Искушение Его Высочества (СИ) - Страница 6

Мешаю странное блюдо ложкой и опасливо пробую на вкус.

— Ну чего ковыряешься? Не нравится моя стряпня? — укоряет Берта, но глаза совсем не злые. — Не капризничай. Ешь быстрее. У меня дел по горло.

— Нравится, спасибо.

После суток голода я и на такое согласна, но мои опасения оказываются напрасными. Еда здесь вкусная и сытная, хоть и необычная.

— Ну-ну, — усмехается кухарка, — вижу я, как нравится. Аж лицо кривится от удовольствия.

Берта смеется, отчего на ее щеках выступают ямочки. А я улыбаюсь. Она напоминает мне Магду, мою няню. Она растила нас с братом после смерти матери. Тоже часто ворчала, но любила, как своих родных детей.

За окном мелькает тень, и я вздрагиваю. Дракон все еще там. Через мутное стекло я даже вижу в небе его силуэт.

— Вы тоже дракон? — настороженно спрашиваю Берту.

Она внезапно заливается смехом.

— Я? Дракон? Да ну тебя. Человек я. Самый обычный.

— И вам здесь не страшно?

— А чего мне должно быть страшно? — Берта ставит перед собой кастрюлю с яблоками и быстрыми умелыми движениями начинает очищать от кожуры.

— Вы не боитесь дракона? — я бросаю напряженный взгляд в окно. Берта замечает это.

— Себастиана? Да чего его бояться-то? — кухарка фыркает. — Я же его еще ребенком знала. Как сейчас помню, бегал мелкий на кухню, ватрушки со стола таскал. Я их только из печи вытащу, глядь, а их уже нет. Шкодливый был мальчик, шкодливый, — Берта качает головой, но сама улыбается. — Отец его, наш дорогой император, с ним намучился. Отправил его в пятнадцать лет в Военную Академию, думал, хоть там его уму-разуму научат. Да куда там? До офицера дослужился, в завоеваниях участвовал, даже ордена умудрился какие-то получить, а как был оболтусом, так и остался. А все почему?

— Почему? — не понимаю я.

— Потому что рос как сорная трава. Ни материнской, ни отцовской заботы не знал. Император наш был занят делами государственными, да и упустил сына. А когда спохватился, поздно уже было.

— А мать? — я доедаю свой обед и отпиваю компот.

— А мать, — Берта задумывается, потупив взгляд, — померла императрица, когда Себастиан совсем маленький был. Хворь ее забрала. Помню, я тогда только пришла на службу во дворец, молоденькая и хорошенькая была, прямо как ты. — Она смотрит на меня и усмехается. — В северных землях, где я жила, война тогда шла лютая. Да и сейчас там неспокойно. Говорят, разбойники орудуют. Целые графства обкрадывают. Люди страдают, а сделать ничего не могут. Эти земли ведь не входят в Ааронрийскую империю, а то наш император давно там порядок навел бы. Но не нужны они ему. Бедные и гиблые это земли. В общем, когда я во дворце оказалась, императрица уже хворала сильно. Я ей бульоны варила, а нимфы поили зельями. Но все равно не помогло. Говорят, — Берта опасливо оглядывается и шепчет, чуть склонившись ко мне, — что зачахла императрица от неразделенной любви к императору. Нимфы ведь очень чуткие к таким вещам. Дети природы, очень нежные создания.

— Нимфы? — удивленно переспрашиваю я и тут же пугаюсь, что могу вызвать подозрения.

— Ну да, императрица нимфой была. Красивая, рыжая и зеленая.

— А почему император ее не любил? — мне любопытно, но еще я хочу узнать побольше об этом мире.

— Политический брак, — кухарка пожимает плечами. — Никогда они по любви не заключались. Хотя императрица точно была влюблена. Только женского счастья так и не испытала.

Наступает молчание. Берта думает о чем-то своем, взгляд становится рассеянным. У меня еще много вопросов, но я не решаюсь спрашивать, чтобы не вызвать подозрений.

— Доела? — вдруг говорит она.

Киваю.

— Глаза у вас добрые, — улыбаюсь я. — И руки золотые. Было вкусно.

Берта заливается румянцев, на губах расплывается улыбка. Она откладывает яблоки и заворачивает в салфетку ватрушку.

— Возьми, съешь потом, а то с этим Вандером до ужина не перекусишь.

