Истинная поневоле. Авторская версия - Страница 9

– Что происходит? Почему он здесь?

– Можешь не шептать, – говорю я, – он все равно нас слышит.

Рэбел выглядит смущенной.

– Все время забываю, какой у них слух. Но не уходи от моего вопроса.

Ну и как объяснить все подруге в присутствии трех вервольфов?

– Доминик решил мне помочь перед праздниками.

– Смеешься надо мной? – У Рэбел такой вид, будто я сморозила какую-то чушь. – Правда? Я за все время работы здесь видела твоего мужа от силы пару раз. Думала, ты его не подпускаешь к магазину. А этого, получается, впустила в святая святых.

Попробуй его не впустить!

– Дэнвер сам не хотел помогать.

Это чистая правда. Муж ненавидел мой магазин и мою работу, о чем и сказал в вечер последней ссоры. Он никогда мне не помогал. А Доминик сам предложил помочь, хотя мог вообще этого не делать. Вбивал в базу и проверял зачастую раздражающие меня заказы. Еще умудрялся отвечать на вопросы посетителей, блуждающих по торговому залу. Обычно это были привлекательные молодые женщины, и тогда моя волчья суть начинала ощетиниваться. Но он их разворачивал, поэтому она сразу успокаивалась.

– Твой альфа, видимо, хочет, – усмехается Рэбел.

Из-за малыша. Он делает это не ради меня, а потому что я ношу его волчонка. Это логично. Так откуда взялось это разочарование?

К счастью, следующий покупатель отвлекает меня от подобных мыслей, работа идет своим чередом и настолько увлекает, что я не замечаю, как Доминик ко мне подкрадывается, когда магазин снова пустеет.

– Я закончил.

– Надоело?

– Нет. Я проверил все заказы, ввел их в базу и ответил на все письма.

Я приподнимаю брови.

– Что значит – все?

– Все, что там были.

Я иду проверять, и понимаю, что он потратил час на то, что я бы делала неделю. Конечно, я все время отвлекаюсь на помощь Рэбел, на работу на кассе и на личную жизнь, но все-таки.

– Спасибо, – благодарю его искренне.

– Пожалуйста. Тебе нужно отдохнуть.

– Я еще не устала.

Во мне действительно море энергии, а сейчас только середина дня.

– Это не предложение, Шарлин. Тебе нужно сделать перерыв и поесть ради нашего ребенка.

– Ребенка? – восклицает подошедшая к нам Рэбел. –  Владыка, я была права!

Я бросаю на Доминика сердитый взгляд, но он непреклонен.

– Я хотела рассказать тебе. Не так.

– Не имеет значения, как. – Потрясение подруги сменяется беспокойством. – Я могу тебя поздравить? Вас поздравить.

Она пристально смотрит на меня, и Доминик тоже, будто ему действительно интересно, что я отвечу.

– Да, Рэбел, можешь. Не все гладко, но я очень рада своему малышу.

Она прижимает меня к своей большой груди.

– Я так рада, Чарли! Ты как никто заслуживаешь счастья.

А я с грустью думаю, что у меня какое-то странное счастье. Или же я не умею ценить то, что есть.

– Мне нужно на обед, – говорю я.

– Конечно, – кивает Рэбел. – Не торопись. Ребенок, надо же, – последнее она бормочет себе под нос, возвращаясь к делам, оставляя нас с Домиником.

– Возьму пальто, и пойдем. Я знаю один неплохой стейк-хаус поблизости. Нам с малышом там нравится.

– Ты хотела сказать – малышкой? – напоминает он о нашем утреннем разговоре.

– Да, малышкой.

Доминик набрасывает пальто мне на плечи, но выйти мы не успеваем: сначала я замечаю, как напрягаются руки вервольфа, а потом слышу его тихое, но от этого не менее угрожающее рычание.

Колокольчик сообщает о новом посетителе, и в магазин входит Хантер.

Я могу поклясться, что кожей чувствую, как между вервольфами пробегают искры ярости и неприятия. Они застывают друг напротив друга как хищники, готовые наброситься в любой момент. Как волки. Хотя остаются в человеческом обличии и между ними все пространство торгового зала.

К счастью, пустого! Не считая вервольфов Доминика и Рэбел.

