Исправь меня, если сможешь - Страница 8
– Мама! Я опаздываю! – я постарался вложить в эти слова как можно больше смысла. Надеялся на то, что Мойра ослабит хватку и выпустит меня, но нет.
Мать вела меня через весь холл, словно шелудивого котёнка, нашкодившего в хозяйский тапок. Я шёл словно на казнь, к счастью или сожалению, я не особый любитель разговоров с родителями. Да и кто любить эту фразу: «Нам нужно поговорить»! От женщины это всегда звучит как-то зловеще!
– Сядь! – она указала на диван в гостиной – я повиновался и с кислой миной сел на белый кожаный диван, тоскливо думая о том, что сейчас это могло быть водительское сидение. – Я взяла на себя эту ответственность, посчитав, что мне ты скажешь правду. – Мойра села напротив меня и многозначительно посмотрела прямо в глаза. – Кайл, дело очень серьёзное – я искренне верю, что ты мне скажешь правду и только правду. Ты же не будешь меня обманывать? Верно?
Что, чёрт возьми, происходит? Взгляд матери настораживал, она смотрела на меня прямым взглядом, отмечая мою реакцию на каждое слово. И почему-то хмурилась, вот это мне определённо не нравилось.
Я непонимающе округлил глаза и пожал плечами, показывая тем самым, что совершенно не понимаю, о чём идёт речь. Отвёл взгляд к окну, и то и дело крутил в руках свой андроид. Телефон замигал, так как поступило СМС сообщение от Голбдерг, я усмехнулся и перевёл взгляд на Мойру.
– Ситуация не из приятных, – с некоторым придыханием начала мама.
Поморщился.
– Ну же, не тяни, мама! – я ткнул пальцем в телефон, где на чёрном экране было время.
– Тебе знакома Анжела Винслоу? – спокойный вопрос, а в глазах практически слёзы.
Подумал и предельно честно ответил.
– Нет. – Чёткий, спокойный ответ.
Глаза матери сузились. А я непроизвольно прокручивал всех знакомых мне девушек в голове и не мог вспомнить никого по имени Анжела!
– Кайл! – Уже зло.
Анжела… Анжела… знакомое имя… чёрт, я не помню. Внимательно посмотрел в глаза матери, но ничего, кроме натиска на мою «неокрепшую» подростковую душу, не увидел, потому что глаза блестели, но уже не от слёз. Маму охватывал редкий приступ ярости.
– Я не помню среди своих знакомых девушки с таким именем, – Мойра внимательно смотрела на меня. – Я уже могу идти? – нетерпеливо спросил я.
Мама отрицательно покачала головой. Сбежать не было возможности. Особенно под таким тяжелым взглядом, всё-таки в руках этой женщины три мужика и если она и проявляла жесткость, то спорить было нереально.
Моя мать – героиня! Она воспитала двоих сыновей, угомонила весьма ветреного мужа и всегда находилась в изумительной форме. Мы никогда не слышали и не видели, как рыдает тёмной ночью в подушку наша мать. Никогда она не показывала, насколько слаба, и насколько ей обидно. Сильная женщина сильна во всём.
Неоднократно на наших глазах отец приходил в стельку пьяным – Мойра лишь отправляла нас спать, а сама разговаривала с отцом, тщетно пытаясь доказать, что он подаёт негативный пример сыновьям. Нам было по пять-шесть лет.
Отцу было всё нипочём, и однажды он, глядя в глаза Мойре, в нашем присутствии сказал следующее: «Ты слишком мнительна! И меня тошнит от твоего благородства! Поняла? Ты никогда не сравнишься с Викторией!». Тогда мы ничего не поняли, а спросить побоялись. В тот вечер мама лишь улыбнулась своему обидчику и настоятельно посоветовала отправиться в спальню, дабы не пугать детей. А сама спокойно отправилась с нами в детскую для того, чтобы прочитать сказку про Синдбада-Морехода, который смел и отважен, и бесстрашно смотрел смерти в глаза, попутно не давая в обиду слабых и обездоленных.
Спустя годы я понимаю, что такой выдержке как у Мойры может позавидовать любая женщина мира: она не только не развернулась и не ушла от неверного мужа, она продолжала жить с ним и воспитывать нас, вкладывая душу. Отец есть отец, и, по сути, мы должны быть с ним близки, но нет, нас объединяет только половая принадлежность. У детей не должно быть разделения, ребёнок должен любить своих родителей. И Мойра прививала это чувство с детства, но я не мог – мать навсегда останется в моём сердце на первом месте. Этого не изменишь. Да, я люблю отца, но не могу простить того, как он поступал с ней на протяжении всего моего детства. Это что-то вроде раны – она не затягивается. Конечно, я помню, как мы вместе с отцом строили планер, играли в футбол, он учил нас стрелять. Люди запоминают не только хорошее, они запоминают наиболее яркие моменты. И не важно, какая подоплёка была в этот момент!
