Искатель. 2009. Выпуск №10 - Страница 36

Я срочно вызвал к себе Бурышева.

После того как я помог сыну Полигрова скачать рефераты, секретарше — напечатать служебные письма, Бурышев ко мне ходил свободно.

Ему даже выписали постоянный пропуск.

Тогда подполковник Казаков питал надежды, что я вот-вот выйду на нужных людей и колония раскрутится. Прицепы разлетятся не только по стране, но и по загранке. Казакова уже не интересовала Африка, он ставил на Южную Америку.

— Вот, — переводил я ему написанный на чешском текст. — Мексиканцы отвечают: заинтересовались вашим предложением… Согласуем в Мехико в головном офисе…

— Давай, давай, — шлепала меня по плечу огромная рука Дирека, которая при случае могла меня и прибить.

Когда на пороге технического отдела появился Бурышев, я плотно закрыл за ним дверь.

— Валерий! — строго заговорил я. — На меня вышел один человек… Он будет с тобой связываться… При общении с ним ты должен тютелька в тютельку выполнять каждое мое поручение. И не задавать мне лишних вопросов. Тогда мы заживем, и ты бросишь торговать компакт-дисками… Понял?

Бурышев кивнул.

Он всегда безропотно выполнял все мои задания, и я молил Всевышнего, чтобы эта его черта не изменилась.

Как следовало из сообщения, Рыбаков уже вырос из простого клерка до начальника отдела сбыта. Такую возможность я упустить не мог. Я послал Рыбакову полное похвал сообщение, в котором высоко оценил его деловые качества, сообщил, что «СНГ-Лизинг» нарастила прежние мощности и теперь готова к сотрудничеству не на бумаге, а на деле. О том, где я нахожусь, конечно же, упоминать не стал.

Получив мой ответ, Рыбаков сразу побежал к заводскому начальству. Обрисовал мою фирму «СНГ-Лизинг» как крупнейшую компанию, много лет работающую на рынке лизинга. И получил добро: наращивать контакты со мной и попытаться реализовать трактора, заполнившие все заводские задворки.

С тракторами, как и с прицепами, дела шли худо.

Чтобы максимально обезопасить себя, я перевел контакты с Рыбаковым на Бурьпиева.

Перед Бурышевым была поставлена задача: максимально раскрутить Рыбакова и через него волгоградских крестьян… Чтобы сделка пошла…

Я по Интернету, Бурышев по факсу методично бомбили Рыбакова: «найдены ли крестьяне, которым нужны трактора?», «обратите внимание на самые удаленные районы».

Когда пришел ответ «найдены», стали спрашивать «смогут ли заплатить за трактора?»

Кое-какие заминки возникли с обсуждением вопроса о размере первоначального взноса.

Мы предлагали, чтобы авансовый платеж крестьян составлял 30 процентов от стоимости тракторов, а на остальную сумму была установлена рассрочка сроком на два года.

Это не прошло.

Мы снизили планку: авансовый платеж 25 процентов…

Сговорились на 15 процентах.

Конечно, это не ахти какой высокий результат, но и на безрыбье рак рыба.

Помнится, появился мрачный Бурышев:

— Семен Борисович! Они согласны только на 15 процентов!

— Черт с ними!

В душе у меня ликовало. Но я виду не подал. Мне во что бы то ни стало нужны были деньги. Я уже все уши прожужжал администрации, добиваясь, чтобы меня отпустили в отпуск.

— У меня договоренность встретиться в Москве с торговым представителем Уругвая! — тыкал Казакову в мелко написанный по-английски текст, хотя, если бы его сумели перевести, я бы сразу оказался в штрафном изоляторе.

Я знал, что за примерное поведение можно было уйти в отпуск, и предпринимал к этому все возможные усилия. Если на кого-то я мог повлиять, апеллируя к интересам колонии, то подступиться к другим я мог только известным любому россиянину способом.

Дела с тракторами текли своим чередом.

— Надо ехать в Волгоград, — меня проведал Бурышев.

— А по факсу договорами обменяться нельзя? — спросил я.

— Требуют лично вас. Ведь это же серьезное дело. Хотят, чтобы только вы приехали на встречу с крестьянами и заключили договоры.

— Понятно, что серьезное, — я окинул взглядом высоченный забор с колючей проволокой, окружавший колонию.

