Искатель. 1993. Выпуск №5 - Страница 2

Возникала интересная коллизия. Привиделся ли монахиням нимб у чресел Ворнана? Или они сознательно выдумали его, чтобы соблюсти свою добродетель? А может, Ворнан устроил так, чтобы голым увидели его лишь те, кто не мог испытать при этом душевного потрясения.

Не знаю. Культ Апокалипсиса показал нам, что массовые галлюцинации возможны, поэтому я не могу отвергать первого предположения. Как и второго, ибо за две тысячи лет христианства священнослужители далеко не всегда говорили только правду. А вот к той версии, что Ворнан избавил монахинь от необходимости лицезреть свою наготу, я отношусь скептически. Он никогда не старался поберечь чьи-либо нервы, да, пожалуй, и представить себе не мог, что человеческие существа надобно оберегать от столь удивительного зрелища, как человеческое тело. Кроме того, если он слыхом не слыхивал о Христе, где уж ему знать о монахинях и их обетах? Но я не намерен недооценивать его хитрости и полагаю, что Ворнан располагал техническими возможностями, позволяющими ему явиться перед монахинями в одном виде, а перед остальными — в другом.

Далее, как мы все знаем, монахини в мгновение ока исчезли в церкви. Некоторые свидетели решили, что Ворнан — какой-нибудь маньяк-апокалипсист, а потому более не обращали на него внимания. Но многие, как зачарованные, не отрывали глаз от обнаженного пришельца, что бродил по Пьяцца ди Спанья. Сначала его заинтересовал фонтан, потом — витрины магазинов на дальней стороне площади, наконец, стоящие у тротуара автомобили. Зимний холод никоим образом не беспокоил его. А когда на площади не осталось ничего достойного внимания, он двинулся вверх по лестнице. И успел подняться на пятую ступень, когда за ним, с перекошенным от негодования лицом, бросился полицейский, крича, что он должен спуститься и сесть в патрульную машину.

— Я не сделаю того, о чем вы говорите, — ответствовал Ворнан.

То были его первые обращенные к нам слова, начало апостольского послания варварам. Произнес он их по-английски. Многие свидетели услышали его и поняли, что он сказал, полицейский — нет, продолжая ругать его на итальянском.

— Я — путешественник из далекой эпохи, — произнес Ворнан. Опять же по-английски. — Я прибыл, чтобы познакомиться с вашим миром.

Полицейский побагровел от ярости. Он не сомневался, что Ворнан — апокалипсист, причем апокалипсист американский, каковые считались самыми худшими из всех. Свой долг он видел в защите благопристойности Рима и святости дня рождения Младенца от эксгибиционистской вульгарности сумасшедшего. И вид бледнокожих, удаляющихся от пего ягодиц окончательно вывел из себя стража порядка. Он снял с себя плащ и устремился за Ворнаном с явным намерением укрыть его этим плащом от посторонних взоров.

Свидетели, все как один, утверждали, что Ворнан Девятнадцатый не обернулся, не тронул полицейского и пальцем. Последний же, настигнув пришельца, протянул руку, чтобы схватить его за правое плечо. Сверкнул сине-желтый разряд, раздался негромкий хлопок, полицейский отшатнулся, словно его ударило молнией. Потерял равновесие, упал, скатился по ступеням вниз, где и остался лежать. Зеваки подались назад. А Ворнан продолжил подъем и остановился на верхней площадке, чтобы поделиться с одним из свидетелей кое-какими сведениями о себе.

То был немецкий апокалипсист Хорст Клейн, девятнадцати лет от роду, принимавший участие в дебоше, учиненном на Форуме между полуночью и рассветом. Слишком возбужденный, чтобы идти спать, он слонялся по городу в состоянии post coitus[4] депрессии. Юный Клейн, свободно владеющий английским, в последующие дни стал всеобщим знакомцем, регулярно появляясь на телеэкранах, раз за разом рассказывая об увиденном. Со временем о нем забыли, но свое место в истории он занял, и я не сомневаюсь, что он до сих пор делится воспоминаниями о минутах общения с Ворнаном и с жителями Мекленбурга или Шлезвига.

— Напрасно вы убили карабинера, — такими словами встретил Клейн подошедшего к нему Ворнана. — Они вам этого не простят.

