Исправленному верить (сборник) - Страница 17

– У граждан есть не только права, но и долг перед империей. – Ноздри командующего дрогнули, лежащая на столе рука сжалась в кулак. Аврелий видимым усилием заставил себя говорить спокойно. – Они сами предпочтут уйти с честью, а не влачить жалкую полужизнь. А если нет… Опцион валетудинарии, не говорите, что я вам должен читать лекцию по психологии чумы.

«Да, лучше уж не позорьтесь», – отстраненно подумала Вита.

Вновь вмешался Кеол Ингвар:

– Люди не виноваты, что оказались в эпицентре вспышки. Никто этого не отрицает. Но они заражены: не только болезнью, но и тьмой. Вы сами пишете о том, что, когда враг поселяется в его крови и плоти, человеку нельзя доверять. Нельзя игнорировать в нем источник опасности.

Если под «тьмой» полуриши имел в виду состряпанное керами лекарство, то и сам он, и Вита, и большая часть провинции были «заражены» в равной мере. Дождь, в конце концов, пролился не над одной только долиной. Сказать об этом? Нет, не стоит. Слишком часто маги, обнаружив предательство в собственном теле, реагировали как-то совсем уж неадекватно.

Ингвар подался вперед, пригвоздив ее взглядом:

– Когда возникает осознание своей обреченности, зараженный выпадает из мира живых. Разум отступает. Запреты общества стираются. Люди лгут, убивают, взывают к тьме.

Какая память! Написанные Витой слова цитировались почти дословно. Только вот избирательно. Она продолжила, озвучивая то, что собеседник пропустил:

– Люди жертвуют собой, отдают последнее лекарство, уходят в добровольный карантин.

– Да бросьте! – взорвался Аврелий. – Какой еще «добровольный»! Все эти недели они пытались просочиться за заслон, точно крысы, разбегающиеся с галеры. Вы стояли во внешнем карантине и не видели всего, что тут творилось.

Перед глазами Виты встала перечеркнутая знаками дверь, желтый шарф, качающийся на ветру. Три рыжие девочки, укрытые белым полотном, тряпичная игрушка, которую вложили в руки младшей. Тит Руфин, и в смерти не выпустивший из объятий свою супругу.

Да кто он такой, чтоб судить?

– Крепость Тир закрыла ворота, когда в госпитале погиб первый заболевший. За три недели из-за этих стен не вышел ни один человек. Давайте называть вещи своими именами. Вы считаете, что люди, столь явно отмеченные Ланкой, опасны. Медики могут сколько угодно повторять, что их чешуя не более страшна, чем затвердевшая татуировка. Они иные, и они пугают, и они принесут с собой раздор и смуту.

– Вот видите, медик? Вы сами все понимаете.

– Трибун, вы не того боитесь, – сухо отрезала благородная Валерия Минора. – Опасны не следы, оставленные Ланкой. Опасна она сама.

Повисла пауза. Ингвар вздохнул нетерпеливо:

– Медик, договаривайте уж до конца. Если вам есть что сказать.

– Посланцы темных богов заключили сделку: жизнь гарнизона в обмен на свободу Марка Руфина Блазия. Если из-за их просчета с людьми трибуна что-то случится, условия сделки окажутся нарушены. Бюрократия Ланки может быть сколь угодно темной – это все равно бюрократия. Для начала керы примутся искать, на кого бы спихнуть вину. Затем – с кого бы взыскать ущерб. Как вы думаете, кто самым первым подвернется им под руку?

Выходя из палатки, Вита не чувствовала под собой ног. В самом буквальном смысле: она словно плыла над землей, отстраненно думая, что падать пока нельзя.

«Кажется, я стала слишком стара для подобных подвигов». Две бессонные ночи, два дня, истощивших разум и душу. Медик действительно держалась на последнем пределе.

По виа претория – улице, ведущей к преторским воротам, – промчался всадник на запыленном коне. Спешился перед палаткой трибуна, нырнул внутрь. Похоже, конные дозоры что-то обнаружили. Неужели еще выжившие? В глубине долины? А может, жители заброшенных ферм поднялись по горным склонам, забились в скалистую глушь? Благородная Валерия покачала головой. На сегодня она сделала все, что могла. Сейчас надо отступить.

