Искатель. 2013. Выпуск №10 - Страница 12

Если Лера не пришла, значит, у нее что-то случилось.

Она не придет или…

Движение воздуха. Кто-то открывает дверь уверенной рукой. Не скрывается, как Кейт, не стоит на пороге, как неизвестный мужчина. Знакомое поскрипывание колесиков, знакомый запах лавандовой воды и больничной химии, смесь запахов, по которой я легко определяю миссис Куинберн, медсестру. Голос у нее молодой, говорит она, правда, редко, поскольку обычно приходит одна, совершает нужные манипуляции (меняет мне постель, переворачивает, обтирает гигиеническими полотенцами) и уходит, не проронив ни слова, но иногда в палату заглядывает кто-нибудь из врачей и называет медсестру по фамилии, иначе я бы не знал, что ее зовут миссис Куинберн. Разговор всегда профессиональный, многих слов я не понимаю, и мне кажется, что миссис Куинберн, несмотря на молодой голос, — женщина средних лет, может, сорока, может, даже старше. Не знаю, почему я так думаю. По тому, как она ко мне прикасается? По тому, как иногда бормочет что-то под нос, так тихо, что я не разбираю ни слова?..

Миссис Куинберн подходит к мониторам, минуту стоит неподвижно — видимо, изучает показатели. Обычно она этого не делает, это не входит в ее обязанности, а свое дело она знает. В этой идентичной реальности у нее другие обязанности? Что заинтересовало ее на экранах?

Наконец знакомые звуки и знакомые прикосновения. С меня снимают легкое одеяло, которым я был накрыт с утра, меня приподнимают за плечи и стягивают рубаху, воздух в палате прохладный, и мне кажется, я покрываюсь гусиной кожей. Миссис Куинберн натягивает на меня свежую рубаху и опускает на подушку. Немного поворачивает мне голову, чтобы я «смотрел» вверх, в потолок, хотя какое это имеет значение?

Вздыхает. Громко, отчетливо. Почему?

Мне не хочется, чтобы она ушла. Почему-то хочу, чтобы постояла рядом. Может, подержала бы меня за руку. Мне кажется, что, если миссис Куинберн будет держать меня за руку и думать о своем, я пойму ее мысли. Почему я не ощущал ничего подобного ни в присутствии Кейт, ни даже в присутствии Леры, чьи мысли обычно были для меня открыть!? Раньше я догадывался, о чем думала дочь, по выражению ее лица, по тому, как она облизывала губы (когда была недовольна матерью), прижимала к щеке большой палец левой руки (когда рассказывала о школе, а потом о колледже)?

Это другой идентичный мир?

Пожалуйста, обращаюсь к миссис Куинберн, возьмите мою руку в свою. Не знаю, почему мне хочется, чтобы вы это сделали. Я просто хочу.

Пальцы миссис Куинберн касаются тыльной стороны кисти моей правой руки, лежащей поверх одеяла. Поглаживают.

Миссис Куинберн придвигает стул, садится и теперь уже крепко берет меня за запястье, будто хочет измерить пульс. Ей это ни к чему, частоту моих сердцебиений она видит на мониторе.

«Бедняга… Досталось тебе… Ужасно ничего не чувствовать. Ужасно ничего не знать. Я предпочла бы смерть. В другом мире меня ждут Мэг и Томми. Боже, я так хочу их увидеть, опять быть с ними! Почему Господь держит меня на этом свете, а их забрал к себе? Чем я согрешила перед тобой, Господи? Пожалуйста, допусти меня хотя бы поговорить с ними, с Мэг и Томом»…

О чем она? Вспоминаю. Знаю. Эта женщина уверена, что больные в состоянии комы — промежуточное звено между душами живых и мертвых. Довольно популярное верование, многие так считают, а некоторые специально устраиваются работать в больницы, чтобы иметь возможность общения с умершими близкими.

Если держать за руку погруженного в кому больного, возникает канал связи с потусторонним миром. Души умерших получают возможность общаться с душами живых. Мэг и Том — дети миссис Куинберн, погибшие пять лет назад в авиакатастрофе, когда летели домой от отца. Бывший муж миссис Куинберн живет с новой женой в Льеже, и дети каждое лето проводили месяц во Франции. Миссис Куинберн провожала их в Хитроу и потом встречала, а в тот день не встретила и никогда не встретит. Никогда, пока жива. Она хотела умереть, но самоубийство — грех, и если она так поступит, ей не разрешат видеться с душами детей, когда она попадет на небо. Приходится доживать земную жизнь до конца, назначенного Господом, вот почему она устроилась (чего ей это стоило!) в больницу Джона Рэдкиффа, где большое отделение нейрологии.

