Искатель. 2013. Выпуск №10 - Страница 19

Кейт сейчас другая, в пределах квантовой неопределенности более близкая к первоначальной бесконечной группе многомирий. Моя аспирантка?

Черт.

Я должен был вспомнить сразу. Эпизод всплывает из подсознания, точнее — выпрыгивает. Неожиданно, как в песне, «когда ее совсем не ждешь», там, правда, о любви, но память выкидывает фортели еще более неожиданные, чем любовь с первого взгляда.

Кейт Уинстон. Почти четыре года назад, в сентябре, явилась ко мне студентка-математичка, крашеная блондинка, лицо невыразительное, удлиненное. Большие, не модные, очки. Типичная англичанка. Но голос… Мисс Уинстон интересовалась инфинитной математикой, хотела сделать темой магистерской диссертации одно из положений теоремы Шведера. Мы побеседовали, девушка показала неплохие знания, она, как я понял, была усидчива и усердна. Помощницей была бы неплохой, но проблема заключалась в том, что я не мог, согласно контракту, брать более двух сотрудников, фонды не позволяли. «Сожалею, — сказал я удрученной девушке, — но…»

Больше я ее не встречал — ни в университете, ни на улицах Оксфорда. Возможно, она уехала, получив степень магистра.

Мне и в голову не пришло соотнести ту Кейт, которую я забыл почти сразу после того, как она вышла из моего кабинета, с Кейт, которую два месяца спустя — в другой идентичной реальности! — встретил в университетском кафе и которая стала…

Как все-таки трудно вылавливать в памяти нужные обрывки и сопоставлять их с нужной реальностью. Ощущаешь себя стариком с болезнью Альцгеймера.

— Я… — из голоса Кейт исчезают вызывающие нотки, ладонь перестает давить мне на грудь. — Я не приходила, потому что…

— Неважно, — перебивает Алена. — что вы хотите сказать?

— Я сказала. Нельзя, чтобы Влада пичкали новым средством. Это будет убийство.

Кейт поворачивается к Алене и делает шаг, я слышу, как чуть скользит по полу ее каблучок.

— Вы понимаете, что говорите? — голос у Алены усталый, но беззлобный. Я бы на ее месте… Ее косвенно назвали соучастницей в покушении на убийство. Алена, возможно, впервые сама сейчас осознает, что уговорила Гардинера меня убить. Как Кейт узнала? Неважно.

— Понимаю, — говорит Кейт. — И понимаю ваш мотив.

Вот как? Ей известно о связи Алены и Гардинера? Неужели об этом говорят уже и в университете?

— Мотив? — переспрашивает Алена и наконец взрывается: — Послушайте, что вы несете, вы соображаете, что и кому говорите? Уходите! Это возмутительно! Не нужны мне его деньги, я и пенса не взяла бы!

Голос Алены срывается на крик, она встает, быстро ходит по палате, что-то падает — кажется, стул, — а я перестаю понимать что бы то ни было. Какие деньги? Что происходило в этой идентичной реальности? Чего я пока не вспомнил?

Неожиданно наступает тишина. Алена застывает — не могу определить, где именно. Кейт по-прежнему стоит у кровати, я слышу ее дыхание, слабый запах духов, память подсказывает, что раньше она душилась крепкими духами «Фиор», но однажды я ей сказал, что запах мне мешает, он слишком тяжелый. «Какие духи вы предпочитаете, доктор Волков?» — «Я бы предпочел вообще без духов, но женщины…» — «Хорошо, доктор Волков». И с тех пор Кейт если и опрыскивала себя духами, то такими слабыми, что я их почти не чувствовал: ровно столько, чтобы не забывать о своей женской сути, и ровно столько, чтобы мне не мешал запах.

— Я говорила с доктором Гардинером, — сообщает Кейт, предполагая, видимо, что это удар, которого Алена не ждала. Ну, говорила. И Гардинер сообщил ей о том, кто для него Алена? Стал бы он это делать? В этой идентичной реальности Гардинер, скорее всего, не знает ни о какой Кейт, хотя — вспоминаю и поражаюсь, — в иной реальности эти двое не так давно были любовниками. До того, как место Кейт заняла Алена… Господи, как все смешалось… В моей памяти, только в моей памяти.

