Истинная для Дикого - Страница 8

– Тебе бы отдохнуть. Уже одиннадцать часов и пять минут…

– Боже! Так поздно! – встрепенулась я и словно вернулась в реальный мир из нашей общей удивительной сказки с оборотнем.

Почудилось – на какое-то время мы с ним переместились в свое, особенное, общее пространство… И вот теперь вдруг вернулись.

Было так странно вновь ощутить прохладу стола под рукой, жар чашки с чаем, которую я недавно машинально пополнила. Увидеть привычное окружение…

Ночь разлилась за окнами густой синевой и поселок притих уже окончательно. Только где-то очень далеко лаяла собака и ухала сова. И еще временами ветер заставлял крышу слегка дребезжать.

– Как твоя рана? – уточнила я, прежде чем отправиться спать. Дикий поднял руку, демонстрируя, что кровь на пластыре не выступила, значит вроде бы все нормально.

– У оборотней шикарная регенерация, – добавил он. – Все нормально. Но… спасибо за твою заботу…

Не знаю почему, но последние слова прозвучали так, что у меня аж под ребрами защемило. На щеках Дикого выступили малиновые пятна румянца, а груд вдруг начала вздыматься заметно чаще. Он отвел взгляд и сказал в пол:

– Иди, отдыхай…

– Мда… Теперь понятно, почему у меня перелом зажил за две недели… – почти сама себе сообщила я. – Да и заживало все всегда быстрее чем у других… Ну спокойной ночи! – опомнилась я и посмотрела на Дикого.

Он поднял на меня взгляд и стало совсем не по себе. Словно воздух из груди высосали. Раз – и там пустота, вакуум. Дыхание застревает в горле и все слова вместе с ним. Мысли пестрой стайкой колибри уносятся куда-то в воздух.

– Сладких снов, – голос Дикого, с хрипотцой, с заметным песком еще долго чудился мне в ночной тиши. Пока лежала в своей кровати, пыталась уснуть, но переживания дня, новая информация и все остальное, что касалось этого вербера, будоражило, взвинчивало и мешало отправиться в Царство Морфея.

Дикий

Большую часть ночи Дикий провел в каком-то полубреду. То слонялся по комнате, втягивая запах истинной, что казалось впитался в каждую его пору, в каждый его орган, в каждую клетку. Он весь ею пах – от носков до макушки. И от этого любовная лихорадка только усиливалась в тысячу раз. Все тело гудело от желания сделать Ахсану своей. Срочно! Прямо сейчас!

Чтобы соперником возле нее даже не пахло.

Еще никогда близость женщины, пусть даже соблазнительной, пленительной так не действовала на Дикого. Даже в месяцы тотального воздержания, когда было совсем не до зова плоти. Он даже тогда так не сходил с ума от того, что рядом красивая, эффектная женщина.

А сейчас… Дикий буквально бросался на стены от переполняющего каждую клетку желания. Оно струилось по венам горячей кровью, било в голову пьяными мыслями. Прийти к ней в спальню. Ласкать, трогать, чтобы расслабилась и…

И от этого терпеть становилось еще сложнее.

Дикий почти не сомкнул глаз. И прекрасно понимал, что сам, сам загнал себя в эту ловушку.

Он мог уйти от Ахсаны еще вечером. Для матерого вербера, пусть даже пешего, расстояние от дома нэнги до избушки Дикого – так, на полчаса бега. А то и быстрее, если сокращать по непроходимым для машин и людей местам. Заброшенным стройкам, пустырям.

Дикий мог телепатически «свистнуть» Михею. Обычно такая связь без дополнительных устройств была доступна только альфам двусущих. Но у парочки отверженных оборотней она образовалась сама собой. Конечно, поздновато для «звонка». Но Михей приехал бы на выручку Дикому. Да. Он легко мог добраться до собственного дома. Но… не мог…

И расплачивался за это.

Ближе к утру Дикий дошел до какого-то состояния полубезумия, полубреда.

То и дело одергивал себя уже на середине лестницы на второй этаж. Слава богу, Ахсана пока не проснулась. Вот был бы номер!

Вряд ли она оценила бы открывшееся зрелище. Дикий лицезрел его в зеркале спортивной комнаты – наверное сделали, чтобы видеть – правильно ли выполняют упражнения. В глазах горячечный блеск, тело каменно-напряженное. Ну и все, что надо, торчит так, что не скроешь. Уж точно не узкими штанами мужа Ахсаны. Этого задохлика по сравнению с верберами.

