Искупление - Страница 9

– Нет-нет! Ни в коем случае!.. Никакой полиции…

– Тогда тебе нужно к врачу, – предложила маленькая собеседница. Но Стас отверг и эту идею.

– Я не могу, – он помотал головой. – Меня ищут… Мне надо спрятаться…

И замолчал на полуслове. В самом деле, не рассказывать же этой пигалице об ОМОНе и киллере… В том, что человек, стрелявший в него на Тверской, был профессиональным убийцей, которому его, Стаса, специально заказали, он уже не сомневался.

Некоторое время девочка молча смотрела на него. И если бы в этот момент рядом нашелся какой-нибудь досужий наблюдатель, которому пришла бы охота приглядеться к выражению лица маленькой бездомной, то он сразу понял бы, что в ней борются два мотива – стремление помочь попавшему в беду человеку и нежелание ввязываться в непонятную ей и, возможно, опасную историю. Уж старый вяз, например, точно бы это понял. Но ему не было видно, что происходит внутри дома.

Стас тем временем все-таки сумел подняться на ноги. Вертикальное положение далось ему с трудом, его шатало, и стоять удавалось лишь благодаря остаткам дверного косяка, в который он вцепился здоровой рукой.

– Мне надо идти… – проговорил Стас. И остался на месте.

– А есть куда? – хмуро поинтересовалась девочка.

– Что?..

– Я спрашиваю, тебе есть куда пойти? Где спрятаться?

– Не знаю, – честно отвечал он. – Наверное, нет…

Она еще немного помолчала, затем, приняв решение, тряхнула головой, увенчанной серией безобразных шапочек.

– Ладно. Идем со мной.

– Куда? – не понял он.

– В дом, разумеется. Там тебя вряд ли найдут…

На тот момент Стасу было уже почти все равно, куда идти. Ему хотелось только одного – упасть куда-нибудь и лежать без движения в каком-нибудь темном углу, где никто бы его не трогал. И потому он послушно поплелся вслед за девочкой, даже не особенно задумываясь над тем, куда, собственно, и зачем идет. Хуже все равно уже не будет… Вернее, поплелся – это слишком громко сказано. Начал он с того, что буквально пополз вдоль стены, держась за нее и еле передвигая ноги. Но далеко продвинуться подобным образом было нельзя, и настал момент, потребовавший от Стаса немалого мужества и неимоверных усилий – нужно было от этой стены оторваться. Как ни странно, но после первых шагов без опоры, давшихся с огромным трудом, передвигаться стало уже чуть легче. Потихоньку шагая вперед, Стас даже ни разу не упал, хотя постоянно был на грани этого, голова кружилась столь сильно, точно он не менее часа провел на каком-нибудь вертящемся аттракционе в Диснейленде.

От входа они сразу попали в черневший углами вестибюль. Глаза смутно различали обломки мебели, горы мусора, куски обвалившейся лепнины и широкую мраморную лестницу в глубине холла. Стас почему-то решил, что сейчас придется идти по лестнице наверх, но его провожатая не стала подниматься, а ушла вбок, в темный, заставленный всяким барахлом коридор, потом повернула в другой, еще более тесный и захламленный, затем пересекла большую и узкую, как пенал, комнату.

Девчонка так бойко и уверенно двигалась по развалинам похожего на лабиринт особняка, что сразу становилось понятно – она чувствует себя тут хозяйкой. «Маленькая хозяйка большого дома». Эта фраза почему-то всплыла в памяти, и Стас никак не мог вспомнить, откуда она. Кажется, из Джека Лондона… Ну да, конечно же. «The Little Lady of the Big House». Он читал этот роман и по-русски, и по-английски.

– Сюда! – командовала его провожатая. – Не споткнись, тут какая-то штука из пола торчит… Теперь налево. Осторожно, там дыра в полу…

С трудом держась на ногах, Стас пытался не отставать от нее, а про себя решил, что вряд ли сумеет выбраться отсюда без посторонней помощи. Они повернули еще раз, и еще, потом девочка открыла каким-то чудом сохранившуюся здесь дверь, и Стас почувствовал, как в лицо ему дохнуло тепло. Конечно, теплом это дуновение можно было назвать только с большой натяжкой. Но все же, по сравнению с промозглой сыростью улицы, это все-таки было тепло.

