И.С.Т. (СИ) - Страница 139

Внезапно его пропустили к комнатам Деймоса. И даже позволили войти. И вежливо напомнили о распоряжении мистера Гилроя…

— Дейм?..

— Я здесь, — тот, даже в сопливой юности никогда не баловавшийся подоконниками, сейчас расположился у самого стекла. На полу у столика валялись осколки разбитой чашки. Уставший, вымотанный, почти черный — он все равно улыбался. — Случилось чудо и тебя пропустили?

— Гилрой расщедрился, — Александр подошел к нему, заключил в ладони осунувшееся лицо и накрыл губы своими, целуя с болезненной горькой нежностью. — У меня всего минут десять… Взяли Ллойда. Арестов с Гилроем и второгодкой подлатали планары. Но Егоров снова ускользнул. Так что когда я вернусь к Гилрою, придется замарать руки. Спасибо тебе, сердце мое. Ты дал мне время. Я успел.

— Генри сам справится. Просто прикрой его, — Дейм закрыл глаза, отвечая на поцелуй. — Я разбил чашку. Она словно сама из рук выскользнула.

— Да… — с нервным смешком выдохнул Александр. — Случилась маленькая неприятность. Но должен сказать, что Айвен и Тимур оказались на высоте. Они прекрасные операторы. Они справились с паутиной Ллойда. А чашка — ерунда. Хочешь, я верну ей целостность?

— Нет, — Дейм покачал головой. — Потом мне все расскажешь. Что за паутина и что сделали мальчишки.

— Хорошо. — Дейм жив. Он цел и невредим. С ним все в порядке, не считая усталости и истощения. Но он жив. И Ллойд ничерта сделать не смог. — Я сделаю все, чтоб с тебя сняли все подозрения. Правда, пока не знаю как, но сделаю.

— Я уже ничего не значу, — Дейм потянулся, обнимая его, как когда-то — всем собой. Телом, душой, даром. — Там что-то большее. И я уже не имею значения. Не я важен. Натан и Гейр. Вот кого надо спасать.

— Значишь! Для меня ты все. Ты моя жизнь, Деймос. Я люблю тебя. Если не станет тебя — меня не станет тоже. Господи, Грек, когда же ты наконец это поймешь?! — ниточка внутри дрожала, билась, напряженная, звенящая. Как же больно. И как хорошо. Момент безумной открытости. Момент искренности и единения. — Я однолюб, Амфимиади. Я чертов однолюб. Ты стал первой и единственной моей любовью. Так что не смей говорить о том, что ты ничего не значишь.

— Я знаю, знаю, — Дейм погладил его по спине, успокаивая. — Я не значу ничего для той игры, что ведется вокруг, значит, все не так страшно, — он отвел прядки волос и накрыл губами бьющуюся венку на шее. — Тш-ш-ш… тише. Все хорошо. Мы снова связаны, и теперь уже нас никто не разорвет. Я с тобой.

— Мы снова связаны. А значит, мы еще побарахтаемся, Дейм, — Лемешев снова поцеловал его и отстранился. Пальцы сжались в кулаки. До крика не хочется уходить. Но нужно. Он обещал. — Я должен идти. Будь осторожен, хорошо? Очень, очень осторожен.

— Я все еще под арестом, Саша. И никуда не двинусь, — Дейм криво улыбнулся и кивнул на дверь. — Иди, пока я не решил, что идея Гейра сбежать — вполне ничего себе.

— Сегодня в игры с похищением я уже играл. Сыт на ближайшие годы, — усмехнулся Александр. Комнату он пересек стремительно. И выдохнул, только закрыв дверь. Больше всего на свете ему хотелось бы засыпать вместе с Деймом, обернувшись в теплое мягкое одеяло и чувствуя силу его рук. А вместо этого — три минуты пробежки до тошноты осточертевшим маршрутом. И усталый Генри Гилрой в качестве партнера по жестоким развлечениям на остаток ночи, все утро и скорее всего день.

Того в блоке уже не было, хоть и обещал, что тащить Ллойда придется именно ему, Лемешеву. Так что пришлось Александру снова бежать, на этот раз до кабинета Гилроя. На удивление, тот был не один. Мартин. Тот самый, который помогал Роме. Заметив вошедшего Александра, он слабо улыбнулся:

— Доброго утра. Генри сейчас подойдет.

Эрих Ллойд, виновник переполоха, уже не был пленником ковра и чинно восседал на кресле. Правда, в наручниках на заведенных за спину руках. И все еще без сознания.

— Наверное, я его слишком сильно приложил, — вот только сожаления ни капли.

