Исключение из правил (СИ) - Страница 11

— Ладно. Тогда так: я пример для подражания. Если я позволю себе секс с парнями, то что остановит остальных?

— А их надо останавливать?

— Традиции надо чтить.

— В задницу засунь себе свои традиции! — с полтычка завелся я. — Сколько оборотней умерло во цвете лет, сражаясь за сомнительное удовольствие возглавить клан? Не счесть!

— К твоему сведению, я подобные поединки запретил, — нахмурился Бьерн.

— Да ладно. Ты? Запретил?

— Да. Я! Многим это не по душе, но я, как и ты, считаю глупостью умирать ни за что, ни про что!

— Нарушил традицию, значит, — расплылся в ухмылке я, загоняя его в ловушку. — Ай-ай-ай, какой плохой Владыка.

— Это не было нарушением, это было… смягчением существующих правил.

— Что тебе мешает смягчить их еще раз?

Владыка открыл рот… Закрыл… Посмотрел мне в лицо… зло, и я понял, что сейчас он скажет правду.

— Правила меняют только ради тех, без кого жить невозможно. Я гризли и не способен любить по определению. Ради чего мне идти наперекор всему и вся? Ради забористого секса? Мне и сейчас неплохо живется.

— Врешь, — намотал шелковые волосы на кулак я. Потянул к спинке кресла, поднимая лицо Бьерна к своему. Смял губы жестоким поцелуем. — Я знаю, что тебе без любви… не живется вообще.

— Да что ты в этом понимаешь, ребенок, — и не подумал сопротивляться он. Посмотрел на меня тоскливо, провел руками по спине… прощаясь. Нет-нет-нет! Только не это!

— Я не ребенок! Мне двадцать три!

— А мне три тысячи. По сравнению со мной вы все дети.

— Я. Не. Все! — насмерть накрутил волосы на кулак я, понимая, что больше шанса убедить его не отпускать меня, он мне не даст.

— Ты — не все, и в будущем наверняка задашь жару окружающим, — согласился Бьерн. — Но сейчас ты никто — один из толпы желающих разделить со мной постель. Хочешь, чтобы я полюбил тебя? Стань Кем-то! Дай мне хоть одну причину обратить на тебя внимание, кроме секса.

— Любят не за что-то, а просто так, — ослабил хватку на его волосах я, понимая, что проиграл. — Если тебе нужны причины, чтобы быть с кем-то рядом, — это не любовь.

— Никогда этого не понимал, — сказал Бьерн и коснулся виноватым поцелуем моего плеча.

Я пропустил шелковую реку сквозь пальцы, завораживая своего жутко воющего волка. Дурак. Его же предупреждали! А он все равно влюбился. Мало того, всерьез и надолго. Так, как умеют любить лишь волки. И что мне теперь делать? Страдать всю оставшуюся жизнь? Оно мне надо? Я же не мазохист! Значит, нужно принять меры до того, как станет слишком поздно.

— «Это» не понимают, Бьерн. «Это» чувствуют, — сказал я и похлопал его по плечу. — Знаешь что, мой дорогой Владыка, в свете последних событий я принял важное решение и хочу, чтобы ты помог мне его выполнить.

— Да?

— Заставь меня забыть о тебе. Точнее о наших встречах наедине: в лесу той ночью я никого не встретил, а с поляны ты привез меня в этот отель и оставил одного.

— Уверен? — спросил Бьерн, и я с тайным удовлетворением понял, что идея ему не нравится.

Ха! Я, может, и никто, но не слабак и не сопливая девчонка. У меня есть Майкл, воинственная бабуля, заботливый дед и два воюющих между собой клана оборотней в придачу. Не хочу тратить время на страдания по великому и могучему гризли, который знать не знает, что такое любовь и искренняя привязанность. Лучше Майкла перевоспитаю. Он хоть и медведь, но в чувствах сечет побольше моего.

— Да, Владыка. Уверен. И не вздумай пользоваться мною без моего ведома.

— А… это как? — оживился понурившийся было Бьерн.

— А так: тебе приспичило, ты меня нашел, заставил все вспомнить, отымел и заставил все забыть. Раз этак десять. Так вот, имей в виду, этот номер не пройдет!

— Я буду иметь это в виду, — едва заметно улыбнулся Владыка…

И я переобулся на лету. Он не хочет меня отпускать и придет снова, а значит, не все потеряно! Значит, я все сделал правильно (наверное, его в жизни никто нахуй не посылал), и забывать мне об этом нельзя ни под каким соусом. А значит, надо поймать розовую феечку, вложить в ее пустую голову все мои воспоминания и привязать ее к хвосту волка. Пусть мои тайные тайны побудут в тайнике до поры до времени.

— Прощай, Мишаня, — сказал я и посмотрел Владыке в глаза. — Сегодня ты бездарно просрал свой единственный шанс стать счастливым.

— Я бы не был столь категоричен, волчонок, — в открытую заулыбался сластолюбивый пиздюк и…

…

— Куда едем, сэр?

Я рассеянно огляделся по сторонам и постарался сосредоточиться. Это было непросто. Волк игрался с феечкой, привязанной к хвосту. Пес смотрел на них и офигевал. А я… Где я? Отель. Что я тут делал? Спал. Как я сюда попал? Привезли. Кто? Владыка. Бах! Феечка плюхнулась волку на нос, и я все вспомнил. Ха! Я уделал самого Владыку!!!

— Сэр? Так мы едем?

— В Бозен, милейший, — скомандовал я и сел в такси в прекрасном расположении духа.

…

— Юджин! Какого, мать твою за ногу, ты исполнил?! Открывай дверь, паршивец!

Бам. Бам. Бам. Я прижался к двери своей спальни спиной и решил стоять до последнего. Бабуля в ярости — это локальный армагеддец. Майкл, подпирающий вторую створку двери, был со мной полностью согласен. Фингал под глазом, прокушенное ухо и сломанная рука… Если бы не мой дед, ему бы пришлось еще хуже.

— Маргарет, перестань ломать мебель. Это мой дом, а не твой, — послышалось из-за двери, и мы оба разом выдохнули.

— Патрик, я тебе сейчас что-нибудь сломаю! Ты понимаешь, что явившись Владыке волком, Юджин подписал себе смертный приговор?!

— Ничего он не подписывал. Вспомни, твои драгоценные волки умудрились перебить самых сильных, и теперь вожаком себя гордо именует тот, кто в лучшие времена даже пятки твоему мужу лизать боялся.

— Зато горло Юджину перегрызть не побоится.

— Ты недооцениваешь нашего внука — с физической подготовкой у него всегда все было отлично. Кроме того, у Юджина есть Майкл, который научит его сражаться в человеческом обличии, и ты, которая собаку съела на волчьих боях без правил. Теперь, когда у нашего мальчика не осталось выбора, он отнесется к занятиям со всей серьезностью и отстоит свое право на жизнь и власть. Я в него верю.

— Патрик, ты такой зануда-гипнотизер, хуже змея, ей богу. Я так хотела надавать Юджину тумаков, а ты взял и все испортил.

— Хочешь, надавай тумаков мне. Маленьких таких, знаешь, тумачочков. Символических.

— Да ну тебя, развалишься еще, а мне потом твои псы глотку перегрызут.

— Тоже верно. Пойдем тогда чаю попьем, что ли. С печеньками. Обсудим идею одну интересную.

— Не хочу печенек, хочу торт. Со сливками и коньяком. У меня нервы ни к черту.

— Тогда я приглашаю тебя в кафе. Недалеко совсем. Торты там — объедение. Ты какие любишь?

Голоса затихли, мы с Майклом переглянулись и, не сговариваясь, понеслись в постель. Рухнули на нее, обнялись и притихли.

— С тобой все в порядке, лапа? — спросил он некоторое время спустя. — Владыка ни о чем не догадался?

— Ты про моего пса? Нет. Да и не до меня ему было — довез до ближайшего отеля и свалил, — честно озвучил версию Бьерна я.

— Знаешь, там, на поляне, он так на тебя смотрел, что мне хотелось глотку ему перегрызть. Если бы я не знал, что Владыка с мужиками не спит, то вряд ли бы удержался.

— Не надо никому ничего грызть, — улыбнулся я, распуская руки. — Лучше поцелуй меня, ревнивый медвежонок.

— С удовольствием, — совсем не по-медвежьи заурчал Майкл и попытался воспользоваться своими травмами в корыстных целях: — Лапа, а давай ты сегодня будешь снизу, а? Мне из-за тебя вон как досталось. Прояви сострадание.

Я не обратил на его мурлыканье внимания и залюбил так, что он о моей заднице думать забыл. Мы уснули ближе к полуночи, а утром к нам пожаловали гости. Прямо через окно. Восемь матерых волчар, мечтающих перегрызть мне глотку. Если бы не Майкл, я бы до прихода предков не дожил и самого большого волка выстрелом в голову не упокоил, а так… С разъяренной волчицей, осатаневшим доберманом, мрачно-спокойным медведем и злым, как тысяча чертей мной, им справиться не удалось.