— Спасибо, — я встаю из-за стола. Уходить отсюда не хочется, но Вандер уже нетерпеливо снует возле сада. И судя по выражению лица, он очень зол.

Берта ловит меня за локоть у самых дверей и шепчет:

— Ты с ним осторожней будь, девочка.

Я бросаю взгляд на Вандера.

— Да не с ним, — замечает Берта. — Вандер — собака трусливая, ничего не сделает без указки хозяев. Я про Себастиана, девонька.

Я вопросительно поднимаю бровь.

— Вижу, ты девушка молодая, симпатичная, но на речи сладкие Его Высочества не ведись. Я Себастиана, конечно, люблю, как сына родного, но оболтус он все-таки. Не думает о последствиях. Ему-то ничего не будет. Он принц. А вот девушке потом что делать? Так что ты будь осторожна. Это я тебе по-доброму совет даю.

— Спасибо, Берта, но я и не собиралась заигрывать с принцем. Мне нужна только работа.

— Ох, наивная ты, девонька. Сколько таких, как ты, приходило. Да никто не устоял перед Его Высочеством. Парень он у нас горячий, драконья кровь все-таки. Если вбил себе что-то в голову, то от своего не отступится, пока не добьется. А ты, я вижу, приглянулась ему.

— Я?

Слова Берты вводят в замешательство. Хамство принца уж никак не походит на симпатию.

— Ты. У меня глаз наметан на такие дела. Стал бы он за тебя заступаться?

— Не помню такого, — тихо произношу я.

Пока Его Высочество показывал себя отменным хамом, но никак не благородным заступником.

— Как же? А кто же Вандера одернул? Ведь не дал тебя высечь. А это значит одно, — Берта тяжело вздыхает, — присвоил тебя наш кронпринц. Поэтому будь аккуратна. Не дай запудрить себе голову, не верь сладким речам. Ты, я вижу, девушка неглупая. Не то что эти, — она кивает в окно, за которым с подносами бегают королевские служанки. — Знают ведь, что принц скоро женится, невесту уже выбрали, а они все вьются вокруг него. На что надеются, дурочки наивные?

Берта вопросительно смотрит на меня, будто я знаю ответ. Но я лишь пожимаю плечами. Я не собираюсь общаться с принцем, да и в рассказы Берты, что он на меня глаз положил, я не верю. Вокруг него слишком много красивых девушек, у него большой выбор.

В подтверждении моих мыслей в небе раздается рев. Я вздрагиваю и выглядываю на улицу. Дракон кружит над замком, опасно маневрируя между башнями, чем приводит в восторг служанок.

— Красуется, — усмехается Берта. — До офицера дослужился, а ума не нажил. Все перед девками рисуется. Ой, балда балдой.

Берта ворча удаляется на кухню, а у меня из головы не выходят ее слова. Я задумываюсь и, кажется, слишком долго смотрю на дракона в небе. Потому что после каждого его опасного виража, мне чудится заинтересованный взгляд в мою сторону.

Качаю головой и отгоняю глупые мысли. Это все Берта меня запутала своими разговорами. Нет у принца симпатии. А вот невеста есть. И это весомый аргумент.

Нахожу глазами Вандера. Он стоит возле входа в сад и раздраженно переминается с ноги на ногу. Кивком подзывает меня к себе. Не спеша иду к нему, и всю дорогу меня не покидает пугающее ощущение, что за мной пристально наблюдают. И это совсем не Вандер.

— Что отличает хорошую прислугу от плохой?

Вандер вышагивает от одной стены к другой в широком коридоре дворца и гундосит под руку, пока я драю полы. Перестирать все королевское белье в прачечной ему показалось недостаточным наказанием за дерзость, поэтому он решил поручить мне перемыть ползамка.

— Хорошая прислуга тиха, покорна и незаметна, как тень. — Его голос отдается эхом в коридорах с высокими потолками. — Она не поднимает глаз на хозяев, пока те не разрешат, и не молвит ни слова, пока ей не велят говорить. А ты что же?

Он останавливается передо мной и разглядывает, как я пытаюсь справиться с толстым куском тряпки. В кладовой я видела швабру, но ее мне, конечно же, никто не дал.

— Ты полы раньше мыла вообще? — Вандер морщится и тычет пальцем между каменными плитами. — Ощущение, что тряпки в руках никогда не держала.

Я бросаю в него опасливый взгляд. Он не должен догадаться, что я и правда никогда не мыла полы. Ведь работу в замке всегда делали слуги.