Ноги сами вынесли к купальням. Вита взглядом осадила ветеранов-триариев, попытавшихся было ввалиться в банный комплекс вперед нее. Нырнула под низкий полог.

– Декау-терму, немедленно.

– Старший медик! Вас все потеряли, – массивный прислужник застыл в проходе аллегорией имперского неодобрения. Неодобрение вышло весьма внушительным: легионер, исполнявший банный наряд, был высок, широк и огромен. Проход он загораживал не хуже, чем выстроенная из сомкнутых щитов стена.

– Терма свободна, но камню понадобится несколько минут, чтобы раскалиться.

– Чего же мы ждем?

Чувствуя близкое освобождение, кожа ее отчаянно зачесалась.

Вита сбросила накидку, тунику, маску. Декау-терма по конструкции и назначению отличалась от традиционной имперской бани. Медик прошла в низкую каморку, созданную из натянутой на жерди теплоустойчивой ткани. В центре стояла круглая походная печь, обложенная камнями. Жар, от нее исходивший, ощущался и сквозь покров кау.

Прислужник водрузил на угли блестящую глыбу, внешне напоминающую черный обсидиан. Положил на одну из поставленных вдоль стен лавок флягу с питьевой водой. А также ушат, губку и острую деревянную дощечку-скребок. От души плеснул и на угли приторной травяной настойкой.

Вита отвернула лицо от волны обжигающего пара. Позволила коленям наконец подкоситься и сползла на скамью.

Пару минут она просто сидела, запрокинув голову и костями впитывая благословенное тепло. Глотнула из фляги. Неожиданно осознав, что горло сводит от жажды, выпила все до капли.

Немного придя в себя, медик коснулась запястья. После стольких очищений защитная пленка истончилась, стала суха и малоподвижна, в любой момент грозя пойти трещинами. И хорошо. Долго ждать не придется.

Вулканический осколок постепенно нагревался. Основание его наливалось темно-красным, огненные прожилки поднимались к поверхности, светом пробивались наружу. Волны излучаемой камнем магии стали столь отчетливы, что у Виты заложило уши.

Пленка кау, до того плотно прилегавшая к коже, пошла пузырями, затем начала облезать неровными хлопьями. Вита заставила себя взять скребок, привычными движениями принялась соскабливать и смывать застывший древесный сок, а с ним и отмершие кожные клетки и волосы. Не для медиков длинные косы и сложные прически. Благородная Валерия провела ладонью по безупречно гладкой коже головы. Хоть брови на этот раз удалось сохранить, уже хорошо.

Вита слишком устала, чтобы долго нежиться в бане, хотя воды на сей раз хватало: при установке лагеря Кеол Ингвар лично выбрал место и пробил скважину. Вода поднималась из глубин, безопасность ее проверили всеми возможными способами, начиная от испытания змеиным ядом и заканчивая прямым обращением к богам. А потом все равно добавили очищающих травяных настоев.

Закончив омовение, Вита взяла наполненный заново чан, подняла над головой. И опрокинула. Губы жадно поймали несколько струек. Вода была неописуемо вкусна, ее не портила даже легкая, едва различимая горечь аленды.

«Целитель, кто исцелит тебя самого?»

В последние дни она явно давала организму недостаточно влаги. При работе в полной защите это часто становилось проблемой, особенно когда речь шла о столь опасной болезни. Сложности и неизбежный риск, связанные с нарушением покрова, заставляли игнорировать нужды тела. Но право слово, в ее возрасте Вита должна бы уже поумнеть. Медик, свалившийся в самый важный момент, бесполезен. Это еще в лучшем случае.

Когда с омовением было покончено, для благородной Валерии уже доставили одежду. Квинт, старый слуга дома Корнелиев, принес ее собственные одеяния, хорошего качества и нормального размера. Вита спрятала под ткань именной медальон, оправила складки столы. Поблагодарила прислужника, накрыла голову шалью и выскользнула из купален.

Усталость сковала мысли и движения. Вита едва не упала под ноги старшему центуриону, спешившему в сторону претория. Не видя уже ничего вокруг, добрела до отведенных врачам палаток. Где, во имя светлых богов, поселили старшего медика? После прибытия к стенам Тира Вита еще ни разу не видела отведенной ей койки. Может, прилечь в госпитале?