Искушение злом (Обожествленное зло) (др.перевод) - Страница 12

Молодая женщина поднялась по ступеням, прошла через веранду, вставила ключ в старый медный замок и повернула его. Дверь со скрипом открылась.

Привидений Клер не боялась. Если они здесь и есть, то наверняка настроены дружелюбно. С этой мыслью она зажгла в прихожей свет и сейчас зачарованно смотрела, как отблески лампы, висевшей под самым потолком, отсвечивают от заново окрашенных светлой краской стен и натертого мастикой дубового пола. Блэйр, который по поручению матери занимался вопросами аренды дома, уже все подготовил к приезду новых жильцов, хотя и в голове не держал, что его сестре зачем-то вздумается приехать сюда.

Было так странно видеть дом пустым… Клер почему-то казалось, что она войдет сюда и увидит все, как было в прошлой жизни, словно просто вернулась из школы, а не явилась после длительного отсутствия, став взрослой. Симпатичный складной столик напротив стены – на нем всегда стояла зеленая стеклянная ваза с цветами по сезону. Над ним – старое зеркало в матовой медной раме. В углу вешалка. На полу около нее тонкий коврик с восточным узором.

Сейчас прихожая была пуста. Очевидно, новые жильцы оформят ее по своему вкусу. Пока же их поджидал только одинокий паук, который сплел в углу небольшое кружево.

Сжимая в руках сумку, она переходила из комнаты в комнату. Большая столовая. Здесь главным предметом гордости была горка, где хранилась мамина коллекция фарфоровых чашек. Гостиная, кабинет, кухня.

Кухня отделана заново. Стены цвета слоновой кости в легкую крапинку. Пластиковый синий гарнитур, и на полу небесно-голубая плитка. Спорное решение…

Клер снова вернулась в прихожую и остановилась около деревянной лестницы. Мама всегда натирала до блеска ее стойки и перила. Старый дуб на ощупь был гладким, как дорогой натуральный шелк.

Она поднялась наверх и тоже включила там свет. Подошла к дверям своей комнаты, первой справа по коридору. В этой комнате она мечтала, читала и делала уроки, сюда к ней приходили друзья. И первые в жизни разочарования она пережила здесь.

Могла ли она думать, что испытает такую боль, когда увидит комнату пустой? Как будто все, что она делала в этих стенах, ушло бесследно… Она выключила свет, но дверь оставила открытой.

Следующей была комната Блэйра, в свое время вся завешанная постерами тех, кто являлся его кумирами – от Супермена до Джона Леннона. Напротив спальня для гостей, где была еще одна мамина коллекция – собственноручно сшитых и украшенных сатиновых подушек, которые вызывали неизменный восторг у всех ее приятельниц.

Тут же ванная, выложенная нежно-зеленой и белой плиткой. Раковина-тюльпан, душевая кабина, хромовые крючки, вешалки, полочки.

Клер вернулась в коридор, постояла там немного и пошла в родительскую спальню. Малышкой она любила сидеть здесь в уголке и смотреть, как мама берет в руки то удивительный флакон, то чудесную коробочку и становится все красивее и красивее. Так же интересно было наблюдать за отцом, когда он, не отрывая глаз от овального зеркала, висящего над комодом, завязывал узел на галстуке. Спальня родителей всегда, в любое время года, была заполнена ароматом глицинии. Как ни странно, Клер готова была поклясться, что он чувствуется и сейчас.

Душу наполовину затопила тоска, но вторая ее половина по-прежнему испытывала радость. Молодая женщина прошла в следующую ванную комнату, рядом со спальней родителей, и включила воду, чтобы наконец вымыть руки и умыться с дороги.

«Наверное, – подумала она, – мне не следовало торопиться. И вообще надо было все делать постепенно. Открывать для себя заново одну комнату в день».

Опершись обеими руками на раковину, Клер посмотрела на себя в зеркало.

«Слишком бледная, – отметила она, не погрешив против истины. – Синяки под глазами. Волосы спутанные».

Конечно, выглядят они так не только из-за того, что весь день провела в машине, но и из-за того, что ленится ходить в парикмахерскую и почти всегда подстригает кончики сама. И сережка у нее лишь в одном ухе. Интересно, она ее где-то потеряла или утром отвлеклась на минуту и забыла надеть в пару к первой?