Прошло некоторое время, и отец осознал, или какой-то другой импульс всё-таки позволил сохранить семью. Мы любили и чтили отца, несмотря на то, какую боль он причинял нашей матери. С Нейтом данный вопрос я никогда не обсуждал, да и зачем?
Ни тени усталости на лице моей матери за все те годы, что я себя помню, только полная отдача и лучезарная улыбка. Она считала это долгом и полностью отдавалась нашему воспитанию. Воистину идеальная мать!
– Нет! – весьма жёстко сказала Мойра, и меня пригвоздило к дивану.
Несмотря на очень добрую и чистую душу, моя мать может быть деспотом. Добросердечность за «счастливые» годы с отцом она всё-таки каким-то чудом сохранила. Уму непостижимо как… В детстве мы боялись больше не отца, а именно мать. Она никогда не била нас, но и спуску не давала. Ей хватало просто посмотреть, и во взгляде читалось всё. Про таких говорят «стальной стержень». Ни одного уничижительного слова в сторону отца за всю жизнь мы от неё не услышали. Это делает ей честь. В порыве гнева можно наговорить всё что угодно, я сам это делал! Но не мама!
– Так вот, сынок, эту девушку привезли вчера поздно вечером. У неё открылось сильное кровотечение. По волею случая в такой поздний час на рабочем месте находился твой отец. – «Интересно, чем же он занимался в такое время? Скорее всего, опять развлекался с практикантками» мысленно размышлял я. – Это просто счастье, что он смог спасти девочку. – Мойра покачала головой, в глазах застыло сожаление, сочувствие.
Конечно, это всё очень интересно, но причём тут собственно я!? Разговор отягощал, словно пудовые кандалы!
– Причём тут я? – я стал немного вскипать, так как время неумолимо двигалось вперёд и слушать про отца хвалебные речи не сил не желания.
– А притом! – Мойра немного повысила голос, и промелькнули нотки жёсткости. Я невольно поёжился. – После того, как ей сделали чистку, девочка бредила! Ты знаешь вообще, что такое чистка? – Глаза Мойра пылали гневом, но я не мог понять чего конкретно она от меня хотела.
Пока действительно не вспомнил это имя. И образ.. он пронёсся в моей голове мгновенно! Чёрт! Я её вспомнил!
Твою же мать!!!
– Аборт? – смело сказал я.
Конечно, я знал, что это такое, разве можно не знать очевидных вещей, если твой отец ведущий хирург? Мне кажется, мы с братом с закрытыми глазами сможем пересадить почки макаки в организм игуаны.
– Практически! Так вот, сынок, в бреду, она звала тебя! – Мойра остановилась и посмотрела так внимательно, что я мысленно выстроил блокаду для того, чтобы она не поняла истинных эмоций. – Просила прощение за то, что не смогла уберечь вашего ребёнка. Ты ничего не хочешь мне объяснить? Сынок…
У меня отвисла челюсть, мысленно, конечно же. Внешне я постарался придать лицу спокойное, и даже отчужденное выражение. Ситуация патовая! Надо же было так вляпаться!!!
Чёртова Винслоу!
Теперь недостающий пазл сложился в моей голове, и картина впереди меня не радовала. Зачем Нейт потащил меня на этот кутёж? Под гневным взглядом собственной матери я медленно окунался в воспоминания. Которые как сейчас, оказалось, имели последствия.
ЧЁРТ!
Винслоу – девочка из моей параллели. Весьма неказистая, забитая и с невероятными очками. Совсем не мой тип. Но, как известно, после пары бокалов спиртного ты уже ни черта не соображаешь, и вокруг все кажутся весьма симпатичными. Так же было и в тот вечер!
Я вспомнил тот вечер, точнее чётко помню его начало. Нейт всю дорогу пел мне про то, что там будет круто, так как родители Грега Джонсона укатили на какую-то там свадьбу племянницы и Грега оставили учиться. А то они не знают, какой он кутёжник? Почище меня будет. Естественно, я понимал, что Нейт так усердно настаивает на нашем посещении этой вечеринки только для одной цели: он каким-то образом узнал, что там будет Брикман и грезил провести с ней вечер в зажигательных танцах, чем, собственно, славится Лайла. Эта девочка пить не может совершенно. В этот раз за пять минут до приезда Нейта, я снимал её со стола практически в невменяемом состоянии. Благо, что приехал я раньше! Нейт задержался дома, чем-то помогая матери. Случайности, как известно, не случайны.