Истина или пропоганда - Страница 8

В настоящее время известно, что все приведенные утверждения есть самая бесстыдная пропаганда. Но ей верили более трех тысячелетий!

Дело в том, что Рамсес позволил двум вражеским лазутчикам, подосланным в его расположение хеттским царем, ввести себя в заблуждение. Эти люди, утверждавшие, что дезертировали из хеттского войска, сообщили Рамсесу, будто царь хеттов уже отступил из страха перед фараоном. А так как Рамсес был весьма падок на лесть, он отдал приказ идти вперед, его войско попалось в ловушку, а ему самому еле-еле удалось спасти свою жизнь.

Ловкий фокус, не правда ли? Проиграть сражение, но убедить мир в победе. И пользоваться успехом на протяжении трех тысячелетий. Я точно не знаю, кто первый додумался до подобной уловки, но не могу избежать следующего сравнения. Битва при Кадеше состоялась примерно в 1300 г. до Р. X., а около 31 г. по Р. X. повелитель павших ангелов — мы называем его сатаной — вознамерился использовать тот же прием. Он проиграл битву бесконечно более важную, чем битва при Кадеше, и о нем тоже можно сказать, что ему едва удалось унести ноги. Но возраст его рассказа о вселяющем ужас успехе приближается в наши дни к двухтысячелетней отметке, и лишь сравнительно немногие догадываются об истине!

Эта история берет начало на Голгофе, известной как «место черепа», вероятно, из-за сходства скальных образований этой холмистой местности с человеческим черепом.

Распятый на кресте Иисус из Назарета только что умер. И я живо представляю себе сатану, мятежного князя, сидящего неподалеку в полном унынии. Он проиграл сражение и отлично понимал это; более того, сатана понимал, что его конец предрешен!

Вы, наверное, ожидали, что он будет ликовать? В конце концов, именно сатана был главным инициатором казни.

Да, он страстно желал, чтобы Иисуса распяли, но я не уверен, что он хотел, чтобы Иисус умер. Дьявол, вероятно, хотел довести Иисуса до предела, хотел заставить Его заглянуть в лицо смерти, надеясь, что Он сдастся и возвратится на небеса.

Понимаете, целью сатаны было расстроить план спасения человека. От Вифлеема до Голгофы падший ангел неотступно сопровождал Иисуса, пытаясь лишить Его чувства мужества, заставить оступиться, согрешить — хотя бы единственным словом; сатана всячески пытался принудить Его сдаться.

Вначале он полагал, что Господь, конечно, не станет тревожиться о павшем человечестве. Плач одинокой заблудшей планеты не должен был, по мнению сатаны, вызывать глубокого сочувствия в душе Всемогущего. Эгоистичному уму мятежника казалось непостижимым, что Сын Божий примет беду людей так близко к сердцу, что даже спустится на Землю и умрет вместо человека, чтобы тот мог жить. Эгоизм с трудом понимает любовь. По-видимому, сатана считал, что как только он проделает свои жалкие делишки, Иисус обязательно отступит и откажется от Своего замысла спасти людей, и уж тогда человечество будет обречено на уничтожение. Ничто не доставляет мятежному ангелу большего удовольствия, чем массовое уничтожение.

Сатана знал, что Иисус мог без труда совершить чудо и уйти от Своих врагов. Он знал, что Иисус, если бы захотел, мог легко сойти с креста и позволить десяти тысячам ангелов унести Себя на небо прямо на глазах Своих мучителей.

Но Иисус не отступил. Он не сошел с креста. Он оставался там до конца и позволил грехам мира уничтожить Свою жизнь. Сатана не был глупцом и сразу же понял, что разоблачен. Перед лицом всего мироздания он предстал как убийца, уничтоживший своего собственного Создателя. Отныне он не мог больше рассчитывать на сочувствие непавших миров, ибо лишился этой возможности навеки.

