Истории для взрослых и не очень - Страница 2

– Ладно, он вроде ничего и…

– Лена, не напрягайся.

– Ты давно его знаешь?

– Час.

– Нормально, замуж за него пойдешь?

– Он еще не звал.

– Катерина, ты перегрелась, или, может, в тебя молния попала? Может, ты так шутишь? Ладно, не обижайся.

Катя подошла ко мне.

– Пойдем, я довезу тебя до автобусной остановки. Ты все слышал. Что скажешь?

– Скажу, что чувствую себя, как приговоренный к электрическому стулу.

В машине мы не разговаривали. На остановке она повернула ко мне голову. Я поцеловал ее в закрытые глаза. Она едва улыбнулась.

– Вот визитка, Сережа. И выходи. Я не могу тут стоять.

На светофоре она развернулась и, проезжая мимо меня, на меня не посмотрела…

На визитке только: «ЕКАТЕРИНА» и телефон. Дома я взглянул в зеркало. Старый уже мужик, смотревший на меня, совсем не подходил к роли героя романтической истории. Заныло под ложечкой. Открыл холодильник. Закрыл холодильник. Посмотрел на телефон. Развалился на диване. Заснул. Приснилось соревнование по перетягиванию каната. Я равнодушный зритель. Мне все равно, кто перетянет. Катя в команде сильных. На голове у нее – военная пилотка. Слабые вдруг победили. Все стали хлопать, и я со всеми. Катя подбежала ко мне, сорвала с головы пилотку и стала хлестать меня по лицу. Я проснулся. Посмотрел на часы. Сколько спал – бог его знает. Постоял перед зеркалом. На лице наискосок две красных полосы. Почему?

– Катя, – говорю я мысленно. – Сон, где ты бьешь меня по физиономии, может быть растолкован так – ты приходишь в себя и говоришь: «Сережа, извини. На меня что-то нашло. Я пошутила, прости и прощай».

Задребезжал телефон. «Катя? Откуда ты знаешь мой телефон? Ах да, твои способности. Катя, приезжай. Приезжай, а то завтра я буду тебе звонить уже из психушки».

– Как к тебе доехать?

– Лучше так…

Она приехала ко мне почти ночью. Окно комнаты было малиновым. В прихожей я целовал ее беспамятно. Остывая, мы посидели на кухне за пустым столом.

– Катя, что ты ешь по утрам? В холодильнике только холод.

– Сережа, ты хочешь со мной позавтракать?

– Потом пообедать и поужинать, и так всю жизнь.

– Ты предлагаешь мне стать твоей женой? Невероятно.

– Что невероятно?

– Что я осмелилась сказать об этом? Сережа, может, это тебе ни к чему? Может быть, завтра все будет не так, все будет плохо. Ты поймешь, что я совсем не такая, какой ты увидел меня вчера. Ты будешь разочарован, и тебе будет неловко сказать мне об этом.

– Катя, остановись, а то я позвоню в милицию. Я скажу им, что взял тебя в заложницы. Они приедут тебя освобождать, а я скажу: «Имейте в виду, я взял ее на всю жизнь и поэтому требую немедленно принести сюда еды».

– И кофе и молока. А то он за себя не отвечает. Так?

– Так, невероятная женщина.

Утро было серым, моросил дождь. Катя лежала с закрытыми глазами. Ее плечо, к которому я прикоснулся губами, было холодным. Она повернулась ко мне, прижалась, потянулась.

– Родной мой, я люблю тебя. Когда я вчера слетела с горы и оказалась у тебя на руках, я тебя узнала. Наконец-то начинает сбываться то, что рано или поздно должно было случиться. Это невозможное стечение обстоятельств – знак, указанию которого я последую, чего бы мне это ни стоило.

– Не следует ли из этого, удивительная женщина, что программа нашей с тобой жизни предопределена?

– Еще как следует, – сказала моя находка.

Прошел еще день, окно моей комнаты было опять малиновым.

– Катя, – говорю я в трубку. – Я затосковал по тебе сразу, как только ты закрыла за собой дверь. Оценивая уже как традицию просыпаться рядом с тобой, предлагаю, не нарушая ее, проснуться завтра в более экзотическом месте, чем моя комната.

– А я уже привыкла к ней, но идея ничего, я согласна.

Ее дружок Пежо примчал нас на ничем не примечательное место километрах в тридцати от столицы.

