Исключение из правил (СИ) - Страница 17

Я не стал строить догадки и напрягать мозг в подозрениях. Сначала секс, затем разговоры и только потом очередной срач. По традиции. Намотал его шелковые волосы на кулак и засосал в губы так, что снёс обоим голову. Шутка ли, год ожидания!

Бьерн стоил всех моих мучений, терзаний и ожиданий, потому что в ту ночь я понял, что он на самом деле соскучился по мне едва ли не больше, чем я по нему. Мы занимались любовью так, будто завтра один из нас умрет, и это придавало ласкам оттенок лёгкого безумия, который не испарился даже утром.

Я проснулся первым. Лег на бок и принялся рассматривать спящего на животе Бьерна сантиметр за сантиметром, с нарастающей тревогой отмечая сеть усталых морщинок на краешках глаз и тонкие полоски заживающих ранений на словно высушенном солнцем теле, из которого попросту испарилась томная сочность сытой и спокойной жизни. Счастливая, непристойно-безмятежная улыбка на осунувшемся лице Владыки смотрелась… жутко, и мне стало конкретно не по себе.

Что происходит? Неужели его любовь ко мне так сильно вымотала? Верилось с трудом. Бьерн, конечно, тот еще упрямый придурок, но не до такой же степени! Почему он пришёл ко мне под покровом ночи, тайком и через год, если хочет меня так сильно и так давно? Традиции, правила — просто нелепые отговорки. Он Владыка, ему плевать на все это с высокой башни, он сам себе закон и правило! Тем более, что я, как ни крути, исключение. Дело не в этом. Тогда в чем?

Может, его злость, срывы и частые отлучки в лесные дебри по всему миру связаны вовсе не со страданиями по мне любимому, как я, самоуверенный гордец, думал, а с тем, что у оборотней возникли реальные проблемы? От кого Владыка мир спасал? Кто умудрился на нем шрамы оставить? Что знает он, и чего не знаю я?

Наверное, Бьерн почувствовал, что со мной что-то не ладно, потому что встрепенулся и приподнялся на локтях, сонно хлопая глазами. Плюшевый мишка… Я сглотнул накатившую нежность. Кремень-парень! Я кремень-парень!!! Раскисну — он уйдет и больше не вернётся. Молча. А я должен знать, что происходит.

— Волчонок?

— Ты любишь меня, — сказал я, в тысячный раз наматывая его косу на кулак.

Прогнул в пояснице, поднимая его лицо к своему. Все еще чуть сонное, открытое эмоциям и совершенно беспомощное.

— Я…

— Это не вопрос, Бьерн.

— Значит, тебе не нужен ответ.

— Не нужен, — кивнул я и крепко поцеловал его в губы.

Он ответил, но тут же поцелуй разорвал:

— Тогда о чем ты хочешь меня спросить?

— Чего ты боишься?

— Тараканов. Они такие противные! — попытался отшутиться Бьерн, но я был настроен решительно, а потому ткнул его носом в подушку, оседлал… и… ну…

— Я настолько хорош, что ты кончил от одной только мысли о том, что вот-вот сможешь мне присунуть? — рассмеялся в подушку Бьерн, абсолютно правильно истолковав мой стон и жестокую судорогу. А все пес, чтоб ему! Опозорил меня, тварь сластолюбивая.

— Свел меня с ума — отвечай за последствия, — буркнул я, размазывая полупрозрачную сперму по гладкой загорелой коже пальцем: выше поясницы — ниже, чуть выше, чем ниже — до копчика, а потом, сползая бедрами на крепкие ноги и выпуская волосы из кулака, ещё ниже. И глубже. Меж двух половинок пальцем, покусывая их, поглаживая свободной рукой.

— Юджин, не надо, — глухо простонал из подушки Бьерн, подчиняясь: выгнулся, поджал аппетитные булки, разводя колени в стороны под моим напором.

— Надо, — скользнул в тесную глубину сразу двумя пальцами я, целуя стрелку мышц спины, стекающую к копчику, и слизывая с нее свою сперму.

Бьерн заерзал, выругался, напряг мышцы… но я успел нащупать бугорок простаты, на которую он оказался слаб, чем и воспользовался, практически мгновенно сводя его попытки обрести самоконтроль на нет. Чёрт побери! Если бы я знал, что он умеет ТАК стонать, хрен бы я год его милости дожидался!!!

Понятное дело, при таком раскладе первый мой заход кончился очередным фиаско — две минуты, вот и все, на что меня хватило. Я упал на Бьерна в полуобмороке, чем в свою очередь воспользовался он, отымев меня до отключки.