Сейчас Хантер не считает нужным скрывать свою суть, поэтому его глаза загораются ярко-синим, и за стеклами очков это смотрится жутковато. Пальцы Доминика застывают на моих плечах, он не сжимает их, но я понимаю – мне просто не позволят двинуться с места.

– Торопишься встретить свою смерть, Бишэм? – Даже голос Доминика напоминает рычание зверя.

– Вообще-то нет. – А вот голос Хантера звучит до холодности спокойно. – Тем более что мы договорились о встрече в другом месте.

– Тогда что ты здесь забыл?

– А как же клиентоориентированность? Видишь ли, это единственный букинистический магазин в Крайтоне, где можно достать нужные мне редкие издания.

– Тебе придется доставать их где-то еще. Или заказывать доставку.

– У нас нет доставки, – шепотом отвечаю я.

– Теперь будет, – отрезает Доминик. – Я запрещаю тебе приближаться к Шарлин и ее магазину.

Историк складывает руки на груди.

– Ты не можешь мне ничего запретить, Экрот. Я не вхожу в твою стаю. Я вообще не являюсь членом ни одной стаи.

– Если хочешь дожить до нашей битвы, придется смириться с моими требованиями. Иначе я буду расценивать это так, что ты снова посягаешь на мою территорию и мою женщину.

Мне становится жутко. Прямо как в тот момент, когда я поняла, что Хантер увозит меня непонятно куда. Я не представляю, что буду делать, если они все-таки сорвутся с цепи и разнесут мой магазин. Но главное – они же могут просто поубивать друг друга!

 Я осознаю, что последнюю минуту просто не дышала, и жадно втягиваю воздух ртом. Получается какой-то недостон. И неожиданно Доминик притягивает меня к себе, нежно обнимая и обволакивая собой. Это на уровне инстинктов, что-то настолько глубокое, что я не способна понять или объяснить, но я мгновенно чувствую себя в безопасности. Оп – и я будто защищена со всех сторон. Чувство такое странно, что я на время отвлекаюсь от историка, смотрю только на профиль альфы. Скоро, наверное, все изгибы и впадины на его лице выучу!

– Хорошо, – подозрительно внезапно соглашается Хантер, напоминая о себе. – Я подожду. А когда выиграю бой, вернусь сюда: и в магазин, и к Шарлин.

Идиот! Специально же нарывается!

Но Доминик на этот раз не ведется на провокацию.

– Сначала выиграй, – говорит он.

Хантер обводит взглядом магазин (я только сейчас замечаю, что вервольфы Доминика подобрались и готовы наброситься на него в любой момент) и кивает:

– До встречи на ринге.

А после уходит.

Снова звякает колокольчик, но это уже две женщины, которые не имеют к историку никакого отношения. Внутри меня начинает мелко подрагивать, особенно когда Доминик отстраняется.

– Он больше не приблизится к тебе, Шарлин, – обещает он.

– Если ты выиграешь.

Я всегда была оптимисткой, но сейчас, видимо, мой оптимизм сломался. Даже представлять не хочу, что такое волчий ринг, и как будет происходить бой. Хотя это сделать несложно.

– Я выиграю.

– Он не обычный вервольф, Доминик.

– Он полукровка.

– Нет, дети имани – они как суперволки! Ты же видел, какие у него глаза. Такой будет и наша дочь.

– Даже не сомневаюсь в том, что наш сын родится сильным и могущественным волком.

Я ударяю его по плечу. Вряд ли больно, но мне просто необходимо выплеснуть напряжение.

– С тобой бесполезно спорить!

– Я уже давно тебе об этом говорю. Он ушел, так что мы можем идти.

Только на крыльце магазина вспоминаю, что я ничего не объяснила Рэбел. В последнее время рассеянность – мое второе имя. Но неудивительно, сейчас все мои мысли заняты совершенно другим!

– Доминик, когда будет ваш бой?

– Это неважно.

– Нет, важно, – останавливаюсь я прямо посреди улицы. – Помнишь, мне нельзя нервничать или раздражаться. А я буду раздражаться, если не получу ответы на свои простые вопросы!

Доминик смотрит на меня так, будто готов придушить на месте, но спустя долгую минуту отвечает:

– На встрече с Кампалой.

Так скоро?

И отговаривать его бессмысленно. Мне должно быть плевать, но мне не плевать. Наоборот, сердце сжимается от дурного предчувствия. А потом сжимаюсь я вся.