Искатель. 2013. Выпуск №1 - Страница 25

— За профессора! — сказал он. Естественно, за кого же и пить в такой день, когда, похоже, в физике возникло новое направление: биологическая квантовая магия. Или психологическая? Или лучше обойтись без раздражающего слова «магия»? Название придумают. Профессор Квят мастер на всякие названия — правда, его так и не удалось убедить в том, что бесконтактные наблюдения невозможно объяснить без привлечения многомировой интерпретации квантовых процессов. «Давайте пока без этого, — говорил он Игорю, когда тот, приехав на очередной семинар, в сто тридцать шестой раз показывал расчеты. — Пока все возможные… обычные, да… рассмотрения не будут опровергнуты, а вы знаете, что это не так, я не могу относиться серьезно к предположениям, которые сделают физику не наукой, а набором игральных карт».

У великих свои причуды. Эйнштейн до конца дней не признавал физическую неизбежность квантового мира. Резерфорд не верил, что из атомного ядра можно будет извлекать запасенную там энергию. Хокинг так и не принял идею своего коллеги Пенроуза о том, что мозг способен думать в режиме квантового компьютера.

Теперь Квят — экспериментатор милостью Божьей, первым поставивший четверть века назад эксперимент по бесконтактным измерениям, — единственно возможной интерпретации не верит и предпочитает вообще не встревать в теоретические споры. Его право. Результат эксперимента можно рассчитать и в копенгагенской интерпретации, чрезвычайно уязвимой логически, невероятной физически, но дающей ровно такие же численные соотношения, как и расчеты с применением многомировой теории, логичной, лишенной внутренних противоречий, но, по мнению Квята, фантастической хотя бы потому, что в ней приходится вообразить неисчислимое множество миров, которые невозможно наблюдать и, следовательно, доказать их существование.

После второго бокала («за физику будущего!») у Игоря застучало в висках, движения Эхуда выглядели нарочито резкими, звуки в комнате — будто сыгранными на ударных инструментах, а пол стал похож на движущиеся тротуары из фантастических фильмов. Чтобы пересесть со стула на диван, пришлось держаться одной рукой за спинку, другая повисла в воздухе, и Игорю показалось, что он вцепился пальцами в воздушное уплотнение, за которое и держался, переставляя ноги.

Опустившись на диван, он обнаружил у себя в руке полный бокал, удивился, как ему удалось не расплескать вино, перемещаясь в искаженном пространстве, и произнес:

— Они ведь поняли друг друга! Тами и папа! Ты понимаешь, что это означает?

Эхуд держал свой бокал двумя пальцами, разглядывая вино на свет.

— Понимаю. Но один случай не дает оснований для далеко идущих выводов.

— Боюсь, — вздохнул Игорь, — что повторить не удастся. Мне запретили появляться в том крыле здания, где живет Тами.

— Плохо, — помрачнел Эхуд. — Произошедшее могло быть совпадением.

Игорь помолчал, собираясь с мыслями.

— В психологии, — сказал он медленно, — повторение условий эксперимента невозможно в принципе. Хотя бы потому, что психологи не знают, какие именно условия влияют на результат.

— Потому психология и не является наукой, — вставил Эхуд. — Всего лишь набор более или менее отработанных практик. Психология сейчас находится на том уровне, на каком была физика до Ньютона и Галилея. Пока психологические эффекты не описываются математически…

— Да знаю я все это, — устало сказал Игорь. — Пока работа мозга описывается феноменологически, а не рационально в терминах квантовых преобразований… И что? Я не знаю, как это описать. Не очень представляю, как понять. Когда папа увидел Тами, что-то с ним произошло: он начал реагировать неадекватно. Тами тоже вела себя странно. Никогда с ней такого не было. Во всяком случае, при мне. Эти двое… Что-то между ними происходило. Если говорить в терминах психологии, это можно назвать реакцией на новый раздражитель. Нестандартная ситуация — нестандартная реакция. Но…

— Ты так бы и решил, если бы Тами не была аутисткой, а у твоего отца не было бы Альцгеймера.

— Ты понял, да?

Эхуд пожал плечами.