С той поры сатана возненавидел крест, и его ненависть не поддается описанию. Но там, в тени орудия смерти, предрешившего его судьбу, сатану осенила та же самая идея, которой когда-то воспользовался Рамсес, чтобы утешить свое самолюбие. Что ж, он проиграл сражение, но ведь можно создать видимость победы. Он состряпает собственную версию событий на Голгофе и перекрасит крест. Он даст ложную интерпретацию распятия, исказит ее смысл и будет способствовать всеобщему заблуждению посредством массированной пропаганды. Он превратит ненавистный ему крест в оружие против Господа!

Изначально бунт сатаны был направлен против власти Господа, против Его правления и Его Закона. При первой же встрече с нашими прародителями в Едеме сатана нагло подверг сомнению данный Господом запрет. И в последние дни, согласно книге Откровение, именно власть Господа станет предметом разногласий. Еще останутся люди, признающие власть Господа и исполняющие Его заповеди, вот именно на них и обрушится гнев мятежного ангела (см.Откр. 12:17).

Взбунтовавшись, Люцифер развернул агитацию за отмену Божественного закона. Но разве мог Господь отменить Закон, являющийся точным отражением Его собственного характера, Закон, на котором зиждется Его правление? Как мог Господь изменить столь важный, совершенный, неизменный и священный Закон, нарушение которого даже ради спасения собственного Сына было недопустимо?

Согласитесь, разве не странно звучат рассуждения о том, что крест аннулировал Закон или, во всяком случае, ослабил его? Можете ли вы поверить, что Господь позволил Своему Сыну умереть, поскольку Закон не подлежал изменению, а затем передумал и изменил его, как только Его Сын умер? Едва ли!

Спросите у апостола Павла, и он ответит вам, что Закон Божий «свят, и заповедь свята и праведна и добра» (Рим. 7:12). Спросите Давида, и он ответит, что «закон Господа совершен, укрепляет душу» (Пс. 18:8). Другой псалом поведает вам, что все заповеди Господа «тверды на веки и веки» (Пс. 110:8). И Сам Господь говорит: «Не нарушу завета Моего, и не переменю того, что вышло из уст Моих» (Пс. 88:85). О Себе Он говорит так: «Я — Господь, Я не изменяюсь» (Мал. 3:6).

Невозможно отделить единство Божественного закона от единства Самого Господа. Они или выстоят, или погибнут вместе!

Сатана прекрасно знал, что Божественный закон нельзя — да и невозможно — не учитывать. Смерть Иисуса, свидетелем которой он только что был, явилась сильнейшим доказательством неизменной природы Божественного закона, ибо если с Законом можно было бы не считаться, Иисусу не пришлось бы умирать!

Понимая все это, а также многое другое, сей некогда блистательный ангел задумал на Голгофе свой дерзкий и недостойный план. Он скажет миру, что крест, который он ненавидел, крест, который предрешил его судьбу, крест, который укрепил Закон ценой Крови Создателя, на самом деле дал ему все, чего он хотел. Он заявит всему миру, что целью Голгофы было устранение Божественного закона, что Господь решил, наконец, освободить людей от всяких ограничений и дать им свободу поступать, как им будет угодно!

Сатана понимал, что ненавистный для него крест будет почитаться всеми христианами, что рассказ о том, как Бог принял смерть вместо человека, будет передаваться из поколения в поколение, и люди вечно будут проповедовать, молиться и петь об этом событии. Но мятежного князя это не беспокоило. Он с радостью присоединится к восхвалению Голгофской Жертвы, правда, при условии, что она будет ложно истолкована, ее смысл будет искажен и ее можно будет использовать для дальнейшего разжигания бунта.

Сатана представит Синай с его дымом и раскатами грома как дело рук жестокого Бога-тирана, а Голгофу — как дело рук любящего Спасителя. Он противопоставит эти события, чтобы Синай был понят людьми как некая ошибка, которую пришлось потом исправлять на Голгофе. Сатана провозгласит, что Синай — это жестокий закон, а Голгофа — милосердие. И насладится, увидев, что люди превратили милосердие в оправдание греха. Он будет постоянно напоминать людям указание апостола Павла о том, что христиане живут «не под законом, но под благодатью», надеясь, что они не станут читать непосредственно следующих за этим слов Павла: «Что же? станем ли грешить, потому что мы не под законом, а под благодатью? Никак» (Рим. 6:14, 15).