И.С.Т. (СИ) - Страница 131

— Передал нам послание. Ллойд примчался. Правда, его сдерживает Гилрой. И хорошо сдерживает. Эрих никого к рукам не прибрал, но усиленно пытается подгадить Мареку. Черт… Он ненавидит Марека. И меня.

Натан крупно вздрогнул, прижался, словно прячась в сильных и таких горячих руках.

— Я боюсь его. Ты знаешь, я никогда никого в жизни не боялся, но от него меня бросает в дрожь. Я видел его глаза, чувствовал его взгляд. Он ждал, когда я приду в себя после разрыва. Ждал, надеялся, что не смогу ему сопротивляться. Он… ужасен, Гейр.

— Тише, я с тобой, все хорошо… Что бы там ни было, все прошло. Я не отдам тебя ему, — Гейр губами коснулся его губ и открылся, аккуратно, деликатно передавая ему то, что видел глазами Лемешева. То, что тот услышал, о чем думал, о чем говорил с Арестовым и Деймом. И конечно историю Силиверстова.

— Гейр, — болезненно выдохнул Натан, стоило последней вспышке чужих воспоминаний погаснуть. — Так нельзя… Нельзя. Они же парня сломают. Егоров или Эрих — они его пережуют и выплюнут.

— Там есть Саша. И четверка молодняка. И сам Марек, — успокаивающе погладил его по волосам оракул. — Саша помешан на своих студентах. Ты уже, наверное, понял. Ну и студенты после того, как Эриха выдворили из филиала, пошли сильные. Как говорил Марек — не промах. Плюсом Генри. Он из правильных. Если бы в филиал не прислали в свое время Марека — я бы на коленях перед Советом ползал, чтобы мне дали Гилроя. Эрих мальчика не возьмет. А вот Егоров…

Натан помолчал, а потом вывернулся из рук и встал, отойдя в окну, как был: в одном белье и босиком.

— Он нашел меня сам. Просто однажды появился на моем пороге. Я был разбит, ты был далеко, и все, что во мне жило — это ненависть. К Совету, к Ллойду, к этому проклятому миру и его законам. Егоров подарил мне надежду и обещание мести. Я уцепился за него, потому что это единственное, что еще могло удержать меня на грани. Егоров оказался отличным теоретиком и ученым, но без дара все его знания были лишь пылью. Поэтому его даром стал я. Даром, проводником, ключом. Я собирал силу, но скорость накопления Егорова не устраивала, он искал иные пути, одновременно растя во мне ненависть ко всему, что я когда-то любил. Он говорил мне, что ты давно забыл меня, я не верил, а потом увидел тебя и этого мальчика. Вас обоих на стене. Что-то во мне сломалось тогда. И я согласился на все, что предложил Егоров. Наш план ты знаешь, со знаниями Егорова и моей новой силой создать Заводь и новые вероятности не было особой проблемой. Я… столько всего натворил, Гейр. И только мне отвечать. Мне, а не малышу-первоклашке, из которого собираются сделать приманку.

— Ты… хочешь вернуться? — Гейр сел на постели, глядя на него напряженно. Почти безнадежно. Человек, потерянный и обретенный, снова собирался уходить. Оставлять его одного. Снова.

— Я не хочу возвращаться! — Натан развернулся на месте. Лишенные очков глаза подслеповато щурились, делая его беззащитным. — Но я никогда не прощу себе, если… из-за меня… из-за того, что я сотворил, пострадает кто-то другой. Кто-то, кто еще не может пока за себя постоять. Я не хочу возвращаться, Гейр. Но если я не найду выход, другой способ… мне придется.

Агейр поднялся с места и, подойдя к нему, с силой обнял.

— Запомни, навсегда запомни одну вещь, Натан. Куда бы ты ни пошел, что бы ты ни решил, что бы дальше не произошло — я всегда буду с тобой. Ты мой оператор. Я твой оракул. И ты тот человек, тот единственный человек в моей жизни, которого я люблю.

— Вопреки всему, — тот уткнулся лбом в его плечо, обмякая. Казалось, эта вспышка эмоций отняла у него последние силы. — Ты даешь мне смысл, Гейр. Снова. Я обещаю, что сделаю все, что смогу, чтобы не подвести тебя, — он медленно поднял голову, заглядывая в глаза. Осунувшееся лицо, залегшие глубокие морщинки вокруг глаз — от того Натана осталась только тень. — Люблю тебя, мой Гейр, — он потянулся к нему, касаясь губ и раскрываясь до конца, до самого дна. Позволяя увидеть и почувствовать себя до самой последней мысли. — Больше жизни люблю тебя, мой Викинг…

— Я знаю, малыш, — как давно Агейр Линдстрем не называл никого вот так. Нежно и трепетно. С теплой усмешкой. Как давно не гладил кончиками пальцев родное лицо. Но сколько же время оставило на нем морщинок. Время и испытания. Обиды и горести. Ложь и боль. Все они отпечатались в каждой черточке, в каждом изломе. В печально опущенных уголках губ. В складочке меж бровей. И какими же худыми и острыми стали плечи. — Я знаю, хороший мой. Знаю. — Линдстрем легонько раскачивался из стороны в сторону, по-прежнему крепко обнимая его. — Мы не можем останавливаться надолго. Как только закончится буря — мы должны ехать. Неважно куда. Лишь бы ехать. Иначе нас найдут. Но ты ведь и так об этом знаешь.