— Идея напрашивается. У аутистки мозг слабо связан с окружающей реальностью. Возможно, наша реальность замещена реальностями других ветвей. Это значит, что мозг аутиста не время от времени, а постоянно функционирует в режиме квантового компьютера. Физически мозг здоров. У больного Альцгеймером ситуация противоположная: в мозгу отмирают нейроны. Но внешне результат напоминает состояние аутизма, и, возможно, отмирание клеток ведет не к общей деградации мозговой деятельности, а лишь к перемене режима мышления. Мозг и в этом случае переключается на квантовый режим.

— Она сказала: «За окном были цапли».

— Думаешь, фраза имела смысл?

— Уверен! Для Тами она означала что-то важное. И по тому, как она себя вела в это время, сказанное было связано с отцом. Фраза что-то должна была значить и для него.

— Мы ходим вокруг да около, — заметил Эхуд. — Ты ведь предполагаешь, что два мозга, находящихся в режиме квантовых компьютеров, взаимодействуют, как квантовые системы в перепутанных состояниях. Я правильно тебя понял?

— Д-да…

— Ты считаешь…

— Послушай, квантовые компьютеры из трех сотен кубитов Квят еще прошлой зимой вводил в состояние перепутанности. Это позволило получить единую работающую систему из двух квантовых компьютеров, разнесенных на расстояние двух километров…

— Тысячи восьмисот метров.

— Неважно. Перепутанное состояние сохранилось?

— Да, я участвовал в том эксперименте.

— Знаю. Помнишь, при каких граничных условиях компьютеры вводили в состояние перепутанности?

— Когда изолировали от внешних воздействий, кроме взаимодействия друг с другом.

— При прямом соприкосновении?

— Нет, конечно! Это ведь было проделано в эксперименте по бесконтактным измерениям. Разумеется…

Эхуд замолчал, долго смотрел Игорю в глаза. Встал и вышел на кухню. Вернулся с новой бутылкой «Хеврона».

— Выпей, — приказал Эхуд, и Игорь выпил. Стало только хуже, будто вязкая жидкость заполнила мозг.

— Я люблю ее, — выпалил он неожиданно для себя. Произнеся эти слова будто против воли, он уже не мог остановиться и говорил теперь быстро, понимая, что второй раз Эхуд не сможет вызвать его на откровенность. — Я никогда прежде не чувствовал ничего подобного. С Леной у меня… Неважно, при чем здесь Лена?.. Ощущение, что влюбился в мраморную статую, как Пигмалион, и без всякой надежды на то, что она сможет тебя хотя бы понять. Тами живет в другом мире, это все равно что существование в другой ветви альтерверса[5], в мире с частыми склейками, если ты понимаешь, что я хочу сказать. Она слышит все, чувствует… понятия не имею, что она чувствует, иногда мне кажется, что и видит тоже. Но ее здесь все равно нет — она как изолированная квантовая система, сама по себе. Что ей моя любовь? А мне? Ладно, это полбеды. Но есть папа. Вроде бы совсем другое. Альцгеймер. Мозг поражен, и реальность воспринимается искаженной. Не ощущаешь, не знаешь, не понимаешь многие вещи, не помнишь людей, забываешь даже, как поднести ложку ко рту. Болезнь? А если тоже… Отгороженность от реальности, значит — квантовый компьютер, каким является мозг, начинает действовать в свободном режиме, решает задачи, которые считает нужным решать, а не те, что навязывает внешняя среда. Тот случай, когда два квантовых компьютера, в достаточной степени отгороженные от внешних влияний, способны взаимодействовать друг с другом! Возникает перепутанное состояние…

Игорь хотел поставить бокал на стол, промахнулся, и бокал упал на пол. Разбился, конечно, брызнули осколки, но Эхуд и пальцем не пошевелил. Он смотрел на Игоря и медленно кивал в ответ то ли на его слова, то ли на свои мысли.

— Я люблю Тами, — повторил Игорь. — Понятия не имею, что это может означать для нас обоих. И отца люблю. В мире нет других людей, более мне близких, понимаешь? Будь иначе, я бы попробовал привести папу к Тами еще раз и еще. Несмотря на запрет. Уникальный случай: оба слабо взаимодействуют с окружающим миром и сильно — друг с другом. Если действительно происходит перепутывание состояний…