Истоки ритма кочевой культуры Срединной Азии - Страница 5

По-видимому, за три десятилетия (1558-1587), истекшие со времени путешествия А. Дженкинсона, море поднялось на 1 м. Подъем этот продолжался. Так, в 1623 г. московский купец Федор Афанасьевич Котов писал: «Сказывают того города [Дербента] море взяло башен с тридцать, а теперь башня в воде велика и крепка»[44]. Эти данные указывают на эпизодичность понижения Каспия в XVI в. и, следовательно, на обратное смещение пути циклонов к югу, в бассейн Волги. Подтверждение этому мы видим в том, что на рубеже XV-XVI вв. часть Аму-Дарьи стекала по Узбою. Сарыкамышская впадина в это время представляла собой огромное пресное озеро, на берегах которого процветали многочисленные туркменские поселения с орошаемыми угодьями. Многоводье Аму-Дарьи объясняется возникновением при северном направлении циклонов сравнительно небольшого ответвления потоков влажных масс воздуха, так называемой североиранской ветви циклонов, питающей истоки Аму-Дарьи, но не влияющей на общей климатическое состояние аридной зоны, усыхание которой в XVI в. продолжалось.

И снова кочевники покидают свои, родные степи. . . Так, узбеки переселяются в Мавераннахр, калмыки – на нижнюю Волгу. Нет больше организованных военных походов, направлявшихся железной рукой хана; теперь племена со своими вождями движутся в поисках пастбищ и водопоев для скота. Это усыхание знаменовало начало конца срединно-азийской кочевой культуры, так как в XVIII-XIX вв. циклоны приносили влагу в гумидную зону, а к XX в. переместились в арктическую. Началось новое понижение уровня Каспия и вновь поднялся уровень Аральского моря за счет североиранской ветви циклонов, но превращение центральноазиатских стетепей в пустыню продолжалось неотвратимо.

Увлажнение аридной зоны непосредственно не меняло характера народностей, ее населявших, и не влияло на успех той или иной операции. Улучшая жизненные условия, оно давало лишний шанс на победу, и иногда находились племенные вожди, которые этот шанс использовали. Но отсутствие таких возможностей при прочих равных условиях делало положение безысходным.

Итак, мы приходим к весьма важным для нас выводам.

Во-первых, очевидно, что точные абсолютные датировки могут быть внесены в историческую географию только путем привлечения исторических сведений и археологических находок. Никакими другими способами этого достичь невозможно. Во-вторых, раскрытие исторических и физико-географических закономерностей, производимое не раздельно, а в их взаимосвязи и анализ проблем этой, самой взаимосвязи дает возможность изучения многих исторических событий в новом ракурсе, позволяет установить степень влияния на эти события географической среды. Применяя метод сочетания исторических исследований с пространственным анализом природных условий в масштабах целого материка, мы способны рассмотреть развитие кочевых народов Евразии без отрыва от их естественной природной обстановки. Тем самым мы оказываемся в состоянии расчленить исторические события политического характера и события, обусловленные преимущественно изменениями физико-географических условий.