– Как мило, – с необидной ехидцей сказала Катя, разглядывая потемневший от времени, готовый повалиться деревянный забор. – Нам туда?

– Туда, моя прелестница, там нас ждут трудности приключения.

– Становится все интересней, – сказала Катя, поддержав меня своей улыбкой. За калиткой открылась небольшая заводь, заставленная яхтами и моторками.

– Ничего себе, – сказала Катя. – Вполне.

– Что вполне?

– Неплохие яхты, – сказала она тоном искушенного человека.

– Да, вот как-то так, – я скромно опустил голову.

– Какая же из них наша? Я хотела сказать, та, на которой мы пойдем.

– Вон та беленькая, на ней. Да, на всякий случай. Количество приключений зависит только от тебя… Управлять яхтой я не умею.

– То есть ты знал, что это умею делать я?

– Да, я в этом не сомневался. Даже если бы тут стоял крейсер, я бы не удивился, узнав, что ты на нем капитан.

Вручив взяточнику-сторожу положенную ему мзду, мы пошли к яхте.

– Присмотрите за синим Пежо, пока нас не будет, – попросил я сторожа.

На яхте у Кати подичали глаза.

– Ты готов?

– Да. Но я не умею плавать.

– Не ври. Умеешь. Поди, струсил.

– Нет, меня просто укачивает. Все, на что я тут способен – это найти тебе капитанскую фуражку.

В рундучке под лохматым свитером ее прятал хозяин яхты, мой друг, полуолигарх Саня. Белая, расшитая золотом, с коротким козырьком, она очень шла Кате. На воде было свежо. Значительно хлопнул наполненный ветром парус.

– Голову беречь, – негромко скомандовала Катя, пересаживаясь на другой борт. Над моей головой пронеслась рея.

– Экстремалка, – с негодованием сказал я, когда Катя в очередной раз, делая крутой поворот, заставила меня откидываться назад.

– Катя – ой, простите – кептен, на этом судне, кроме опасных для здоровья маневров, предусмотрено что-нибудь соразмерное с простым человеком, например, перекус? А то как бы перенасыщенность впечатлениями не отразилась на качестве других радостей жизни. Я знаю, где можно подойти к самому берегу.

– Пошли, – послушно сказала Катя.

– Тогда нам вон на тот мысок.

Мы пристали к узкому дряхлому бону. Берег выглядел приветливым. Крохотный березовый лесок на невысоком обрыве был на удивление чистым, если не считать старого костровища. Наш парусный кораблик без Кати погрустнел.

– Тут вряд ли найдется что-нибудь, из чего можно устроить костер, – пожалел я.

– Это хорошо, я не люблю костров.

– Почему? Это же уютно. Посидеть, посмотреть на огонь.

– Сережа, я видела, как горел бабушкин дом. Она этого не пережила.

Катя стояла, прислонившись к березе. Моя Катя. Красивая, умная, любимая. Куда она смотрит, что она видит?

– Сережа, там в сумке бутерброды.

– Да бог с ними, нам все равно километра через три-четыре приставать.

Я подошел к Кате.

– Хорошая моя, что с тобой? Что ты там видишь?

Она повернула ко мне голову.

– Я там вижу тебя, молодого совсем, послеармейского.

Катя улыбалась, но как-то невесело.

– Сережа, ну почему ты не спрашиваешь меня, кто я, как жила до тебя, чем я занимаюсь.

– Катя, я все еще не привыкну к тому, что ты рядом со мной. У меня темнеет в глазах, когда я на тебя смотрю. Что ты со мной делаешь. Ты лишаешь меня воли. Я эгоист. Вместо того, чтобы избавить тебя от наваждения, сказать: «Ну приди же в себя. Посмотри, какой я старый. У меня все уже в прошлом, а я эгоистично стараюсь понравиться тебе…»

– Все? Ты сказал все?

– Катя, ты смеешься?

– А что мне делать с тобой, таким бестолковым? Тем более, что ты меня уже скомпрометировал… Так что твое отступление я расцениваю, как минутную слабость. Тебе дается шанс оправдаться.

– Катя, иди ко мне. Прости меня. Мне все равно, кто ты, мой чувственный восторг от близости с тобой не имеет названия. Ты мое астрономическое открытие. Ты моя комета – неожиданная и прекрасная.

Ночевали мы на террасе, над водой, под огромным одеялом. Под нами журчала вода, и какая-то птица на противоположном берегу время от времени интересовалась тем, как мы устроились. А мы устроились замечательно..