— Не вы, — Мартин качнул головой. — Я погрузил его в что-то вроде искусственной комы, — поймал взгляд и развел руками. — Я корректор. Только немного другой. Работаю с внутренним даром. И пока я не позволю, Эрих не сможет воспользоваться своими способностями.

— Вы страшный человек, Мартин, — улыбнулся Лемешев. — Не совсем понимаю, что я здесь сейчас делаю. Но если Генри сказал быть, значит буду. От меня сейчас немного толку будет. Слишком устал. Но кое-какие щиты может и потяну. Я так понимаю, Егорова не достали?

— Егоров пуст. В нем остались крохи дара, поэтому найти его очень сложно, — Мартин зашел Ллойду за спину, опустив руки на плечи. — Думаю, Генри думал, что вы захотите задать пару вопросов.

— А ты думал, я его пытать собирался, Саша? — голос появившегося из соседней комнаты Гилроя был усталым, но насмешливым. — Приготовился к кровавым разборкам? Ну извини, что разочаровал. Мы Эриха даже будить не будем, если ты, конечно, не попросишь. Мартин у нас спец по части мягких допросов.

— Извини, по ночам я становлюсь узколобым и прямолинейным, — не менее ядовито протянул Лемешев. — Мы все устали, Синеглазый. Но мне пришлось еще и подергаться на тему жизни любимого человека. И если бы не парни-третьекурсники, Деймос был бы свежим покойником.

— И юмор ты тоже внезапно перестал понимать? — Генри покачал головой и отвернулся. — Ничего бы не случилось. Просто ты бы так и стоял там, во дворе, пока кто-нибудь из нас тебя не вытащил. Сеть Ллойда была рассчитана только на тебя. И на твою связь с Деймом. Сукин сын, но уникум, до уровня которого остальным еще расти и расти. И на Марека не дуйся, он выполнял приказ. Мой. И тоже не знал всей картины.

— Я понял, что рассчитано только на меня. Но знаешь, стоять посреди двора в снегу в одном свитере на морозе, даже с учетом того, что некоторое время я мог себя согревать, ну это как-то немножко на юмор не настраивает. Прости, мне все еще холодно, так что я чуток не в духе. В филиале есть как минимум двое, кто достигнет уровня Ллойда. И этих ребят я буду отстаивать хоть перед богом, хоть перед чертом.

— Если им позволят. И они рискнут. При всем сволочизме Ллойда, он был в очень многом первопроходцем. Ставил опыты на себе, а это далеко не безопасно. Ладно, буди его, Мартин.

Тот кивнул, чуть сжал плечи, неуловимо меняясь лицом, и спустя пару секунд Эрих открыл глаза. Генри хмыкнул, взял стул и сел верхом, ловя расфокусированный взгляд. Несколько мгновений всматривался, а потом уважительно покачал головой.

— Он сопротивляется?

Мартин еле заметно кивнул:

— Да. И очень сильно. Но говорить будет.

— Садист ты, — умилился Генри и тут же снова стал серьезным. — Эрих? Ты меня слышишь, Эрих?

По лицу Ллойда прошла еле заметная судорога, а на шее вздулись вены и снова опали:

— Что тебе нужно?

— Я хочу знать. Знать все от начала до самого конца. Зачем ты это начал.

Губы Ллойда словно сломались в усмешке, и Мартин открыл глаза:

— Я немного ослаблю контроль. Он хочет говорить, но ему нужны эмоции.

Генри кивнул, и в глазах Ллойда появилось хоть какое-то выражение. Ненависти. Тоски. Боли.

— Ты когда-нибудь любил, Генри? По-настоящему. До конца. До дна, — он замолчал, но продолжил тут же, не дожидаясь ответа. Словно торопился выплеснуть, наконец-то выплеснуть. — Я любил. Юру. Юрку. Моего Юрку.

— Егоров… — потрясенно выдохнул Мартин, но Генри только вскинул на него предостерегающий взгляд.

— Он не был идеальным, я знаю. Тщеславным, любопытным, своенравным, но он был моим! А вы… вы его уничтожили!

— Он потерял свой дар, когда влез туда, куда не надо было лезть, — холодно отрезал Генри. — Темный планар закрыт не так просто, таким щенкам, как он был тогда, там не место! Ему повезло, что он вообще жив остался.

— Кому нужна такая жизнь?! — вскинулся Ллойд, глядя горящими от ярости глазами. — Уметь, помнить и знать, что больше не сможешь так никогда! Я пытался ему помочь, искал способы вернуть дар. Искал уникумов и просто сильных ребят, но, чтобы мы не делали, это оказалось невозможно. Мальчишки выгорали, но все без толку! Я не мог его подвести! Но время шло, ничего не получалось, и Юре все тяжелее было находиться рядом со мной. Он уехал, — он замолчал, и Генри поджал губы.