Искатель, 2014 № 12 - Страница 41

— Простите…

— Ты не…

Она хотела произнести имя, но медлила, что-то в ее подсознании боролось с мыслью, что-то в ее подсознании победило, и она сказала:

— Вы не Пол. Но как вы на него похожи!

Похож, да. Как два атома водорода.

— Мое имя Лев. Поляков. Прости, я принял тебя за Мери…

— Где мы? — перебила она, продолжая, не щурясь, разглядывать солнце, будто в глазах у нее были темные линзы. — Как мы сюда попали?

Я хотел, чтобы ответ ей подсказала интуиция. Интуиция всегда подсказывает правильные ответы.

— Это не Земля.

Правильный вывод, но из легких. Дальше будет хуже, и я еще не представлял, во что обернется мой спонтанный поступок. Меня впервые подвела интуиция? Нет, я по-прежнему был уверен: подсознание подсказало верное решение, только понять его, осмыслить, сделать разумные выводы я пока не мог.

— Сента, — сказал я, попытавшись взять женщину за руку, она отшатнулась, но не с испугом, как я мог ожидать, а скорее из-за того, что жест мой оказался для нее неожиданным.

Очень осторожно, будто хрупкий дюаров сосуд, я привлек ее к себе. Она не сопротивлялась. Что происходило в ее сознании, какие мысли сменяли одна другую, какие идеи возникали и исчезали, будто виртуальные частицы рождались и умирали в океане вакуума? Сента… Она позволила обнять себя, я знал, что ей хорошо и спокойно в моих объятиях, я приподнял ее подбородок и посмотрел в глаза, Она не отвела взгляда и, видимо, уже обдуманно и приняв для себя решение, сказала:

— Я давно хотела… Мне было плохо в том мире. С детства. Мне снились сны, когда я была маленькая. Я летала. Ты скажешь: что в этом такого, все летают. Да, но я летала не по воздуху, как остальные дети. Я не раскидывала руки крыльями, наоборот, крепко прижимала к телу и улетала, как… нет, не как ракета, ракета ни разу не пришла мне в голову… почему-то мне казалось, что я игла, и я летела, как игла, в черном пространстве, и мне было хорошо, ты не представляешь, как хорошо мне было… Я попадала на какие-то планеты, вроде этой, мне даже кажется, что я была здесь однажды, а может, не один раз… Ты, наверно, поразился, что я не закатила истерику? Но я просто узнала… я была… И даже иногда днем, не только во сне… В школе, потом в колледже… на работе… я будто взрывалась… не знаю, как объяснить словами… и оказывалась на… помню туманную планету, тяжелую, солнце едва светило сквозь туман, но очень жгло, солнце синее и рядом поменьше, красное…

— Банка Парапсаны, — пробормотал я.

На фарватере, ведущем в сторону сверхскопления галактик в Деве.

— У меня не было друзей, девочек я не любила, мне не нравились куклы, они были неживые, а люди… многие тоже казались мне неживыми… не могу объяснить… Ты слушаешь меня? — перебила она себя. — Ты решил, что я сумасшедшая?

— Нет, — пробормотал я. — Ты… Мы с тобой одной крови: ты и я. Только ты родилась не в том мире. То есть… В своем, конечно, но… Ты поймешь. Я не смогу вернуть тебя Полу. Принцип неопределенности… — сказал я, поцеловав ее в сухие горячие губы.

— Но ты и так со мной, — сказала она, улыбнувшись так, что я не смог не поцеловать ее, я целовал ее губы, уже совсем не сухие, я целовал ее щеки, глаза, зарылся носом в ее волосы и целовал их запах; не знаю, как это получалось, но ощущение было именно таким, и я понимал, что эта женщина — моя половинка в бесконечном квантовом мире. Мне не было хорошо с ней, я просто без нее не мог.

А Мария-Луиза?

— Ты со мной, — сказал я, — но мы пока не вместе.

— Я с тобой, — сказала она, — и мы — одно. Ты сказал, что не сможешь вернуть меня туда, на берег залива…

Она запнулась…

— Нет, любимая. Нам нужно уходить отсюда. Это не наш мир. Это — остров на пути к другим островам и континентам по Вселенной. Во всех вселенных. Мы не можем быть здесь долго, нужно вернуться… домой.

— Домой, — повторила она и посмотрела на меня с сомнением.

Которое я не мог развеять.

