Искушение любовью - Страница 74

Глава тринадцатая

ПОСЛЕ БУРИ

Он догнал их у самой калитки, когда они стояли остолбеневшие и смотрели, как к ним быстрым шагом и вся в слезах приближается Наталья Михайловна. Она бросилась на шею потрясенному Владимиру Петровичу, который одной рукой придерживал под руку Лилю, а другой начал успокаивающе гладить по голове плачущую жену.

— Наташенька, — растерянно шептал он ей, — как же это ты...

Он никак не мог произнести слово «пришла», потому что еще не верил, что это действительно произошло.

— Я вас ждала, ждала... — Наталья Михайловна захлебывалась от слез, как испуганный ребенок, который нечаянно потерял родителей. — А вас все не было... Я больше не могла сидеть... Я встала и пошла к вам...

— Вот это правильно! — Федор наклонился к ней и похлопал по плечу. — Это по-нашему!

И все засмеялись. Владимир Петрович вытер ей слезы и ласково успокоил:

— А у нас, как видишь, все хорошо! Все живы и здоровы!

— А Владимир Петрович — первый гангстер! — заявил с гордостью Федор.

— Да что вы! — всплеснула руками Наталья Михайловна. — И чего он натворил на старости-то лет?

Она посмотрела на мужа, как учительница на провинившегося ученика, а Владимир Петрович, смутившись, покраснел.

— Честное слово, Наташенька, сам не знаю, как это у меня получилось! — начал он виновато оправдываться.

— Да что он такого сделал? — Наталья Михайловна обратилась к Федору уже с тревогой.

— Он всех нас взял и спас, — серьезно ответил Федор. И добавил: — Нечаянно!

И опять все засмеялись. Наталья Михайловна поняла, что ее разыграли, и шутливо погрозила Федору и Владимиру Петровичу:

— Вот я вас теперь пирогами-то закормлю! Только попробуйте отказаться!

— И не подумаем! — Федор оставил Женю одну и пристроился к Наталье Михайловне. — Я с вами лучше пойду, а то с этими товарищами и отощать недолго! Не помню уже, когда последний раз ел!

— Ты, Федька, как верблюд, можешь сутками не есть, но уж как дорвешься до еды... — Женя сделала многозначительную паузу, и все опять засмеялись, видя, как Федор снова перебежал к Жене и пытается закрыть ей рот.

— Женька, ты мне наклевывающегося спонсора не пугай! Я не такой уж и обжора! Вы не слушайте ее, Наталья Михайловна! Это она от злости, что жениха хорошего теряет из-за того, что жмотина!

Женя кинулась на него с кулаками, так они все вместе, смеясь и балагуря, дошли до милицейского «уазика».

— Хочу сделать заявление! — решительно взяла инициативу Наталья Михайловна. — Мы все сейчас едем к нам! Отказа я ни от кого не приму, так что вопрос, кажется, решен!

И она вопросительно посмотрела на мужа.

— Естественно, — закивал Владимир Петрович. — Ты у меня умница! Я и сам хотел предложить, но мне теперь за тобой не угнаться!

Он посмотрел на ее ноги, и все опять дружно рассмеялись. В машину влезли все, но с большим трудом, и всю дорогу потешались над Женей, которая ругалась на Федора всякий раз, когда он заставлял ее возле каждого светофора слезать с его колен и прятаться, согнувшись в три погибели у него в ногах, при этом приговаривая:

— А я как сидел? Тоже на полу! И удобно мне, как ты могла это видеть, не было!

— Федька, я тебя точно убью, когда время будет!

— Вот выйдешь за меня замуж, и будет!

— Я за тебя?! — шипела Женя у его ног. — Никогда в жизни! Я же жмотина! — мстительно напомнила она.

— А я потерплю! — успокоил ее Федор и стал заботливо усаживать у себя на коленях до следующего светофора.

Напряжение уходящего дня постепенно спадало. Всю дорогу было весело, и они не заметили, как доехали, так же шумно войдя в квартиру. Наталья Михайловна и Женя первым делом занялись Лилей, дав ей сердечных и успокоительных капель, уложив ее в постель и тепло укрыв одеялом. Потом они принялись хлопотать на кухне, торопясь накормить мужчин. Все были взбудоражены, и никому еще не верилось, что все закончилось и никаких нежелательных последствий, похоже, не будет. А потому, едва они сели за стол, началось оживленное обсуждение произошедших событий.

— Объясните мне, — начала разговор Женя. — Как вам все это удалось? Уму непостижимо!

— Жень, ты для начала объясни всему честному народу, чего ты с рацией той, которую я тебе дал, сотворила? — Федор хитро прищурился, строго глядя на Женю.

— Ничего! — уверенно заявила Женя, при этом покраснев и стараясь ни на кого не смотреть.

— Нет, ну ты объясни, на какую такую кнопку ты нажала? — Федор едва сдерживал смех, и все это видели, кроме Жени, которая упорно смотрела в стол.

— Федь, ну правда, я не хотела ничего такого! Мне просто сразу не понравилось, как она щелкает и шуршит! Я не стала тебя расстраивать, когда ты мне про связь сказал, что запомнить больше одной кнопки без шпаргалки я не смогу! Ну вот, когда ты мне стал в машине объяснять, как эта штуковина действует, я сразу поняла, что запомнить ничего не успею, а о том, чтобы все это на бумажку записать, и речи быть не могло! Тогда я и решила, что нужно выбрать какую-то одну кнопку и запомнить, как она действует! Когда я услышала, что эта фиговина перестала шуметь, я сразу поняла, какую кнопку я нажму, как только останусь за пределами твоей видимости! В дипломат ее спрятать, чтоб карман не оттягивала, я просто не успела: стало не до нее, а потом я про нее и вовсе забыла. Федь, — она виновато посмотрела на него, — я ее сломала? Тебе теперь из-за меня попадет?

Женя действительно не поняла, что она такого сделала, а поскольку сознавала свою абсолютную техническую безграмотность, то, естественно, склонялась к мысли, что ничего хорошего сделать она не могла, и искренне сейчас переживала, что подвела Федора.

— Жень, ты когда-нибудь думаешь, прежде чем что-то сделать? — тоном наставника произнес Федор.

— Нет, — честно призналась Женя, доверчиво глядя ему в глаза. — Федь, но так все гении делают: они думают не сразу, а потом.

— Ну, мать, — возмутился Федор, — ты от скромности не помрешь!

— Я ни от чего не помру, — мрачно пообещала Женя. — Пока свою дурацкую диссертацию не закончу, чувствую, меня ни одна холера не возьмет! Но может быть, ты все-таки объяснишь, зачем ты мне этот допрос учинил и заставил девушку страдать?

— Тебя заставишь! — усмехнулся Федор. — Гений новоиспеченный! Ты даже и не поняла, что включила рацию на передачу. Это и находчивость Владимира Петровича нас всех и спасли! А еще — удача!

После того как ты рванула на всех парусах к дому, даже и не догадываясь, что никто и не собирается тебя останавливать, — начал свой рассказ Федор, — меня, не дав мне никаких шансов, скрутили двое охранников. У них было оружие, и они предупредили, что выбор только один: или они пристрелят меня сразу, или чуть попозже. Я выбрал попозже. Так, на всякий случай, хотя совершенно не представлял, как можно из этого выкрутиться. Они пристегнули меня наручниками к трубе, и один из них ушел, а второй сидел и как будто забыл обо мне. Лежа я видел, что в каптерке работает видеокамера и что я лежу в ее фокусе.