Простите, миссис Куинберн… Дороти… Простите, Дороти, но я не могу вам помочь. Я не верю в загробные миры. Если даже они существуют в бесконечности бесконечностей многомирий, эти реальности не являются идентичными, там действуют другие физические законы, и… вы понимаете… Не понимаете.

Я не могу вам помочь, но вы можете помочь мне. Послушайте меня, миссис Куинберн… Если в этой идентичной реальности я «слышу» ваши мысленно произнесенные слова, то, возможно, и вы поймете меня.

«Я только хочу услышать их голоса… Мэг и Томми… Узнать, все ли у них хорошо. Господи, я ничего не прошу для себя, позволь мне услышать голоса моих детей. Знаю, Мэгги и Том рядом с Тобой на небесном престоле, не может быть иначе, их души были так чисты…»

Напрасно. Она не чувствует. Слишком занята своими мыслями? Или мои мысли не воспринимаются, как не видна на экранах непрерывная работа моего сознания?

Может, вернувшись домой, расслабившись, успокоившись и примирившись заново с реальностью, миссис Куинберн вспомнит тихий голос, звучавший в ее мозгу, когда она просила Господа о встрече с погибшими детьми? Может, она воспримет мои желания как свои, удивится, но поступит так, как прошу?

Пожалуйста, миссис Куинберн, скажите Алене, моей жене, что знаете: Гардинер собирается меня убить. «Только вы, Алена, — скажите ей, — можете остановить этого человека. Если в вас осталась капля порядочности». Алена посмотрит на вас с презрением, я знаю свою жену, она думает, что спасает меня, она не понимает и не поймет, поэтому вы, миссис Куинберн, пригрозите, что, если она не остановит этого человека, то вы, миссис Куинберн, расскажете журналистам об их связи, их намерении, их преступлении.

И что? Ну, расскажете. Кто поверит?

Если я и должен просить кого-то о помощи, то Кейт, а не медсестру, которая ничем мне не обязана и не станет портить себе и без того трудную жизнь.

Когда здесь была Кейт, я не ощущал ее мыслей. Кейт приходила в другой идентичной реальности, где не существует телепатии, а потом я переместился… когда?

Почему я не замечаю перемещений? Мое восприятие непрерывно, без стыков и, например, сдвигов во времени. Могу ли я ощутить момент перехода, если он подвержен квантовой неопределенности?

Пожалуйста, миссис Куинберн…

Пальцы, которыми она сжимает мою ладонь, вздрагивают. Дыхание учащается. Она продолжает бормотать что-то о Господе, детях, небесах, но слова превращаются в долгие звуки, отделенные друг от друга то ли квантами времени, то ли перескоками между идентичными реальностями. Будто в мозгу (моем или ее?) щелкает переключатель ветвей, и женщина (и я вместе с ней) каждое мгновение выбирает новую реальность, обозначая переход скачками звуковой гаммы.

Или я чего-то не понимаю?

«Господи, просвети и наставь меня, я, кажется, не выключила свет в кладовке, миссис Хадсон будет сердиться, ты не позволил мне услышать Мэг и Томми, приду опять, а может, все-таки выключила… Доктор Гардинер, как он смотрел на его жену, а она, сказать Кэролайн?.. Нет, все-таки выключила…»

Миссис Куинберн пожимает мне пальцы — каждый отдельно, будто пересчитывает, — и поднимается. Слышу, как открывается и закрывается дверь, щелкает собачка в замке.

Я остаюсь со своими мыслями.

Разумный наблюдатель, имеющий цель, в отличие от неразумного, цели не имеющего, способен преобразовать скалярные стохастические функции перемещений в векторные, причем размерность вектора зависит от числа размерностей рассматриваемых пространств. И направление вектора перемещения определяется целью.

Моя цель — не допустить, чтобы консилиум позволил Гардинеру применить «прогрессивный метод лечения». Более широкая цель — чтобы между Аленой и Гардинером не было ничего, кроме уважения жены больного к лечащему врачу.