Дикий отправился в душ и, щедро крутанув кран, обрушил себе на голову ледяной поток. Жмурясь и щурясь на лампочки, которые вспыхивали, стоило лишь зайти в помещение, долго стоял, охлаждая разгоряченные тело и голову. Охлаждая мысли, если уж на то пошло.

Ахсана оставила Дикому желтое полотенце. Он вытерся, обвязал его вокруг бедер, вышел и… тут дверь из прихожей открылась и на пороге показался незнакомый мужик. Лет сорока на вид. Не то чтобы уж задохлик. Вполне себе крепкий для человека. Немного наметившийся животик, пожалуй, все портил. Но человеческие мужчины часто с возрастом его наращивали. Разворот плеч у мужика был вполне себе адекватный. Да и походка – уверенная и сильная.

Он поставил небольшой чемодан на пол с глухим звуком и выкатил глаза:

– Ты вообще кто такой?

Дикий понял – случилось то самое, что в народе называют «приплыли». И приплыли к ужасно скользкому берегу, куда заползти – целая проблема.

Судя по всему, явился муж Ахсаны – вернулся из командировки пораньше. А тут голый мужик, в одном только полотенце.

Мда… Зрелище то еще. Ничего не попишешь. Но легко доказать, что Ахсана спит себе наверху, как младенец, а Дикий переночевал в спортивной комнате. Если это можно назвать ночевкой.

Вербер замер, борясь с собой. Ему так хотелось бы сказать мужу Ахсаны неправду, или просто подтвердить его подозрения. Тонко намекнуть – и все. Вроде бы он ничего и не делал. Кто ж виноват, что этот дебил все понял неправильно? Люди такие люди…

Чтобы муж Ахсаны ушел, убрался с территории вербера! Дикий сжал кулаки и пыхтел, старательно загоняя куда подальше собственные желания и инстинкты. А инстинкт собственника вопил – гони его в шею, если нужно – поколоти. Он тебе однозначно не соперник!

Дикий скрипнул зубами, пока муж Ахасаны двинулся на кухню с криком:

– Ахсана! Какого лешего тут происходит!

На втором этаже послышался шорох, затем легкие постукивания шагов. И Ахсана – заспанная, еще теплая – появилась наверху лестницы, кутаясь в халат на голое тело. И тело Дикого так среагировало, что он немедленно юркнул за стул, выставив тот перед собой.

Только дышал и смотрел. Смотрел и дышал. И даже сказать уже почти ничего не мог. Членораздельного, умного, адекватного.

От нее тянуло чуть терпким сладковатым запахом тела и немного фруктовым шампунем. Дикий прямо враз опьянел окончательно, словно и не принимал холодный душ. Прижал к взведенному стволу стул, чтобы муж Ахсаны ничего не заметил и продолжал дышать.

Спинка стула аж скрипела под ладонями Дикого.

– Ахсана! – возмущенно прикрикнул муж истинной. И Дикому так захотелось вцепиться ему в глотку. Вот прямо сейчас. Шррр… Спинка и ножки стула заскрежетали.

– Это наш гость. Вчера я попала в переделку. Меня чуть не подстрелили местные бандюги. Ну ты знаешь, на улице Интернациональной живет несколько семей… Таких себе воров в законе или типа того. И вот Дикий меня спас. Его ранили, посмотри на боку.

Дикий послушно, как по команде, поднял руку, показывая пластырь. Правда он намок и немного пропитался кровью. Затем вербер, по одному лишь кивку истинной, выдвинул ногу и продемонстрировал вторую заклеенную пластырем рану.

– Я оставила его ночевать в спортивной комнате. Сам погляди.

Дикий порадовался, что постель смята, он пытался лежать и держаться. Потому что муж Ахсаны молча рванул туда. Затем вверх по лестнице. Спустился и процедил:

– Не надо было оставлять чужого у нас дома. Мало ли что у него на уме!

Судя по запаху и интонациям, муж Ахсаны не имел в виду убийство, избиение или же ограбление. А говорил он о том, самом определенном «на уме», которое очень даже было на уме у вербера.

Дикий хотел возразить, солгать, но Ахсана перебила его: