И.С.Т. (СИ) - Страница 31

Чайник вскипел и Лемешев заварил чай, накрыв заварник специальным стеганым колпаком. Поставил на поднос пару чашек, тарелку с печенюшками и вернулся в кабинет. Пары закончились, и ждал он единственного студента. Одного-единственного.

Который появился в точно назначенное время. Пафос или просто требование натуры, призванной работать тонко и четко?

— Мистер Лемешев? — а у него приятный голос, у мистера Фрея Блэкберри. — Добрый день.

— Проходите, Фрей, — откликнулся Александр. — Я как раз вас жду. Вы, надеюсь, не против побеседовать за чашечкой чая. Здесь потрясающая кондитерская и пекут замечательные печенья. Сегодня — французское лавандовое. С зеленым чаем — самое оно.

— Поверю вам на слово. Хотя мне больше нравится кофе с имбирным, — Фрей прошел в кабинет и устроился в кресле напротив. — С кондитерской меня уже познакомили. У нас была не хуже. Разве что выбор чуть поменьше.

— Кофе хорошо с утра, — улыбнулся Лемешев. — Порекомендую кофе по-венски с имбирным пряником на пиве. Алкоголь под воздействием температуры распадается, но остается вкус карамели, солода и имбиря, — он мечтательно вздохнул, придвигая парню чашку. — Приступим? Расскажите о себе все что посчитаете необходимым и самый важный момент в вашей жизни. И пожалуйста, смотрите мне в глаза, даже если вам это доставит некоторые неудобства. Это очень важно.

Фрей вскинул бровь, но чашку взял. Помолчал, сделал пару глотков и криво усмехнулся, вскинув взгляд.

— А если мне рассказывать нечего?

— Всегда есть, — возразил Александр. — Даже если мы так не считаем, в нашей жизни всегда есть что-то, что цепляет. Воспоминание, которое заставляет сердце биться чаще или напротив, пропускать удар. К примеру, для меня таким воспоминанием является звук голоса очень близкого мне человека. То, как меня зовут по имени. Это одновременно хорошо и больно. И когда я думаю об этом — мое сердце сжимается.

— Я раздолбай и лентяй. Так что вам не повезло с учеником. Курю, но не пью: не люблю терять контроль над собой. Оператор бы из меня вышел хреновый, корректор, предполагаю, будет еще хуже. Я умею концентрироваться, но обычно мне просто лениво. Не революционер, за идеи не сражаюсь, но люблю покой и гармонию. А еще я очень люблю секс и пол партнера мне не важен, — Фрей закинул ногу на ногу и чуть съехал по сидению. — А самый важный день был, когда я получил письмо. Не скажу, что я был счастлив, но жизнь определенно поменялась.

Александр тихо рассмеялся, прижал собственную чашку к груди, изобразил трогательное волнение на лице.

— Спасибо моим маме и папе, спасибо продюсеру, спасибо господу богу… Ну, по крайней мере честно. При вашей лени вы показывали неплохие результаты. Полагаю, неплохими они были именно по причине некорректной постановки специальности.

— Пересдавать мне тоже было лениво. Поэтому я старался сдавать с первого раза, — светлые глаза Фрея смеялись. — Но утереть нос декану, ворчавшему по поводу моей бездарности, было приятно. Особенно видеть его лицо, когда за мной явился лично господин Арестов.

— Отчего-то бОльшая часть народонаселения считает что лентяи отвратительно обучаются и работают. На самом деле все с точностью до наоборот. Лентяи все делают с первого раза и перфектно, просто не сразу показывают результат, чтоб не пригрузили на бис, — Лемешев смотрел в его глаза, будто на самом дне зрачков и впрямь видел что-то недоступное остальным. И от этого пристального взгляда ощущалась легкая щекотка в области затылка. И еще головокружение. — Но опять же, наши лентяи выбирают занятия себе по вкусу, дабы в добровольно-принудительном порядке не попасть под раздачу заданий. Что господин Арестов велел вам привезти из дополнительных вещей? Думаю, свои спицы и нитки вы благополучно забыли в Португалии?

— Он сказал, что бумаги достаточно и здесь, — фыркнул Фрей. — А книгу по оригами я могу найти в библиотеке.

— Ну, тоже неплохо, — кивнул Александр. И следующим что ощутил Фрей, было ощущение падения. В потемневшие, ставшие почти черными омуты глаз господина Лемешева. Секундное падение. Пауза, снова падение. Снова пауза. Он словно проваливался, слой за слоем, сквозь невидимые мембраны-преграды, оставаясь тем не менее на месте, удобно устроившись в кресле. — С соседями уже познакомились?