— Любимая, — сказал я, — вернуться мы можем только в мой мир. Вдвоем. Если ты будешь пассивным участником, как те ученые, которых я каждый день вожу по маршрутам.

— Но ты… У тебя…

— Да, — признался я, — у меня есть люби… — я вовремя остановился, поняв, насколько все осложнится, когда…

— У тебя есть женщина, — сказала она с искренним интересом, я не мог ошибиться в ее эмоции, но в глазах увидел грусть, недоверие… страдание.

— Ее зовут…

— Погоди, попробую догадаться, я… чувствую тебя. Мне кажется, я могу читать твои мысли, но это, видимо, не так.

— Мысли — нет. Но эмоции и, может, чуть больше…

— Не рассказывай, чего я пока все равно не пойму. Пол пытался проповедовать свои квантовые теории, но для меня это как проповеди в церкви… Ее зовут Мария-Луиза?

Я привык удивляться. Без удивления интуиция была бы наполовину слепа. Но это…

— Да.

— Жена?

— Нет… Пока нет.

— Пора уходить, — добавил я.

— К тебе? — Она прижалась ко мне всем телом, она целовала мои щеки, глаза, а я думал о том, что сразу после возвращения нужно будет отправиться в бюро иммиграции и легализовать ее появление. В конце концов, это не первый случай: восемь лет назад Дюплесси, один из лучших поводырей, водивший группы к массивным черным дырам, вернулся с женщиной, ставшей впоследствии его женой. Ее звали… да, Катрин. Наверняка были и другие. Все подобные случаи держались в строгой тайне, личная жизнь поводырей неприкосновенна, никто ничего…

— Уходим.

Стало трудно дышать, возник неприятный запах, ноги будто прилипли к почве.

И мы вернулись.

«Теперь, — сказала взглядом Мария-Луиза, — ты действительно вспомнил все. И больше вспомнить не сможешь, потому что он умер и память его коллапсировала».

— Теперь ты хотя бы перестанешь обвинять себя, — сказала Мария-Луиза.

— Зачем? — спросил я, и вид у меня, видимо, был довольно глупым, потому что Мери улыбнулась. Улыбка получилась грустная, печальная, скорее даже трагическая, но все же это была улыбка.

— Я любила его… тебя. — Говорила она так тихо, что, скорее всего, и не говорила вообще, губы ее не шевелились. То ли я слышал мысли, то ли просто догадывался, что она собиралась сказать, но так и не нашла в себе силы произнести вслух.

Да-да, я знаю, нетерпеливо думал я. Любила. Его или меня, неважно.

А потом появилась Саманта. Странно похожая и абсолютно другая. Женщина, возникшая ниоткуда. Астрофизик — в отличие от Мери. Умная, в отличие от Мери, считавшей себя если не дурочкой, то обычной женщиной, каких много.

— Ты говорила с ним о… — бормочу я. Я должен был, наверно, это помнить, я мог вспомнить, погрузившись в собственную память и отловив плававшие в ней клочья воспоминаний Полякова, отмиравшие и ускользавшие от моего восприятия. Я догадывался, и поляковская интуиция, ставшая моей навсегда (мне хотелось так думать), подсказывала, что это так: моя запутанная память освобождалась от чужих воспоминаний по мере того, как проходило трупное окоченение у моего… я мог бы назвать его братом… близнецом?

К утру я, скорее всего, забуду то, что помнил сейчас.

— Я говорила с ним! — Мария-Луиза посмотрела на меня чуть ли не с ненавистью. Или мне так показалось? — Конечно! Кто эта женщина? Откуда взялась? Я подняла документы — у меня есть возможности, знакомые… Этой женщины не было в базе данных, даже в полиции. Я…

— Ты могла испортить ей жизнь, — вздохнул я. — Если бы…

— Заявила в полицию? — хмыкнула Мария-Луиза. — Милый, конечно, я это сделала.

— Ты…

— И что? Она не совершала ничего противозаконного. В полиции тоже подняли архивы, ничего не обнаружили, и что они могли сделать? У нее были правильно оформленные документы, а о том, что эта женщина… О, Гильдия поводырей, как оказалось, не в первый раз имела дело с подобными случаями, у вас есть отдел регистрации… Люди появлялись и раньше, я этим не интересовалась, но каждый год сотни людей появляются ниоткуда — одни ничего о себе не знают, не помнят, другие рассказывают истории, которые не могли произойти на самом деле, говорят на языках, которые никто не понимает… Они, по идее…