночь…

Задерживаться ни в гостинице, ни в городе Грета и Фауст не стали. Впрочем, причина была экономической…

Где у вас есть тетя…

Швейцарская тетушка Греты владела большим старинным домом на берегу Женевского озера. Была она чопорной и суровой, с замашками матерой аристократки. Грета представила Фауста как своего жениха. И тут же пояснила:

— Мы до свадьбы решили ночевать в разных спальнях.

Тетушка одобрительно кивнула, ее лицо слегка смягчилось. Впрочем, разговор за кофе — из чашек тончайшего антикварного фарфора — и восхитительными шоколадными пирожными всё равно оставался светской беседой о погоде, модных курортах… Фауст уже было расслабился, когда тетушка неожиданно спросила:

— Я слышала в новостях, что в Японии изобрели специальных роботов для секса. Вот вы скажите мне, как ученый, неужели такое возможно? И в чем суть такого секса?

Фауст чуть не поперхнулся очередной сладостью. Но быстро совладал и с собой, и с коварной печенькой, после чего невозмутимо ответил:

— Конечно, возможно, мадам. Мне лично доводилось видеть некоторые образцы, визуально практически не отличимые от представителей нашего биологического вида.

И ведь практически не соврал, подумал он, вспомнив о сигомах из отдела Макса. К Японии они, правда, никакого отношения не имели, но это уже детали, причем несущественные. К тому же сейчас, как и в старинные времена, чудные товары, изготовленные в галактике, выдавались на Земле за изделия далеких или не близких стран с передовой технологией.

— Визуально? — оживилась тетушка. — А это мужчины или женщины?

— Есть экземпляры и мужского, и женского пола.

— А в смысле той самой функции они отличаются?

— Мне не доводилось проводить сравнительное тестирование.

Грета аж покраснела, но явно не от скромности, а от отчаянно сдерживаемого хихиканья.

— Ты не напомнишь, когда у нас свадьба? — не преминул подколоть ее Фауст при первой возможности.

— Как только ты или я найдем сокровище. Или ты, дорогой, раздумал мне дарить на свадьбу большой остров, чтобы сделать меня принцессой? Или хотя бы графиней.

— Ну что ты! Сейчас же займусь трансмутацией здешних мельхиоровых ложек и вилок в золотые. Позже займусь превращением холодильников и газонокосилок.

— Замечательно. И обрати внимание на статуи в фонтанах. Увы, гипс давно не моден. Заодно и трансмутируй дверные ручки и вешалки.

После этой милой беседы «жених» и «невеста» занялись своимиделами. Грета на несколько дней полностью погрузилась в разбор фамильных хроник, дневников и всевозможных свидетельств. Фауст решил позволить себе небольшой отдых, но к концу второго дня блаженное ничегонеделание вызвало приступ лютой скуки. Он принялся листать журналы, найденные в гостиной и библиотеке. Одна из публикаций заставила его призадуматься — в ней говорилось о том, что в 2008 году парламент швейцарского кантона Гларус со второй попытки оправдал и реабилитировал «последнюю ведьму Европы» Анну Гельди, которая была осуждена и обезглавлена в 1782 году. Отрадный факт реабилитации мог быть объяснен не только тотальной борьбой за справедливость, но и заботой об увеличении туристических доходов данных мест, и новыми толпами туристов, привлеченных такой новостью…

Уже несколько столетий на Земле существует устойчивая категория «ведьм» — то есть тех, кто по той или иной причине (а часто — под руку подвернулась) подвергается преследованиям, основанием для которых служат жажда наживы и суеверия. Гельди не была исключением. Она трудилась скромной служанкой в доме местного судьи Иоганна Якоба Тшуди. Ее обвинили в том, что она отравила хозяйскую восьмилетнюю дочь Анне-Мигели, колдуя и подмешивая в молоко заговоренные булавки, от чего у девочки появились судороги. Когда Гельди арестовали и подвергли пыткам, то она призналась, что является ведьмой. Посему добропорядочные судьи, наверняка читавшие Вольтера и Дидро (а возможно, и прочих энциклопедистов — на дворе уже был век Просвещения!), приговорили женщину к смертной казни, которую вскоре и привели в исполнение, а тело осужденной закопали прямо там же, на площади, рядом с эшафотом, без христианских обрядов погребения.

В случае фобий брезгливая Истина обычно укрывается где-то рядом. Существует гипотеза, которая отчасти оправдывает тот самый жестокий суд: малограмотная служанка была любовницей своего хозяина, просвещенного судьи Тшуди, а когда она постарела и подурнела, то он решил её безо всяких сантиментов уволить, просто выставив за дверь. Взбешенная таким предательством Гельди заявила, что предаст их прежние отношения огласке, и Тшуди, которому грозила потеря места судьи, решил с ней расправиться, обвинив в колдовстве.