— Я могу съездить, — вызвался Бурышев.

Подо мной чуть не сломался стул.

— Ты что! — вырвалось у меня.

Послать Бурышева — значило на корню загубить дело. Недавний школяр, безусый мальчуган мог насторожить волгоградских заводчан и крестьян. У солидной фирмы, работающей на пространстве всего СНГ, представитель должен быть внушающим доверие.

— Валерий, подумаем, — сказал я обиженному директору, который уже возомнил из себя крупного руководителя.

Но что делать?

Вечером, когда все разошлись и я остался в корпусе один, сел за письмо:

«Господину Рыбакову

oт fsb

…очень занят. Занимаюсь оформлением лизинга самолетов ИЛ-86…»

Так было солиднее. На ИЛ-86 летали президенты. Да и упоминание в аббревиатуре «fsb» не столько Фоки Семена Борисовича, сколько одного серьезного ведомства, не должно было остаться без внимания.

«Пришлю своего помощника…»

На что уже утром получил полное восторженных слов письмо Рыбакова:

«Рад вашим успехам! Надеюсь, что лизинг тракторов в вашем бизнесе получит такое же распространение, как самолетов».

— Надейся, надейся, — не удержался я и прорвался смехом.

По распоряжению руководства зоны, озабоченного моими

переговорами с уругвайским торгпредом, я переехал жить в техотдел, где теперь за шкафом стояла моя раскладушка, а в шкафу лежал свернутый матрац.

Я знал администратора футбольной команды, с которым когда-то пригонял «мерседесы». Солидный мужчина, который как никто другой подходил на роль представителя крупной фирмы. Фамилия у него была Шатун.

Я еле уговорил его проведать меня. Шатун удивился, когда его без проволочек впустили в колонию.

Стоило ему появиться в приемной начальника колонии, как секретарь провела к Полигрову.

Полковник:

— Вы к кому?

Он:

— К Фоке.

Полковник:

— Да. Да. Он мне звонил.

Вот какого положения я достиг к тому времени.

И Шатун у меня. Мы попили кофе. Я попросил Шатуна, как закадычного друга, съездить в Волгоград и подписать договоры.

— Ты меня в такое дело не втягивай! — замахал он длинными кистями.

— Чего ты боишься? Я через неделю выхожу, — показал бегунок, где для отправления меня в отпуск не хватало нескольких подписей. — И сразу в Москву… В том, что мне там дадут деньги, я думаю, ты не сомневаешься… Покупаем трактора… Отдаем крестьянам… И потом доим их…

Шатун еще по сделкам с «мерседесами» был наслышан, что за мной стояли крутые москвичи.

— А прибыль поделим пополам! — хлопнул я по плечу администратора.

Это подействовало на Шатуна ободряюще.

— Только о том, что я пока нахожусь в зоне, в Волгограде не должна знать ни одна собака!

— Обижаешь!

Я понимал, что Бурышев моим решением будет недоволен. Но мне до этого сосунка не было никакого дела. Главное, чтобы он продолжал внушать Рыбакову, что мы надежнейшая из надежных фирм, а ее шеф, Фока Семен Борисович, — по уши занятый лизингом самолетов коммерсант.

— Все будет пучком! — Я проводил Шатуна до самой проходной.

Шатун удивленно поглядывал на меня, когда со мной, одетым в черную робу и черную кепку зэком, здоровались проходившие мимо офицеры колонии.

Я принялся срочно готовить Шатуна к поездке в город-герой. Набрал на компьютере договоры: купли-продажи — с волгоградским заводом, лизинга — с крестьянами. От имени своей фирмы везде вписал фамилию Шатуна. Оставил пустые графы для руководства волгоградского завода и фамилий крестьян. Распечатал. Смастерил табличку, на которой написал крупными буквами «Концерн «СНГ-Лизинг». Изготовил декором доверенность Шатуну на право заключать сделки и утопил ее в золотистые корочки. Все отдал Бурышеву, чтобы тот передал Шатуну.

Бурышев, четко выполняя мое задание, сунул пакет с документами и табличкой Шатуну, уже прыгающему в тамбур отходящего поезда. Так было надежнее, чтобы футбольный администратор раньше времени не заподозрил чего.