Исповедь колдуна (СИ) - Страница 8
Впереди показалась река, и воины в позолоченных доспехах умолкли. Ринмир смотрел на воду – прозрачную, весело бегущую по камням. Он не почувствовал боли тогда, когда вода окрасилась в алый цвет, а грудную клетку прорвало насквозь остро заточенное лезвие. Он смотрел на текущие капли, будто это не его кровь сейчас смешивалась с беззаботными водами речушки. Молодой колдун рухнул лицом вниз – и одновременно остался стоять, глядя на своё тело будто со стороны.
Сейчас весь мир пульсировал и окрасился в цвет той фиолетовой пустоты, что доводилось видеть Ринмиру за изнанкой мироздания. Линии складывались в огромную воронку, и юноша понимал: ещё немного, и его затянет внутрь этой пугающей воронки, он растворится в ином мире, станет его частью…
В каком-то отчаянии он снова посмотрел на своё тело – и увидел дрожащую, оборванную нить. Разум стал ясным, как никогда ранее. Протянув руку, он представил, что в его руках – игла. Сейчас он – портной, а мир – его полотно, готовое послушно расступиться по его желанию.
Ринмир потянул за бледную, гаснущую нить – и вонзил её в самый центр воронки, отчаянно желая, чтобы в этот раз всё вышло так, как требуется. Он обещал той, что предала его: когда-нибудь он сможет выполнить обещание. Когда-нибудь цветок в его руках не рассыплется пеплом, а распустится, будто не его лепестки только что желтели и рассыпались меж пальцев.
Нить натянулась… и не порвалась, как прежде. Он лежал, глядя куда-то вниз, и понимал: из груди всё так же течёт кровь, за спиной слышны шаги удаляющихся воинов в позолоченных доспехах. Но боли больше не было, а тело оказалось на удивление лёгким. Ринмиру не составило труда подняться, когда посчитавшие свой долг исполненным воины удалялись.
Прежняя жизнь кончилась. Начиналась вторая – та, что напрямую была связана с магией, что теперь текла по его жилам вместо остывающей крови…
========== Глава XIII: Тень возмездия ==========
Лайонелл почти со страхом посмотрел в тёмные глаза Ринмира:
- Выходит, ты умер тогда?!
- Мертвец – это тот, чья сущность уже на иной стороне мироздания. Я же – я всё ещё здесь, - парировал колдун, скрещивая на груди руки и чуть приоткрывая ставни, так, чтобы в комнату ворвалась струя пахнущего дымом с близлежащей фабрики воздуха. Золотой Страж непонимающе глядел на собеседника, пытаясь понять: кто он? Или что он такое?
- Значит, вот как ты стал… таким, какой ты сейчас? Об этом ты хотел рассказать?.. – Золотой Страж всё ещё панически пытался убедить себя: колдун стремится его разжалобить, дать понять, что и ему не чуждо ничто человеческое. Но почему-то в полумраке гостиничной комнаты сверкнула горькая усмешка:
- Выжив тогда, я смог исполнить своё давнее обещание. Несколько лет я скрывался, не наведываясь в родную деревню и ожидая, когда они забудут меня. Но мне не давала покоя одна мысль: та, кому я дал то обещание, не знала о его исполнении. И я решил… рассказать ей об этом.
Усмешка превратилась в оскал, полный холодной, давно остывшей ненависти. Золотой Страж поёжился, продолжая вслушиваться в слова древнего колдуна…
Арга совершенно не изменилась за прошедшие годы; будто время замерло в этой деревне с тех пор, как Ринмир вынужден был покинуть её. На всякий случай он укрыл себя от чужих взглядов капюшоном плаща и намотанным до самых глаз шарфом. Никого не удивлял подобный его облик: зимой, тем более ночью, здесь всегда было морозно.
Одна из бывших соседок, засидевшая допоздна в гостях у сестры, окликнула Ринмира – и юноша торопливо поправил шарф, боясь, что его узнают. Но женщина лишь с интересом спросила:
- Кто вы? Давненько я не видала незнакомцев в наших краях.
Ринмир испытывал острое желание открыть своё лицо, сказать о том, кто он. Но сейчас он явился не для этого, и потому, склонив голову, молодой колдун произнёс:
- У меня послание для дочери старосты. Могу ли я её увидеть?
- Ну, если послание срочное, то, думаю, она вас примет. Правда, я бы на вашем месте подождала до утра – у неё ребёнок совсем маленький, чай, разбудите. Да и что муж-то её скажет, ежели узнает, что она вечерами с незнакомцами треплется!
