И.С.Т. (СИ) - Страница 38

— Ты по-прежнему не любишь абстракционизм, — рассмеялся Лемешев, снова накрывая его губы своими. — Некоторые вещи не меняются, да?

— Я люблю порядок. И берегу нервы тех, кто решит нанести тебе визит, — Дейм с удовольствием ответил на поцелуй, счастливо выдыхая от ощущения целостности и полноты. Наконец-то. — Гейр, конечно, и бровью не поведет, но не стоит дразнить его чужим счастьем.

— Ты же не собираешься уходить вот-прям-щас? — бросил на него подозрительный взгляд взъерошенный хозяин восстановленных апартаментов. — А то как-то ты подозрительно быстро навел порядок.

— Отсутствие люстры наводит на меня уныние, — Деймос погладил его по ягодице и вытянулся, закинув руки за голову и с видом человека, никуда не торопящегося. — Я вообще не собираюсь уходить. До утра — так точно. Мне глубоко осточертело засыпать, обнимая подушку.

— Вот и славно, — улыбнулся Александр. — В таком случае, имей в виду, милый, для сна время придется растягивать. Ты ведь еще не разучился это делать, не так ли? Было бы очень обидно терять время на сон, особенно если нам с тобой есть чем заняться этой ночью.

— Если помнишь, то это было первым, чему я научился на метатренинге. Иногда мне кажется, что ты со мной был исключительно из-за этого моего умения, дававшего возможность отлично высыпаться после любых шалостей.

— У тебя много разных выдающихся умений, Деймос Амфимиади, — Александр снова обнял его всем собой и мягко перекатился на спину. — Ты умеешь не только это. Ты потрясающе шалишь, и хотя бы ради одного этого я готов не спать…, но пожалей малышей, спящий препод не самая замечательная штука в жизни.

— Но очень забавная, — Дейм лизнул его губы. — Обещаю, что дам тебе выспаться.

В синих глазах заплясали черти.

— Тогда погнали, Дейм. Не будем терять время.

====== 9. ======

Настроение — говно. Еще и Линдстрем согнал всех в большой зал для объявления. Да пусть. Наушники в уши и говорите, господин ректор, бла-бла-бла… После того ледяного дня, когда Сима отчаянно мерз, обернутый в кофту норга, когда кажется весь насквозь пропитался запахом этого викинга, когда даже горячий чай не способен был растопить, согреть озябшие пальцы, он избегал господина ректора как мог. Шарахался в сторону, когда тот шел по коридору, сворачивал, менял планы, растворялся в толпе студентов, стоило тому войти в кафе… в общем, сливался с окружением и мимикрировал под обстоятельства как умел. Надо сказать, что это ему неожиданно хорошо удавалось. Достаточно было отчаянно пожелать, захотеть, протянуть руку и… решение само находилось. И решение оптимальное.

Правда после подобных финтов страшно морозило. Приходилось просить, чтоб кто-нибудь принес из кафешки термос какао или горячего шоколада. Парни сначала подкалывали, потом предложили сходить в медпункт, раз уж господина Бехеровича так нездорово плющит. В конечном итоге они даже психовать перестали.

И вот теперь — удрать ну никак, потому что после Введения Лемешев самолично вытолкал всех по направлению к Большому залу. Более того, с ехидной улыбочкой порекомендовал никому не «сделать ноги», ибо это будет сугубо на совести беглецов. Вообще Лемешеву надо лимон вручить. Довольным выглядит. Либо виртуозно рукоблудит, либо у него кто-то есть. Ну, Александр Владимирович красив как бог. Хотя нет, как греческий бог красив господин Амфимиади, язык сломать и мозг вывихнуть можно прежде чем фамилию запомнишь!..

Мы прячемся прямо под веками…

Боимся быть кем-то обманутым…

Боимся стать самыми первыми…

Мы будем никем не разгаданы…

Сима едва заметно шевелил губами, повторяя слова песни. Нет, от исполнителя он не в восторге, но три песни все-таки есть в плей-листе. И вот их он мог слушать сутками, на повторе, проживая раз за разом каждый день. Удивительно, как иногда что-то попадает прям в точку, в копилку, что ли.

Что делать, если песня выматывает душу, попав в стрим мыслей, ощущений, тревог и страхов? К кому подойти, чтоб разрушить это кольцо? Похоже на водоворот, в который затягивает с каждым вздохом, с каждым ударом сердца.