Клер потянулась вытереть лицо рукавом, но вовремя вспомнила, что на ней замшевая куртка. Значит, нужно поискать в сумке носовой платок, но сумки с ней не было. Где-то оставила…

– Пока все идет как обычно, – сообщила Клер своему отражению в зеркале и поежилась от звука собственного голоса, странно звучавшего в абсолютно пустом доме. – Я хочу жить здесь, – сказала она громче. – Я должна жить здесь. Но это будет не так-то легко, как мне казалось.

Вытерлась она тыльной стороной ладони, после чего отвернулась от зеркала. Нужно сходить в гараж, взять свою постель (как хорошо, что догадалась прихватить спальный мешок!), и можно будет укладываться. Она устала, устала, устала… Утром обойдет дом заново и решит, что надо сделать для того, чтобы здесь действительно можно было жить. Ну ладно, по-жить.

Клер стояла на площадке второго этажа, когда услышала уже знакомый ей звук. Скрипнула входная дверь.

Ею мгновенно овладела паника. Кто это мог быть?! А сейчас ведь ночь, она одна в пустом доме, и все, что узнала на курсах самообороны, которые посещала с Анжи два года назад по настоянию подруги, забыла на следующий день после заключительного занятия.

Схватившись руками за сердце, Клер напомнила себе, что она находится в Эммитсборо, а не в Нью-Йрке. Откуда тут взяться преступникам? Она сделала шаг вперед и тут же отступила на два назад. Теперь скрипели ступени лестницы.

«Значит, преступники откуда-то берутся и здесь», – подумала она. Вот и в боевиках сумасшедшие и преступники всегда скрываются в маленьких провинциальных городках, а потом там начинается та-а-кое.

Клер стояла на площадке второго этажа и дико озиралась по сторонам в надежде найти что-нибудь тяжелое. Но в доме ее юности сейчас не было даже пыли… Сердце готово было выскочить из грудной клетки, и молодая женщина больше не стала держать его руками. Она сунула их в карманы куртки. Там обнаружились три монеты, половина упаковки жвачки и ключи.

«Ключи!» – она вспомнила, чему ее учили на курсах. Нужно засунуть ключи заостренными концами между пальцами и сжать кулак. Это оружие не чуже другого, особенно если преступник не ожидает, что жертва будет сопротивляться. Она так и сделала, причем очень быстро, и ринулась к лестнице, издав безумный крик, какого сама от себя не ожидала.

– Боже мой!

Кэмерон Рафферти прыгнул вниз сразу через две ступеньки. В одной руке он держал пистолет, а в другой фонарик. На него летела растрепанная рыжеволосая женщина в зеленой замшевой куртке, вытянув вперед правую руку, в которой что-то блестело. Кэм блокировал это движение, развернул ненормальную и, не удержавшись на ногах, вместе с ней повалился на пол. Шум был изрядный, особенно если учесть, что оба что-то уронили. Но не пистолет.

– Бруно! – заорала рыжеволосая. – К нам кто-то забрался! Возьми ружье!

Кэм сгруппировался, сунул пистолет за пояс, перевернул ее лицом вниз, заломил руки назад и сцепил оба запястья.

– А ну-ка тихо! – теперь нужно было достать наручники. – Я сказал, тихо! Я полицейский. Черт побери, я полицейский!

Полоумная наконец услышала. Она извернулась, чтобы заглянуть ему в лицо.

У преступника, который посмел назвать себя полицейским, были вьющиеся темные волосы, чуть-чуть длинноватые, и вчерашняя щетина, не скрывавшая прекрасно обрисованные скулы. «Какая хорошая линия рта, – мысль была не совсем уместная, но это была мысль скульптора, – и разрез глаз тоже. Интересно, какого они цвета?» От сомнительного слуги закона исходил легкий запах пота, но Клер, очень тонко чувствовавшей запахи, он не показался неприятным. А еще этот человек был невероятно сильным.

Не похож на ненормального или бандита. Или похож?

Она старалась восстановить дыхание и мыслить логически, но логики во всем происходящем не было никакой.

– Вы полицейский?

– Еще какой полицейский!

– Покажите значок.