Испания от античности к Средневековью - Страница 112

В первое время после оседания вестготов в Испании они, по-видимому, этот налог не платили, поскольку их главной обязанностью была военная служба. Но с течением времени, особенно после введения единого законодательства, налогообложение было распространено и на них. В эдикте Эрвигия о сложении недоимок говорится об уплате налогов двумя группами людей — частными лицами (privati), независимо от того, мужчины они или женщины, и рабами фиска. Ни о каких этнических различиях среди обязанных платить налоги в эдикте не упоминается. Таким образом, к концу VII в. грань, отделяющая налогообязанных от лиц, свободных от налогов, проходит уже не между готами и римлянами, а между privati, т. е. людьми, не имеющими никаких общественных обязанностей, и служащими короля. Может быть, после военной реформы Вамбы, когда официально исчезло ополчение из рядовых независимых вестготов, те, превратившись в privati, тоже стали платить прямой налог.

Лица, не относившиеся к privati и к рабам фиска, судя по этому эдикту, налог не платили[164]. Возможно, что налоговый иммунитет знати в христианских государствах, возникших в ходе войны с арабами, опирался на традиции Вестготского королевства, но надо отметить, что юридических следов такого иммунитета ни в королевских законах, ни в соборных постановлениях нет. Может быть, освобождение лиц, находившихся на королевской службе или выполнявших другие общественные обязанности, было столь обычным, что никакого законодательного оформления и не требовало. Но с другой стороны, упомянутый выше договор Теудемира показывает, что не только его подданные, но и он сам платил ежегодный подушный налог. Если таким же было положение Теудемира и под властью вестготского короля, то, следовательно, и магнаты (а не только privati) от уплаты налога государству освобождены не были. Что касается церкви, то полного иммунитета она не имела. Клирики были освобождены от различных повинностей и чрезвычайных сборов, но со своих имуществ епископы, как, видимо, и светские магнаты, не находившиеся на королевской службе и поэтому тоже считавшиеся «частными лицами», платили поземельный налог.

Косвенные налоги как таковые, как кажется, постепенно исчезли. В законах есть упоминания об annona, в состав которой входят вино и масло (Leg. Vis. V, 5, 8; IX, 2, 6; XII, 1, 2) и которая предназначалась для снабжения войска, чиновников и, может быть, двора. Упоминается там и поставка тяглового скота, лошадей и других животных для исполнения трудовой повинности — angaria (Leg. Vis. V, 5, 2; XII, 1, 2). Но все эти законы относятся только к VI в., к временам Леувигильда и Реккареда. Можно думать, что, хотя отменены они не были, их актуальность исчезла. По-видимому, сбор косвенных налогов и повинностей требовал такой организации фискальной системы, какой вестготские власти не обладали и какую не могли создать. Сохранились только два специальных налога на внешнюю торговлю — таможенный и транзитный, каковые платили торговцы, ведущие заморскую торговлю (в большинстве своем, если не все, они были иностранцы), а также налог, уплачиваемый иудеями, не пожелавшими обратиться в христианство.

Короли постоянно нуждались в деньгах, и налоги были важным средством пополнения королевской казны. Но с течением времени этот канал пополнения казны становился все более узким. К концу VII в. усилились различные стихийные бедствия, и испанское сельское хозяйство, и без того малорентабельное, было совсем не в состоянии выносить еще и налоговое бремя. Росли недоимки, собрать которые государство уже не могло. Эрвигий был вынужден простить эти недоимки. Города приходили в упадок, заморская торговля, как мы видели, сокращалась, иудеи либо обращались в христианство, либо, добровольно или нет, покидали страну. А крупные собственники, все более набиравшие силу, не горели желанием платить налоги. Все это резко сокращало налогооблагаемую базу. В этих условиях главным средством пополнения казны становятся уже не налоги, а доходы с имений фиска и личных владений короля. Но сколь бы значительными они ни были, компенсировать фактический распад налоговой системы они не могли.

Таким образом, политическая система Вестготского королевства явилась результатом соединения двух структур — позднеримской и германской. Политическую власть осуществляли вестготы. Только вестгот мог быть королем, только из вестготов состояли высшие органы государственного управления. И если первое время на провинциальном уровне сосуществовали римские ректоры и готские герцоги, то в конечном итоге первые исчезли и вся власть оказалась в руках вторых. Если какие-либо римляне проникали в верхи политической иерархии, то это были редчайшие исключения. Однако власть вестготских королей и их чиновников осуществлялась в соответствии с правом, созданным на основе римского, и в согласии с церковью, являвшейся носительницей романского начала. Германские институты в значительной степени романизовались, и военные предводители как из окружения короля (comitatus), так и из родоплеменных структур, становясь либо членами центрального управления, либо главами территориальных единиц, превращались в королевских чиновников, какими были их римские коллеги в период Поздней империи. Поэтому можно говорить не о германизации политической системы королевства, а о ее романизации, хотя и с важнейшей оговоркой: сохранение основных рычагов управления за германцами. И те изменения, которые происходили в этой системе, являлись в большой степени продолжением процесса, начавшегося еще до варварского завоевания Испании.

Радикально новым явилось, пожалуй, изменение в военной системе. Здесь о сохранении римской легионной системы не было и речи. Издавна вестготская политическая организация была одновременно и военной, и первое время она и сохранялась более или менее полностью. Но с течением времени и она подверглась изменению. Хотя частью армии и после «военного закона» Вамбы являлась королевская дружина (несомненное наследие германского прошлого), основной силой с того времени становятся отряды магнатов. Такая структура войска отвечала реалиям нового социально-политического бытия и являлась совершенной новостью по сравнению и с римской армией, и с германским всеобщим ополчением. Это было уже не наследие прошлого, а предвестие будущего.

В 711 г. король Родриго был вынужден прервать военные действия против васконов и обратиться к югу. На испанском берегу высадился арабский отряд под командованием Тарика. Он высадился на скале, которая несколько позже и была названа именем этого арабского командира — Джебель ат-Тарик — Гибралтар.

К этому времени арабы завоевали почти всю Северную Африку. Ослабевшая империя не смогла оказать арабам достойного сопротивления. Она лишилась Сирии и Египта, и арабские армии не раз вторгались непосредственно в Малую Азию. В этих условиях защитить свои африканские владения императоры были не в состоянии. Только внутренние раздоры, доходившие до открытых гражданских войн, задерживали арабское наступление. Да еще берберы порой оказывали арабам ожесточенное сопротивление. В 678—679 гг. наместник Ифрикии, как арабы называли византийскую Африку вне Египта, Абу-л-Мухаджир осадил Карфаген, и его жители лишь смогли добиться возможности покинуть город морем. Правда, через некоторое время они вернулись, и Карфаген снова стал византийским. И лишь только в 695 или даже 692/93 г. этот город был окончательно захвачен арбами и разрушен. Византийская власть в этой части мира была сменена властью арабских халифов. Арабские завоевания шли под знаменем новой религии — ислама. Исламизированное население тоже включалось в ряды завоевателей. В Африке таким населением были берберы, отказавшиеся от сопротивления и принявшие ислам, а постепенно и арабский язык. Именно исламизированные и арабизированные берберы и составляли основную часть войска новых завоевателей, тех мавров, под именем которых испанцы знали своих новых господ.