Исправленному верить (сборник) - Страница 46

– Ваша милость, ваше высокопревосходительство, прошу следовать за мной! – отрубил командир, развернулся и пошел назад, в крепость. Остальные солдаты остались стоять на месте и двинулись в обратный путь, только пропустив вперед гостей.

Крепость Моргерун стояла на ровной как стол поверхности Ледяных Пустошей, что сковали север Сантии. Построенная при помощи магов-начертателей, она являла собой гимн гармонии и точности. Полы в помещениях и дворы были выровнены с горизонтом так, что случайно пролитая вода никуда не утекала и не просачивалась. Там, где это требовалось, были сделаны специальные уклоны и сливы. Три кольца стен являли собой совершенно правильные концентрические круги, причем проходы в них были сделаны так, что следовало пройти три четверти предыдущего круга, чтобы попасть в следующий. Пройти одну четверть в другую сторону мешали соединявшие стены глухие перемычки с бойницами.

Окружавший внешнее кольцо ров углублялся не менее чем на тридцать саженей в вечную мерзлоту, а мост через него тянулся на двадцать пять. Дно рва щетинилось острыми ледяными глыбами, делая крепость окончательно неприступной. Башни прерывали стены в строгом порядке, чтобы каждая в случае штурма прикрывалась огнем из двух соседних. Но самое главное, и об этом знали только чародеи, определенные башни образовывали сложную магометрическую фигуру, накрывавшую весь замок, внутри которой гасились любые заклинания. Магам на службе приходилось использовать кристаллы-накопители волшебной силы, заряжая их за пределами поля.

Именно по этой причине Моргерун был в первую очередь темницей для преступников, обернувших свой колдовской дар против императора, государства или людей.

К чести командира охранения, дальше никаких проволочек не случилось. Вновь прибывших быстро проводили в покои начальника тюрьмы майора Эдвертова, оказавшегося человеком немолодым, хоть и гораздо младше магиссимуса с генерал-прокурором. Короткая, по военной моде, стрижка и усы придавали офицеру вид столичного щеголя, но главное, что бросилось в глаза магиссимусу, – это ордена «Дым и пламень» трех степеней и медали «За личное мужество» и «Верность долгу» на зеленом мундире. Когда Эдвертов встал из-за стола, приветствуя высоких гостей, Аркадий Ефимович уже не удивился багровому рубину в эфесе шпаги. Перед ними стоял герой Волерангийской войны, закончившейся полвека назад. И тут Лернов вспомнил: «Эдвертов! Это же он после войны пригрозил господам Сенату, копавшим под Михаила, обращением к армии и народу. Правда, в то время он был полковником. Да… а потом случилась та неприятная история с подношениями…»

– Рад приветствовать столь высоких особ в нашей скромной обители, – молодой, но простуженный голос Эдвертова прервал мысли магиссимуса. – Присаживайтесь. Можете не беспокоиться о ваших возницах. Им и собакам предоставят все необходимое в гостевом доме. Что-то не припомню, чтобы кто-то из заключенных подавал прошение о личной встрече с самим генерал-прокурором… или это внезапная инспекция?

– Нет, майор, это не инспекция, – чуть более сухо, чем следовало, ответил Вангардов, выдавая тем самым, что его задело столь вольное поведение Эдвертова, но последний, похоже, решил этого не заметить и продолжил: – Прошу прощения, что не зову ужинать – еда будет готова только через, – взгляд на карманные часы, – три часа, которых у нас, как я понимаю, нет. Но полчаса, я думаю, дела подождут, ибо чай с медом после холода и снега – первое средство, чтобы не заболеть. Напиток сей к обязательному употреблению положен моим приказом всему гарнизону крепости!

Последнюю фразу майор произнес шутливым тоном, доставая из ящика чайные принадлежности. Заметив скептические взгляды гостей на все его приготовления, он лишь улыбнулся, развязывая чайные мешочки и высыпая их содержимое в неказистый глиняный заварочный чайник.

К своему удивлению, Лернов ощутил тонкий аромат настоящего чайного листа, такой же, как в столичных лавках. А когда Эдвертов залил кипятком из медного чайника заварочную смесь, то в натуральности приготовленного напитка сомнений больше не возникло.

