Истинный мудрец - Страница 42

Пока факиру не случится попасть под руководство Мастера, его не вытянуть из тела.

В Индии это стало одним из проявлений милосердия Мастера. Вы, должно быть, знаете, что, по древним преданиям, мастера обычно странствовали по стране. Внешне они были похожи на великих мыслителей: Шанкарачарья, Рамануджа, Валабха, Пимбарк, Будда, Махавира. Внешне очень было похоже, что они собираются обращать людей. Но это только внешне. Заглянув глубже, видно, что они делали многое. Одним из самых важных дел было ходить от города к городу в поисках факиров: факиры не могли прийти сами. Они укоренились в теле; они потеряли ум. Это были неплохие люди; они были незнающими, но обладали большой силой. Если освободить их энергию, они могли бы совершить скачок к высшему уровню своего существования.

В нашем веке это делал Меер Баба. Он годами странствовал по стране, ища факиров. Услышав, что где-то есть факир, он шел туда, чтобы вывести его из ступора. Факир — хороший человек, очень хороший человек, но незнающий.

Есть второй путь. Гюрджиев назвал его "путь монаха". Можно назвать его путем преданного, бхакти марго. Первый — этохатха-йога, второй — бхакти марго, путь монаха.

Путь монаха — в достижении Божества чувствами, молитвами, слезами, вздохами, в глубокой любви и преданности, в глубокой жажде приблизиться к Богу. Но такой человек вовлечен в чувства. Он достиг большего, высшего состояния, чем первый, факир, — но все же он сам связан. Тут тоже нужен кто-то, чтобы вывести его.

Есть еще третий путь, путь йоги. Он действует через интеллект, он действует через мышление. Это путь философа, мыслителя. Он достиг еще более высокого состояния, íî все же он в плену, он схвачен.

Все трое схвачены!

Только четвертый оказывается вне и никогда не бывает схвачен. Вот почему Гюрджиев называет его путь "четвертым путем". Это важно понять, потому что путь хасидов — четвертый путь.

Хасидизм, хасидский подход тоже относится к четвертому. Тело, чувства, ум должны быть оставлены по ту сторону. Нужно только стать пробужденным, пробужденным от всего, что происходит внутри вас и снаружи. Единственный путь к четвертому — быть мудрым, осознанным, наблюдателем, проникать в сущность и не отождествлять себя.

Теперь послушайте эту историю, замечательную историю, относящуюся к четвертому пути.

Однажды рабби из Занса стоял у окна и глядел на улиц, Увидев прохожего, он постучал по стеклу и знаком пригласил его войти в дом. Когда тот вошел, рабби Хаим спросил "Скажи, если ты найдешь кошелек, полный золотых, вернешь ли ты его хозяину?"

Очень простой вопрос, но и не такой уж простой. Прохожий был обманут простотой.

"Скажи, если ты найдешь кошелек, полный золотых, вернешь ли ты его хозяину?"

Прохожий подумал, что его спрашивают о нравственности; поэтому он обманул. Рабби не спрашивал о нравственности.

Подлинно религиозный человек никогда не думает о морали, поте что мораль — только игра. Приходится играть в игру по правила: потому что приходится жить среди людей. Мораль существует поскольку приходится общаться с таким количеством народа Она не имеет никакого отношения к сущности; сущности нече делать с вашими отношениями.

К примеру, вы один на целом свете и нашли кошелек с золотыми. Нравственно ли будет его взять? Вопрос о нравственности и безнравственности не возникает.

Если вы один на целом свете, как можно стать вором? Невозможно, так как, чтобы украсть, нужен кто-то еще.

Мораль всегда в отношениях, а религия — это то, что вы думаете в своем одиночестве.

Так что, рабби не задавал вопрос о морали; он задавал вопрос важный и значительный — о вашем внутреннем существе. Он спросил: "Скажи, если ты найдешь кошелек с золотыми, отдашь ли ты его хозяину?"

Нравственная форма вопроса, которой обманулся прохожий.

Он ответил: "Рабби, если бы я знал, кто хозяин, я возвратил бы кошелек, не колеблясь ни минуты".

Так, как и все. В теории все просто. В теории каждый нравственней. Все проблемы возникают, когда все становится на самом деле реально. Иногда вы даже в теории становитесь аморальны.