Сима смотрел вперед, видел как шевелятся губы Линдстрема. Видел, как тот говорит, обращается поочередно то ко второму курсу, то к третьему. Это так похоже на кино. Или на видеоклип. Главный герой наблюдает со стороны за жизнью, потому что боится принять участие в реальности. Но и это стороннее наблюдение оно… захватывающе.

Вот прозрачный взгляд ректора мазнул по залу и замер, впиваясь в его, Симы, лицо, в его глаза. Это чувствовалось как крючок, который зацепил и держит, причиняя боль, разрывая грудь, потому что никак не получается вздохнуть, есть только этот проклятый ледяной взгляд. И улыбка. Рыба снулая…

Отвернулся. Снова что-то говорит, говорит… все вокруг смеются. Весело им, наверное. Что ж веселого?

Влажные руки в пустых карманах…

Ты молчишь, а я не слушаю….

Жду продолжения отчаянных планов…

По Фрейду вычисли, о чем я думаю…

Все встают. Уже конец? Ну вот и отличненько. Лесом, господин ректор, с вашим арктическим холодом, травяным чаем и теплой кофтой, пропахшей вами. К чертовой матери, господин Линдстрем…

Сима поднялся с места и направился прочь, вливаясь в ручеек первогодок, но у самого выхода был перехвачен за руку. Кем? Не нужно долго гадать, запах, мягкий, песочного цвета крупно вывязанный рукав, сильные пальцы. И дрожь глубоко внутри, зыбкая, эфемерная, как кругами по воде, и холод-холод-холод…

Сима вскинул взгляд, вновь налетая на искрящийся айсберг чужого взгляда. Хэй, я ж не «Титаник», господин ректор, хватит меня загонять, хватит морозить и топить! Но взгляд требует выключить музыку. Требует вытащить наушники и слушать. Все, что пожелает сообщить норг. Иначе не отстанет. Иначе все будет сугубо на совести студента. Что такое — получить на совесть груз в виде вины, Сима уже знал. И повторения не желал. И музыка отдалилась, стала глуше, наушники змейкой обернулись вокруг шеи.

…Закроются наши возможности

Мы все-таки не рассказаны

И все быстро закончится

Даже еще не начавшись…

— Нам с вами нужно серьезно поговорить, Симеон. К сожалению, это очень важно. Мне правда хотелось бы, чтобы мои предположения относительно вас были ошибочны. Но увы…

— Увы для вас или для меня? — вскинул бровь Сима, привычно натягивая толстовку на кулаки. Рядом с ним снова холодно.

— Может статься — для нас обоих, — поджал губы Агейр.

— По Фрейду, — усмехнулся Сима, и добавил, разглядев замешательство Линдстрема. — Просто музыка в тему.

— Музыка? — снова улыбка. Может даже на пару градусов теплее чем ранее.

— Знаете, такая, которая раскалывает ваши эмоции и чувства. Музыка, которая вскрывает вас как консервный нож банку. И вы уже не можете сдержаться, потому что музыка описывает ситуацию как ничто другое.

Норг прищурился, а потом вдруг потянул на себя наушники и погрузился в звук, прикрыв тяжелыми веками ледяные глаза. Так близко Сима его еще не видел. Близко и пожалуй даже интимно. Длинные светлые ресницы. Густые, бархатные. Ровный золотистый загар. Почти платиновые волосы. Родинка под уголком глаза.

Веки по самому краю обведены красным. Воспаленные глаза. Недосып? Усталость? И еще горькие складочки у скорбно опущенных уголков губ. Скорее уж измождение. Как себя до такого состояния довести можно?

И снова запах. Запах обнимает, несмотря на то, что Линдстрем обеими руками придерживает наушники. Обнимает почти физически. Это чувствуется кожей, телом ощущается, и голова кружится. И безумно хочется согреться. Толстостенную кружку в руки, и чтоб Ромка на соседней кровати, и Аян, вслух читающий что-то там, и Фрей, и Шеннон с Тимом. Уютные. Но вместо них — замерзший Кай, по Фрейду складывающий слово «Вечность» из сплошных Ж, П, О, А.

— Хорошая песня, — Линдстрем вернул наушники и отстранился. Рядом на стене — иней. Сима провел по нему кончиком пальца. Призрачное тепло тела оставило на бежевом влажный след. — И вы правы, вскрывает… Очень точно соответствует.