Стас прислонился к стене и осмотрелся, насколько это позволяла царящая здесь темнота, лишь слегка рассеиваемая удаленным светом улицы – фонарей и окон домов в переулке. Комната была небольшой, в два окна. Стекло в одном из них почти полностью цело, другое оказалось забито фанерой, а из щелей торчало какое-то тряпье. Для того чтобы прогреть помещение, таких предосторожностей, конечно, явно было недостаточно, но, по крайней мере, они защищали комнату от ветра и сквозняка – а это уже немаловажно.

– Это мой дом, – с какой-то даже гордостью в голосе заявила девочка.

– И сколько вас тут живет? – вяло поинтересовался Стас.

– Кого это «вас»? – тут же с вызовом переспросила она.

Слово «бомжей» уже готово было сорваться с его языка, но Станислав в последний момент сдержался.

– Ну, я ж не знаю, с кем ты живешь… – замялся он.

– А ни с кем, – прозвучал неожиданный ответ. – Я одна.

Заявлено это было не без гордости.

– То есть как это? – Он так удивился, что даже забыл на миг о горящем адским огнем плече, слабости и головокружении. – Я думал, что все… ну… те, у кого нет дома… живут группами. Так же легче…

– А мне вот легче одной, – очень по-взрослому отрезала девочка.

Поняв, что тема эта ей неприятна, Стас замолчал, прислонился спиной к стене и принялся рассматривать помещение, в котором оказался волею судеб. Батарей под окнами не было, обломки труб отопления сиротливо торчали из стены, точно культя инвалида. Зато в комнате имелся камин, небольшой, порядком ободранный, но, похоже, исправный. Не сходя с места, Стас глянул в его зияющую пасть и увидел стоящий на кирпичах старый, дочерна закопченный чайник.

– Чуть попозже можно будет зажечь камин, – сообщила девочка, заметив его взгляд. – И воды вскипятить. Но так рано нельзя, а то Толян заметит дым, и тогда мне не поздоровится. Лучше немного потерпеть. Сейчас я зажгу свечку.

– Ты что, разжигаешь камин? – удивился Стас.

– А как я, по-твоему, греюсь? Одними этими шапками, что ли? – усмехнулась девочка. – И воду надо как-то кипятить.

– А это не опасно? Камин ведь старый? Наверное, неисправный… Можно ведь и угореть или устроить пожар, – продолжал сомневаться он.

– Да пока вроде все обходилось, – отвечала его собеседница. – Тьфу-тьфу-тьфу, не сглазить, – она постучала костяшками пальцев по стоявшему у стены древнему столу. Такие столы Стас видел только в советских фильмах середины прошлого века, они были неотъемлемой деталью интерьера каждой конторы во времена, когда еще никому не приходило в голову употреблять слово «офис» по отношению к отечественной действительности. – Камин все-таки греет, только коптит слегка.

– А кто такой Толян? – спросил Стас, с удовлетворением констатируя, что понемногу начинает согреваться. Во всяком случае, чувства озноба, которое навалилось на него на улице, уже не было. Только вот раненое плечо не давало ни на секунду забыть о себе.

– Местный дворник, – ответила девочка с такой неприязнью, что у нее даже голосок зазвенел от ненависти. – Мерзейший тип.

Порывшись под столом, она извлекла огарок церковной свечки и зажгла ее, ловко укрепив на крышке стоявшего тут же поблизости небольшого допотопного сейфа. Судя по многочисленным следам расплавленного воска на его поверхности, играть роль канделябра сейфу было явно не впервой. Нельзя сказать, чтобы от одной маленькой свечечки в комнате стало намного светлее, но все же глаза уже начали привыкать к темноте, и Стас сумел получше рассмотреть помещение, в котором находился. Кроме стола и сейфа здесь имелось и еще кое-что, что могло претендовать на гордое звание мебели – колченогий стул с остатками разодранной в клочья матерчатой обивки и матрас на деревянном каркасе, служивший, очевидно, в лучшие свои времена основанием дивана. Впрочем, судя по всему, он и теперь употреблялся по тому же назначению, так как сверху него было постелено ватное одеяло, все в прорехах и пятнах, а с одного края лежал тугой тряпичный узелок, который, как догадался Стас, хозяйка дома использовала как подушку.