Начальник тюрьмы с видимым удовольствием наблюдал, как столичные шишки смакуют угощение, и сам при этом не оставался в стороне. Разумеется, от предложенной добавки никто не отказался, и чаепитие продолжалось, пока не кончился кипяток.

– Предвидя ваш вопрос, господа, – Эдвертов отставил пустую чашку, – удовлетворю ваше любопытство и скажу, что и чай, и мед местного происхождения. Спасибо магам, господин ректор. Присланные вами на прохождение службы адепты природной магии оказались хорошими садоводами и пасечниками. Мне очень быстро надоело их нытье по поводу «тягот и лишений службы» вообще и местной кухни в частности, и я сказал им: «Не говорите мне о своих проблемах, скажите, как их решить!» Уже через неделю передо мной лежал план перестройки двух прилегающих друг к другу больших свиных загонов под небольшой сад, чайную плантацию и пасеку на пару-тройку ульев. Я уж не знаю, как они создали все условия, но в положенное время мы собрали урожай чая и мед. Авантюра, скажете вы, и будете правы! Но я рискнул и победил, а победителей, как известно, не судят…

Майор как-то натянуто улыбнулся и вдруг замолчал, уставившись в чайник, будто вспомнив что-то давнее и важное для него, что совсем не хотелось вспоминать. Молчали и гости, – грустная ирония последних слов Эдвертова передалась и им. Тишину прервал майор:

– Итак, чем могу служить? – Перед Лерновым и Варзеевым вновь был начальник тюрьмы, по-деловому вежливый и по-военному собранный.

– Буду краток, – в тон откликнулся генерал-прокурор. – Нас интересует один заключенный… особенный заключенный. Вы понимаете?

– Понимаю, – чуть медленней, чем говорил до этого, ответил майор.

– Прекрасно, – решил вмешаться магиссимус, – мы забираем его. Подготовьте соответствующие бумаги и проводите нас к арестанту.

Эдвертов кивнул, позвонил в колокольчик, и в комнату влетел порученец – мальчишка, только начавший службу, скорее всего, ровесник помощника Лернова.

– Поднять третий отряд охранения и проводить господ генерал-прокурора и магиссимуса на нижний уровень.

– Слушаюсь! – коротко бросил порученец и умчался.

…Лишь спустя полчаса, пройдя все препятствия и хитроумные ловушки, они оказались перед дверью, закрытой семью печатями. Здесь, в полуверсте под землей, гораздо ниже всей остальной подземной тюрьмы, находился нижний уровень, созданный специально для одного заключенного.

Смертельная магия некромантов настолько отличалась от обыкновенной, что даже башни Моргеруна лишь многократно ослабляли ее, не в силах устранить совсем. Вот для чего понадобилась сила семи печатей Закона. После Преображения этими чарами могли управлять лишь блюстители и маги-пограничники. Умение последних было тем более ценно, что только они могли объединять в заклятиях силу стихий и святого слова, хаос и порядок. Лернов сам всю жизнь пытался выяснить, почему такое не под силу иным традиционным чародеям и, самое главное, почему именно святое слово столь успешно противостояло заклятиям смерти.

Было известно, что тонкие материи существовали изначально и чародеи лишь изобретали различные способы взаимодействия с ними через контуры сил. Некроманты же, судя по всему, черпали силы в самих людях, как и святые отцы… Дальнейшие размышления магиссимуса в этом направлении рождали мысли, непотребные для верующего в Господа. Аркадий Ефимович предпочитал держать их глубоко в себе…

Когда Лернов взломал шесть печатей, Вангардов взял его за плечо:

– Аркадий, а если он сбежит?

Магиссимус помолчал, будто что-то взвешивал про себя, потом отрезал:

– Не сбежит, – и взломал седьмую печать.

То, что они увидели внутри, меньше всего походило на камеру заключенного. Множество полок с книгами, крепкий стул, большой, плотно сбитый стол с чистой бумагой и письменными принадлежностями, широкая кровать с тюфяком больше напоминали келью не самого аскетичного монаха. Из традиционного тюремного быта было только поганое ведро в углу и кандалы, аккуратно сложенные у двери.