— Вполне, — Фрей поморщился и выставил блок. В конце концов, ему это не запрещали. Падение не остановилось, но замедлилось. И где-то на краю сознания хаотично мелькавшие цветные всполохи стали более упорядоченными. — Милые мальчики.

— С моей точки зрения, мистер Блэкберри, вы тоже очень милый мальчик, — улыбнулся Александр. Головокружение мгновенно пропало. — Рад, что они вам нравятся. Быть может кто-то из них станет частью вашей группы? Как знать.

— Мне не светит, — Фрей безразлично пожал плечами. — Арестов поведал мне, что корректоры априори не запечатляются и очень редко входят в группу. И вообще работают по принципу «скорой помощи».

— Все и всегда зависит от точки зрения и сложившейся ситуации, — покачал головой Александр. — Но поживем — увидим. Вероятности могут быть самыми непредсказуемыми.

— Пока я вижу… — Фрей нахмурился, прислушиваясь к себе. — Чувствую… Что-то. Что-то, что мне не нравится.

— Опишите это ощущение, Фрей, — Лемешев подался вперед, ему навстречу, внимательно наблюдая за малейшими переменами в тонком красивом лице. Дрогнут уголки губ? Нервно взлетит бровь? Меж бровями мысль прочертит глубокую складочку?

— Думаю, это похоже на то, что чувствует хорошая хозяйка, увидев, какой бардак остался после вечеринки, — тот криво усмехнулся. — Дергает. Раздражает. Хочется навести порядок. Почти везде здесь. Вокруг кого-то этого много. Тот японец, что живет вместе с Серафимом Романа. Он словно черная дыра. Пульсирует на границе зрения.

— Аяну досталось прилично и его основная задача сейчас научиться контролю. Так что в точку. Думаю, именно устранением таких вот бардаков после вечеринки мы с вами и займемся, — кивнул Лемешев и вдруг переспросил. — Серафим Романа?

— Мне так показалось, — Фрей пожал плечами. — У них отличное взаимопонимание, мне почти завидно. Хоть они и совершенно непохожи.

— А вам что мешает достичь взаимопонимания? Мне показалось что Роман вам симпатичен, как и Сима в общем-то, — между делом заметил Александр. — Если человек к кому-то испытывает симпатию, что мешает углубить ее до приязни и дружбы? Вы сейчас в том возрасте, когда заводят друзей, которые способны пройти сквозь всю вашу жизнь. И это прекрасно, на мой взгляд. Что вам мешает раскрыть Аяна?

— Судя по тому, что я видел, у него уже есть друзья, — Фрей сузил глаза. — Зачем вам это надо? Вы очень заинтересованы в японце.

— Заинтересован — неподходящее слово, — покачал головой Лемешев. — Просто выступаю за социальную справедливость. У каждого должен быть рядом человек, на которого можно опереться в сложный момент. Или человек, с которым можно было бы разделить собственные мысли. И таких людей много не бывает. Вы сейчас одиночка.

— Не обижайтесь, мистер Лемешев, но сваха из вас отвратительная, — Фрей спрятал откровенную усмешку за чашкой уже остывшего чая. — Я в состоянии понять, когда в человеке заинтересованы так, а не по-другому. У вас нет к нему сексуального интереса, это другая заинтересованность.

Александр расхохотался.

— Моя сексуальная заинтересованность далека от студентов. Хоть, если быть до конца откровенным, оставайся вы невинным, эту маленькую проблему пришлось бы решать мне. Или кому-то из кураторов. Тем или иным способом. Нет, дело не в этом. Я ужасно не люблю, когда что-то остается незавершенным. Когда что-то не складывается. На третьем курсе у нас учится парень. Вот до третьего курса он оставался одиночкой. Хоть на него заглядывались и его пытались втянуть в группы. — Лемешев вытащил из-под колпака чайничек и долил чаю себе и собеседнику. — Но вероятности показывали что это изменится. И вуаля, изменилось, благодаря первокурснику. Это не любовь, нет. И даже не совсем сексуальная заинтересованность. Скорее это принятие. Допущение до внутреннего круга. И как только это случилось, между группой студентов появилась некая гармония. И мне чертовски нравится наблюдать за ними. Так что сейчас мой интерес очень схож с этим.