— Знаю. Но нам нужно будет остановиться. На день или на два. Как только я наберусь сил, чтобы попытаться что-то сделать. Гейр, прости… Прости меня за все, — Натан прикрыл глаза, откровенно наслаждаясь теплом и лаской.

— Не извиняйся, — Гейр с нежностью губами прижался к виску. — Не надо извиняться. Мы все ошибаемся и иногда жестоко. Ты тоже ошибся. Нам просто нужно постараться все исправить. Это нелегко. Но это вернет нам нас.

— Я перестал в это верить. Не верил, но надеялся, что могу что-то изменить, — Натан вскинул лицо ему навстречу. — Иногда мне казалось, что я ошибся не сейчас, а когда-то давно, привязав тебя к себе. Я почти сломался, увидев тебя там, на стене.

— Я ректор. И я отвечаю за детей. Хорошо, что не материалист, иначе пришлось бы решать проблемы со студентами так, как решает их Саша, — усмехнулся Гейр. — Они с Деймом снова вместе. Сима, мальчик которого ты видел тогда со мной, хороший. И очень перспективный. Но не мой. Его оракул — тот еще подарок. Это Роман, тот парнишка, на которого нацелился, по словам Саши, Ллойд. И наш добрый доктор. Не время ломаться, малыш. Потом. Когда-нибудь. Когда мы с тобой вернемся на Бали. Мы будем лежать на шезлонгах и говорить. И еще много о чем вспомним. И немного раскиснем. Но потом.

— Я понимаю, Гейр, я все понимаю, — Натан выдохнул с усталой улыбкой и потянул за собой. — Пойдем. Знаешь, я все время мерз. Даже в самую жару мне было холодно.

— Знаю, — кивнул Линдстрем, возвращаясь к уютному дивану и пледу. — Я тоже жутко мерз. Всегда. Я так привык постоянно тепло одеваться, что забыл, что летом обычно ходят в легких майках. — Он обернул плечи Натана в плед, усадил среди подушек и сел рядом, обнимая.

— Мне тепло. Сейчас мне тепло, — Натан прикрыл глаза, прислоняясь головой к его плечу. — Расскажи мне что-нибудь. Хоть что. Пожалуйста. Я так соскучился по твоему голосу.

— Сашка не изменился ни капельки. Та же импульсивная оторва. Так же готов защищать любимчиков. Я очень удивился, когда его перевели в мой филиал. Он работал с трудными детьми до этого. И работал блестяще. А потом вдруг является. Привет, говорит, Викинг. Ты просто охуенен, прости, мон шер, за маты… — Гейр тихо рассмеялся. — И у него до сих пор осталась привычка с разбегу виснуть на Деймосе. Представляешь, великовозрастные дядьки, и один из них прыгает на другого и виснет на нем, как мартышка.

— Надеюсь, он делает это не при детях? — Натан тепло улыбнулся. — А Дейм? Все такой же загадочный?

— Дейм… с ним все сложно. Он все еще наш Дейм. Как Сашка говорит — Грека. Но теперь он еще и член Совета. Так что загадочности в нем теперь на пятерых. Но годы однозначно пошли ему на пользу. Этого не отнимешь.

Натан напрягся:

— Член Совета? Черт… Хорошо, что его не было вместе с тобой и Сашей. Совет ему такого бы не простил.

— Боюсь, что ему и так не спустят. Вроде как он должен был предвидеть, что я сорвусь и наплюю на правила. Как и Мареку. Тот куратор. Вот такие у нас дела, мой хороший.

— Он материалист, а не оракул, — раздраженно бросил Натан. — Он не мог этого предвидеть. Если Совет ему не дал по нашему поводу никаких указаний, которые он нарушил, то и спрос с него никакой.

— А когда Совету были интересны отговорки? А для них это все именно что отговорки. Конечно, есть такие персонажи как наш Дейм. Но таких немного. В основной массе это уроды. Старые, осыпающиеся, морально деформированные уроды. Для них оптимальный вариант развития событий — уцелевший мир. А сколько будет жертв, в том числе среди Сообщества — никого не интересует, — Гейр зажмурился и вздохнул. — Я ведь просчитывал вероятности с минимальными потерями. Понимаешь? Минимальными. Три-четыре жертвы да разваленный дом при цунами, наводнениях, землетрясениях. Но не было тебя и эту вероятность никто не мог зацепить. Если не ты — то никто.