— Ну и что? — Вспышка Алены прошла, ее взрывы обычно так и заканчиваются, она берет себя в руки и продолжает разговор, будто и не собиралась только что отхлестать обидчика по щекам или вцепиться обидчице в волосы.

Неожиданно подает голос Лера:

— Мама, это неправда. Честное слово!

— Неправда — что?

Похоже, мои логические построения были несусветной глупостью, я все представлял в неправильном свете, неверно рассчитывал тензор, не в том направлении производил перемещения, и… Что теперь?

Страшно. Пытаюсь сдержать не нужную сейчас эмоцию. Удается плохо, и мне кажется, я уплываю из этого места и этого времени, неприятное и ранее не испытанное ощущение. Если идентичные миры станут меняться хаотически в пределах квантовой неопределенности, я не смогу задавать параметры тензора, потеряю контроль над направлением…

Успокойся, говорю себе и повторяю раз двадцать со всей убедительностью и уверенностью, которой не ощущаю. Тем временем разговор продолжается, и я не имею ни малейшего представления, сколько и в каком направлении сменилось идентичных реальностей за время моей недолгой паники. Мне кажется, прошло не меньше получаса, пока мне удалось взять себя в руки. На самом деле стрелки биологических часов, в отличие от психологического времени, сдвинулись всего на три секунды, и за это короткое время не произошло — надеюсь! — ничего существенного. Может, даже реальность не сменилась, хотя не могу быть уверен…

— Неправда — что?

Я уже слышал этот вопрос. Время вернулось на три секунды вспять? Это невозможно в пределах одной идентичной реальности, и, следовательно, реальность все-таки сменилось, а в новой отсчет времени чуть сдвинут, квантовый эффект, не нужно волноваться.

Да, это иная реальность, потому что вопрос Алена задает не так, как в первый раз. Не жестким и требовательным голосом, а нерешительно, будто боится получить неприятный для нее ответ.

— Что она сказала? — осведомляется Кейт, и я только сейчас понимаю, что Лера обратилась к матери по-русски. Кейт не понимает русского, только несколько фраз, которым я ее научил… в этой ли идентичной реальности? Кейт знает около двадцати слов и выражений, в том числе «какая свинья этот Калужер!» — фраза, которую я произнес, прочитав статью стэнфордского профессора, где тот доказывал лемму Корина, не ссылаясь на мое уже существовавшее доказательство.

— Что она сказала?

Почему они — каждая — повторяют одинаковые фразы, причем с другой интонацией? Означает ли это всякий раз перемещение. в иной идентичный мир, или в моем сознании происходит аберрация, сдвиг в психологическом времени? Психологическое эхо?

— Неправда, — отвечает Лера по-русски, — то, что у меня… неважно.

Лера не хочет говорить, но ей придется. И если она сейчас не объяснит по-русски матери что-то, чего ни Алена, ни я не знаем, Кейт скажет сама, а этого ни Алене, ни Лере очень не хочется — по разным причинам.

Сейчас Алена опять взорвется и выкрикнет: «Что неважно? Что, черт возьми, неправда? Что эта женщина знает такого, чего не знаю я? Что ты от меня скрываешь?»

Наверняка фраза будет короче, в состоянии аффекта Алена бросает только короткие фразы из двух-трех слов, но смысл вряд ли изменится.

Взрыва не происходит. Дверь открывают уверенным движением, я не знаю, кто появляется на пороге, но Лера застывает, у нее прерывается дыхание, сердце делает на мгновение остановку, но это уже игра моего воображения. Кейт переступает с ноги на ногу, Алена опрокидывает стул. Грохот такой, что у меня закладывает уши — любой громкий звук кажется мне ревом взлетающего самолета.

— Добрый день, — спокойно и даже приветливо произносит вошедший и привычным движением закрывает за собой дверь. Не быстро, не медленно — именно привычно.

Гардинер. Вовремя явился, однако. Встреча удивляет его не меньше, чем женщин — каждую в разной степени.

При полном молчании он проходит к компьютерному столу, поднимает упавший стул, ставит на место.

— Вообще-то, — говорит он, — сейчас в больнице тихий час.

Лера нервно хмыкает. Действительно, лежащему на кровати бревну без разницы, тихий в больнице час или громкий. Наверняка Гардинер удивлен не столько присутствием посетителей, сколько тем, что явились они в одно и то же время, будто сговорились.