Известие о ребёнке, о том, что Мэрайя уже замужем за другим, почему-то не удивило и даже не шокировало. Ещё тогда, когда невеста отреклась от него, было ясно: она вовсе не желала связывать свою жизнь с деревенским колдуном. Быть может, он казался ей выгодной партией, а может, она понимала, что им сможет вертеть как пожелает… Этого Ринмир не знал.
Тихо скрипнула открытая дверь дома. Несколько мгновений они смотрели друг на друга: молодая женщина с младенцем на руках и умерший однажды, но воскресший колдун. Наконец, Мэрайя приветливо улыбнулась и спросила:
- Вы к моему мужу, да? Сейчас, погодите, уложу ребёнка, и…
Не узнала. Впрочем, этого следовало бы ожидать.
- Простите, - чуть склонил голову Ринмир, стараясь изменить голос. – Кажется, я ошибся домом.
- Ах, вот как? – воскликнула знакомым звонким голосом дочь старосты, но Ринмир уже покинул чужой ему дом, закрыв за собой дверь. Да, он ошибся домом. Ошибся дверью. Ошибся жизнью. В этой, новой жизни, что подарила ему магия, нет места для Мэрайи. Нет места для Арги и её жителей, которых он столь долго считал соседями и друзьями.
Поднявшись на заснеженный холм, возвышавшийся над деревней, колдун поднял руки вверх. Сейчас весь мир, как и прежде, пульсировал фиолетовым, и с неба тянулось множество нитей. В каждый дом, в каждую оконную щель. Ринмир сосредоточился: сейчас он творил самое сильное в своей жизни колдовство.
Ярость выливалась через его пальцы на изнанку мира, обращаясь огнём. Быстро, быстро собирались над деревней багровые тучи, и вскоре пламя хлынуло с неба, подобно дождевым потокам. Соломенные крыши и деревянные стены легко вспыхивали; люди, походящие на живые факелы, выбегали из домов – и тут же вспыхивали, обращаясь в чернеющие головешки.
Ринмир смеялся. Смеялся, глядя на то, как умирали женщины и дети в этом тёмном магическом пламени. Где-то среди них была Мэрайя и её ребёнок, но разве ему есть дело до предателей? Они осудили на смерть невиновного. Теперь он – судья. И он приговаривает их к вечному забвению.
Вот и она – предательница, беспомощно бегущая по дороге. В руках у неё ничего нет: младенца она бросила гореть заживо так же, как когда-то обрекла на смерть Ринмира. Порыв ветра сорвал капюшон с головы колдуна, и на мгновение он увидел в расширившихся зрачках подбежавшей почти вплотную предательницы тень узнавания. Она узнала его.
В следующий миг пламя обрушилось на неё обжигающей волной. Девушка кричала; кожа натягивалась и лопалась кровавыми пузырями, чернела, сворачивалась, будто сгорающие листья. Обгоревший остов человеческого тела был ещё живым, когда обессиленный Ринмир остановился. Это существо смотрело на него – смотрело испуганными светлыми глазами, которых огонь не коснулся. Мэрайя умирала, как умирали там, внизу, другие жители Арги. Но всё так же, как тогда, она хотела жить.
До тех пор, пока на горло предательницы, ломая хрупкие кости, не опустился тяжёлый сапог её бывшего возлюбленного.
========== Глава XIV: Другой путь ==========
Хрустнула ставня – и Лайонелл передёрнулся, словно вдруг наяву услышал треск ломающихся костей. Язык будто замёрз, и Золотому Стражу стоило больших усилий произнести:
- Ты убил их? Их всех?
- Совершенно верно, - без следа прежней улыбки кивнул Ринмир. – Что, всё ещё думаешь, что я пытаюсь оправдаться перед тобой, мальчик?
- Это – твоя история? – руки Лайонелла тряслись так, что он сейчас не смог бы выстрелить из пистолета – промазал бы с двух шагов. – Это ты хотел мне рассказать?
- Именно, - чуть склонил голову древний колдун. За окном медленно занимался рассвет, и отчего-то лицо Ринмира стало спокойнее, чем прежде. Видимо, он помнил о словах Лайонелла: как только наступит рассвет, его убьют.
- Зачем ты это сделал? – севшим голосом осведомился Золотой Страж. – Зачем ты рассказал мне это?