Я знавал одного человека в мой деревне; он был доктором, но у него это не получалось. Практика у него совсем не шла, он всегда был беден. Он вовсе не походил на доктора, был маленьким, болезненным. Иногда я посылал к нему, но все думали, что он не доктор, а фельдшер. Спрашивали: "Мистер фельдшер, а где доктор?" Конечно, он очень сердился.

Ему, конечно, было трудно преуспеть как доктору, и он все свободное время тратил на кроссворды. Он верил, что на сей раз он выиграет сто тысяч рупий, двести тысяч, триста тысяч... Так повторялось каждый месяц, а когда конкурс кончался, он забывал обо всем и начинал составлять новый кроссворд.

Однажды я подшутил над ним. "Посмотри, — сказал я, — ты так много трудишься. Вот уже больше года я наблюдаю за тобой, а ты ничего не выиграл. Мне кажется, тебе не судьба. Послушай, я согласен соединить твою судьбу с моей". — "Как это можно сделать?" -спросил он. — "Очень просто. Скажи, сколько ты собираешься мне дать? Если ты получишь сто тысяч, сколько ты мне дашь?"

Он задумался. Он был беден. Потом прикрыл глаза и сказал: "Хорошо. Половину". Трудно было сказать "половину"; это очень много -пятьдесят тысяч. "Хорошо. Согласен. Теперь все в порядке, можешь приступать. Теперь моя судьба связана с твоей, и ты наверняка выиграешь".

Ночью, около двенадцати, он постучался ко мне и сказал: "Послушай, пятьдесят тысяч — это слишком много; я не могу заснуть. Я чувствую, на этот раз мне должно повезти, а ты обманываешь меня. Я чувствую, ты откуда-то знаешь, что в этот раз должно получиться. И дело не в том, что ты соединишь свою судьбу с моей, -мне кажется, ты чувствуешь, что это должно произойти. Но я тоже абсолютно уверен: на сей раз это случится. Извини, но пятьдесят тысяч — слишком много".

"Хорошо, сколько ты предлагаешь теперь?" "Десять тысяч вполне достаточно".

Я-то подумал, что и десять тысяч слишком много. Он был бедняк, никогда не видевший десяти тысяч. Это было слишком много.

"Хорошо, я согласен".

Утром он вернулся очень невеселый и, несколько смущаясь, сказал: "Извини меня, пожалуйста. Прости меня. Но я все время не перестаю думать... Ты знаешь, я бедный... Десять тысяч тоже много".

Он еще не получил ничего! Одно его воображение! "Что же ты предлагаешь?"

"Пусть на сей раз я получу всю сумму. В следующий раз, когда бы он ни был, я дам тебе столько, сколько ты скажешь. А в этот раз я так уверен".

"Хорошо, ты можешь взять все. Но потом на меня не жалуйся, потому что я больше не связан с твоей судьбой".

Тогда он испугался. Он пришел вечером и сказал:

"Можешь взять одну рупию, как символ, что ты со мной. А то я боюсь,

у меня ничего не получится".

Ум так завистлив; вы не знаете об этом. В мыслях, абстрактно, вы вполне нравственны. Все вы хорошие. Вы злитесь, потом раскаиваетесь. В раскаянии каждый замечательный. Вы говорите: "Никогда больше не буду так делать". Но вы не знаете, что говорите. Вы не знаете, что вы это говорите всю жизнь. Всякий раз, разозлившись, вы потом говорите: "Больше никогда". А потом это происходит снова и снова — вы даже настолько не наблюдательны, что не понимаете абсурдность этого.

Если вы на самом деле осознанны, вы бросите каяться, потому что поймете всю глупость этого. Вы уже каялись много раз. И ничего не менялось.

Был здесь злой человек. Постоянно был зол. Он говорил:

"Мне не надо Бога, мне не надо медитации. Выведите меня из этого состояния злобы. Я каюсь, но ничего не меняется. Что делать?"

Я ответил ему: " Только одно. Прежде всего брось каяться; отныне и навсегда больше никогда не раскаивайся. Будь зол, но не сожалей об этом".

"Как же это может помочь, — спросил он. — Даже раскаяние ничуть не помогло. Если я не буду каяться, я стану еще злее".

"Это уж предоставь мне. Прежде брось каяться". Через неделю он пришел и сказал: