Искушение Тьюринга - Страница 18

Корелл содрогнулся. Окажись он на месте этих несчастных, не задумываясь сделал бы выбор в пользу тюрьмы. Там, по крайней мере, есть шанс остаться собой.

В «Санди пикториал» сообщалось, что эстроген – предположительно, конечно, – может воздействовать на нервную систему человека. Во всяком случае, в этом направлении проводили опыты с крысами. Будучи инъецированы эстрогеном, зверьки обнаруживали признаки депрессии. Корелл оторвал глаза от газетной страницы. Интересно, на основании каких признаков крысам диагностировали депрессию? Опущенные хвосты? Чушь какая-то… Но представить себе только – таблетка, инъекция… препарат, проникающий в кровь… и мужская грудь превращается в женскую. Ужас! Корелл потрогал свою грудь, как будто боялся, что одно только чтение статьи об эстрогене может вызвать ее рост.

Ему стало по-настоящему не по себе. Утратить свой пол, просыпаться каждое утро в ожидании новых изменений… Он не вынес бы ни дня такой жизни. Поднялся бы на второй этаж и окунул яблоко в чертово варево. Что от него останется, если отнять мужественность? Хотя… собственно, с какой стати он так разволновался? Слава богу, проблема Тьюринга – не его. Повезло – так будь доволен. Займись чем-нибудь другим, пиши прозу, например…

В этот момент в голову Корелла пришла одна мысль. В статье утверждалось, что лечение продолжается год. Следовательно, Алан Тьюринг перестал получать эстроген в 1953-м, то есть по меньшей мере за год до смерти, после чего ничто не мешало ему зажить нормальной жизнью. Последнее, разумеется, не более чем необоснованные домыслы Корелла. Тем не менее есть основания полагать, что Тьюринга сломил не эстроген. Брат говорил, что он стал лучше выглядеть. И купил билеты в театр – что, разумеется, опять же ничего не доказывает. Разве наводит на подозрения, что причина смерти математика никак не связана с процессом. За ним следили. И у него были свои тайны. Могло произойти что угодно. С другой стороны… У Корелла нет ни малейшего шанса это выяснить. Тьюринг унес свои тайны в могилу. Самое разумное теперь – обо всем забыть. Тем более что давно пора возвращаться в участок: Росс, поди, рвет и мечет.

Корелл решил поторопиться, но, к своему удивлению, направился не в участок, а взял вправо, в сторону Олдерли-роуд. Словно его снесло в сторону летним ветром. Или же, напуганный мыслями об эстрогене, он решил таким образом доказать себе свою мужественность. Путь молодого полицейского лежал в магазин мужского платья «Харрингтон и сыновья». Нет, обновление гардероба не входило в его планы, боже сохрани… Корелл не купил бы там и носового платка без финансовой поддержки тети. Он шел на встречу с девушкой.

Ее звали Джулия, фамилии он не знал. Она работала помощницей продавца. Впервые Корелл увидел ее на свой день рождения, когда тетя решила презентовать ему костюм. Это Джулия хлопотала тогда вокруг Леонарда – подрезала, скрепляла булавками ткань на плечах и талии… Чем доставила несказанную радость не привыкшему к женской заботе молодому полицейскому и внушила ему чувство собственной значимости.

Тем не менее ему понадобилось время, чтобы обратить на нее внимание. Джулия была не из тех женщин, что бросаются в глаза. Вероятно, это робость делала ее такой незаметной. Все изменил один вечер.

Леонард Корелл не был дамским любимчиком. Размышляя о своем одиночестве, он каждый раз удивлялся, как мало было у него женщин. В особенности если не принимать в расчет неудачный опыт с проститутками в Манчестере. Корелл находил тому множество причин, главной из которых оставалось его самовосприятие. Леонард не привык ограничивать свою личность рамками сегодняшнего дня, он видел ее как бы в перспективе. Настоящий Корелл не только помощник инспектора из отдела криминальных расследований, он – нечто большее. Помощник инспектора плюс что-то еще. Вероятно, тот самый человек, которого он играл перед зеркалом в «Харрингтон и сыновья», когда заботливая Джулия втыкала в его костюм булавки.

Пребывая постоянно в ожидании этого настоящего Корелла, он оставался рассеянным и пассивным. Это не было продуманной стратегией. Просто любая инициатива сдерживалась мыслью: «Я не готов, еще не время…» Леонард жил в не вполне осознанной убежденности, что когда-нибудь непременно станет чем-то большим, чем то, что являет собой теперь. Если в основе его личности лежал миф, то это была сказка о гадком утенке. В результате мысли заменяли ему инициативу, а грезы – действия.

В общем, с месяц тому назад, проходя мимо магазина мужского платья, Корелл заметил на витрине девичью фигурку, робкую и пугливую, как тень. Девушка одевала манекен с лицом Кларка Гейбла. Приблизившись, полицейский узнал в ней Джулию. С высоко убранными волосами, в строгом зеленом костюме и блузе «селадонового», как он узнал позже, цвета, она и теперь не показалась ему особенно красивой. И только когда девушка улыбнулась, оборачивая красным шарфом шею «Кларка Гейбла», лицо ее просияло. И таким покоем повеяло от всего ее облика, что Леонард невольно загляделся. Он залюбовался ее грацией и нежными формами. А когда Джулия нагнулась, чтобы поправить «Кларку Гейблу» складку на брюках, увидел в ее глазах слезы. В этот момент ему захотелось увезти ее куда-нибудь подальше – от этого магазина и города, – куда-нибудь, где ничто больше не будет ее мучить.

С того самого вечера Леонард нередко прохаживался мимо витрины магазина в тайной надежде увидеть ее снова. Раз или два (смотря как считать) он ловил на себе ее взгляд – ни в коей мере не призывный и ничего не обещающий, скорее застенчивый и пугливый, но таящий в себе нечто, дающее волю мечтам и фантазии.

Проходя мимо витрины на этот раз, Корелл даже не остановился. Только подумал, что бывало с ним не раз и раньше, не стоит ли зайти поинтересоваться тканью для летнего костюма. Развернуть рулон, потрогать пальцем и – заглянув ей в глаза – прошептать что-нибудь этакое на грани приличия. Смутить ее, заставить улыбнуться… Он не станет никуда ее приглашать – боже упаси, он будет предельно осторожен. Но когда-нибудь, в лучший день, – возможно, это будет воскресенье, – они случайно встретятся на улице, и тогда все будет серьезно… Так думал Корелл. Но по мере приближения к двери мужество покидало его.

Вначале он увидел манекен с лицом Кларка Гейбла, из-за которого вдруг появился владелец магазина мистер Харрингтон собственной персоной. Потом мелькнула она и, как назло, встретилась взглядом с Кореллом. Никогда еще он не чувствовал себя менее готовым… Леонард изобразил улыбку. Потом коснулся пальцами края шляпы – что должно было означать приветствие, или нет, полуприветствие, – знак того, что он еще не готов… Тем не менее она ему ответила.

Они заметили друг друга – что было, конечно, не так много, но все-таки кое-что… Корелл попытался задержать на ней взгляд, пока не опустил глаза в землю. Тело его вдруг отяжелело. Отправившись восвояси – мог ли он сделать иначе? – Леонард чувствовал на себе взгляды прохожих. Несколько раз он споткнулся, а потом вдруг ощутил прилив уверенности и подумал о том, что когда-нибудь… он и сам не понимал, что имеет этим в виду.

Никто не заметил его отсутствия. Корелл долго сидел за столом, не в силах ни на чем сосредоточиться. Потом поднял телефонную трубку и попросил соединить себя с инспектором Эдди Риммером из Манчестера.

Риммер ответил сразу и первым делом заверил, что всегда рад поговорить с коллегой из Уилмслоу, вне зависимости от важности дела. Он мямлил и жевал губами, в любую минуту готовый рассмеяться. Не то чтобы Риммер имел сообщить Кореллу нечто действительно важное, но сразу поднял ему настроение. Поэтому разговор затянулся, возможно, больше, чем следовало. Тьюрингу Риммер сочувствовал.

– Хороший парень, но у него были все основания рассердиться на нас, – сказал он. – Мы раскололи его только так. Так! – В трубке послышался щелкающий звук. – Сам все выдал – не успел я и рукава засучить. Ха-ха… Странная птица, что и говорить… Он сдал все свои экзамены, но, как говорится, никогда не имел дела с настоящими парнями.