Я улетел в перламутровое небо надолго, а когда вернулся, застукал Бьерна в душе и заставил-таки рычать вслух от удовольствия, вбивая в холодный кафель стены, не жалея ни его задницы, ни своего члена, полчаса кряду. Он кончил за пару секунд до того, как я сломался. Мы сползли на пол, а потом сидели под тёплым дождем, обнявшись, черт знает сколько времени. Молча. Это молчание я не забуду до конца моих дней.

Как я и предполагал, Бьерн принялся все портить ранним утром следующего дня, не вставая с постели.

— Волчонок, спасибо тебе за все, но мне пора, — издалека начал он, прихватывая меня, как всегда со спины, намертво.

— Враги не дремлют, и тебе надо спасать мир?

— К сожалению, не смешно, — почесал бородой мое плечо Бьерн. — Все очень серьёзно.

— Что случилось? Может, я смогу чем-то помочь?

— Как обычно, участвуя в смертельных авантюрах на пару с Михаэлем и не думая о собственной безопасности совершенно? Спасибо, не надо.

— Я не беспомощный лох и думаю не только о себе, но и о напарнике! Если бы не я, Арун бы Майкла тогда сожрал, — начал закипать я.

— Серьёзно?

— Да! Он его на раз-два загипнотизировал, а со мной обломался. Змею только мой рохля-пес поддался, а вот…

Животины в моей голове взвыли на пару с говорливыми мужиками, но было поздно. Оглушительное сопение офигевшего вконец медведя, просевшая под тяжёлой тушей кровать и когти гризли на моем бедре заставили меня обернуться волком и…

— Лежать!!! — рявкнул Бьерн, прихлопывая меня к постели лапой так, что я спиной хрустнул.

— Осторожнее! Больно же! — возмутился я, меняя ипостась на псинскую (лабрадоров даже отморозки бить не могут толком, что уж про Владыку говорить) и переходя в наступление. Чего мне теперь терять-то? — Да, я двуликий! И что?

Гризли моргал на меня маленькими глазками минуты три, а потом обернулся человеком и рухнул на постель спиной, закрывая лицо руками в необъяснимом, но явно вселенском отчаянии.

— Бьерн? Эй… Ты чего, а? — подполз к нему я. Лизнул бок… живот… — Я же вкусняшка, помнишь? Милый и пушистый. Безопасный. Сексуальный. Ну?

В общем, руки на меня он сложил, когда я на него полностью улегся. Погладил по голове, почесал за ухом, чмокнул в нос в полной безнадеге.

— Почему ты не любишь двуликих? — обернулся человеком я.

— Потому что однажды такой, как ты, меня убьёт, — ответил Бьерн.

— Это тебе гадалка напророчила? — рассмеялся от облегчения я… и подавился смехом, потому что понял — он абсолютно серьёзен.

— Это судьба Владыки, Юджин. Моим убийцей вполне можешь стать ты.

— С ума сошёл? Я же люблю тебя! — возмутился я, убирая хмурю складку на его лбу губами. — Весь мой зоопарк тебя любит.

— Прям весь-весь? — переменился в лице Бьерн, становясь таким… таким!!!

Я чуть не обкончался! Благо волк успел псу по морде феечкой зафигачить.

— Да. Даже голоса в моей голове от тебя без ума.

— Голоса? — окаменел подо мной Бьерн.

Черт, ну что я несу, а? Язык мой — враг мой. Я заставил любимого расслабиться неприличными поцелуями, но от ответа увильнуть это не помогло.

— Юджин!

— Я не совсем сумасшедший, Бьерн. Так, слегка. Помешался на тебе, подумаешь. Не я первый.

— Волчонок, что за голоса? Давно они тебе голову морочат?

— Не очень, — честно ответил я в надежде, что он меня от них раз и навсегда избавит.

— Чего хотят?

— Шепчут, мол, найди Владыку, не тяни кота за хвост, не жди удачи. Ищи, не сдавайся.

— Просто найти просят, и все? — погладил меня по спине Бьерн. Укутал в сильных руках.

— Да, но если ты знаешь, как их прогнать, то я с удовольствием это сделаю. Мне пса с волком хватает.

— А лопатки у тебя чешутся?

Я задумался, вспоминая.

— Была пара приступов, но я подумал, что это аллергия. Почесал спину о дерево, и прошло, а что?

— Это не аллергия, — обнял меня крепко-крепко Бьерн. Помолчал. — Давай так сделаем: сейчас я тебе ничего объяснять не буду. Спасу мир, вернусь и все расскажу.