— Он не умер. Оглушен, не более того.

— Выговор у вас не такой, как у американцев.

— Я не из Америки. Из Централити. Из будущего, понимаете? Нас разделяет тысяча лет.

Клейн рассмеялся.

— Через триста семьдесят два дня наступит конец света.

— Вы в это верите? Какой нынче год?

— Тысяча девятьсот девяносто восьмой. Двадцать пятое декабря.

— Мир просуществует еще по меньшей мере тысячу лет. В этом я уверен. Я — Ворнан Девятнадцатый, и здесь я — гость. И нуждаюсь в гостеприимстве. Я с удовольствием попробую ваши еду и питье. Я хочу носить одежду вашего времени. Меня интересует старинная техника секса. Где у вас дом половых сношений?

— Вон то серое здание, — Клейн указал на церковь Тринити деи Монти. — Там удовлетворят все ваши потребности. Только скажите, что вы прибыли из будущего. Из две тысячи девятьсот девяносто восьмого года, так?

— По вашему летосчислению, из две тысячи девятьсот девяносто девятого.

— Отлично. Им это поправится. Докажите, что конец света не наступит через год, и вам дадут все, что пожелаете.

— Мир будет существовать гораздо дольше, — со всей серьезностью изрек Ворнан Девятнадцатый. — Благодарю вас, друг мой, — и двинулся к церкви.

Со всех сторон к нему сбежались карабинеры. Не решаясь приблизиться меньше чем на пять ярдов, они взяли Ворнана в кольцо, чтобы не пустить его к церкви. Каждый держал в руках дубинку-парализатор. Один из полицейских кинул Ворнану плащ.

— Надень его!

— Я не говорю на вашем языке.

— Они хотят, чтобы вы прикрыли свое тело, — пояснил Хорст Клейн. — Их оскорбляет ваша нагота.

— У меня нормальное тело, без пороков и изъянов. Почему я должен прикрывать его? — удивился Ворнан.

— Они этого хотят, и у них парализаторы. Ими вам могут причинить боль. Видите? Вот эти серые на яки, что они выставили перед собой.

— Могу я осмотреть ваше оружие? — дружелюбно обратился Ворнан Девятнадцатый к полицейскому, что стоял ближе всех, и протянул руку. Полицейский попятился. Но Ворнан оказался проворнее и вырвал дубинку из рук полицейского. Схватился он за свободный конец, а потому должен был получить чуть ли не смертельный энергетический удар, но даже не пошатнулся. Полицейские, с выпученными от изумления глазами, наблюдали, как Ворнан возится с дубинкой, водит рукой по металлическому набалдашнику. А потом, истово крестясь, подались назад.

Хорст Клейн прорвался сквозь разомкнувшееся кольцо и распростерся у ног Ворнана.

— Ты вправду из будущего?

— Разумеется.

— Как вы это делаете… касаетесь парализатора?

— Энергию силовых полей можно поглощать и преобразовывать. Вы это еще не умеете?

Юноша-немец привстал, дрожа всем телом, покачал головой. Поднял плащ полицейского и протянул Ворнану.

— Накиньте его на себя, — прошептал он. — Пожалуйста. Помогите нам свыкнуться с вами. Вам нельзя ходить голым.

Как это ни странно, Ворнан подчинился. Пусть и не без труда, но надел плащ, застегнул пуговицы.

— Так через год конца света не будет? — вновь спросил Клейп.

— Нет. Определенно нет.

— Так мне пудрили мозги?!

— Возможно.

По щекам юноши потекли слезы. С губ сорвался смешок. Кулаки забарабанили по каменным плитам. Дрожа, рыдая, смеясь, Хорст Клейн потерял веру в идеи апокалипсистов.

А у человека из будущего появился первый апостол.

В Аризоне я ничего этого не знал. А если б и услышал о пришествии Ворнана, то расценил бы это сообщение как очередную человеческую глупость. Интенсивной работой и отсутствием результатов я загнал себя в тупик, а потому не обращал внимания на происходящее вне пределов моего черепа. Мозгу своему я предоставлял минимум пищи для размышлений, и в перечень излишеств попали в тот месяц и текущие события.

Мои хозяева во всем потакали мне. Им уже доводилось общаться со мной в периоды подобных кризисов, и они знали, как себя вести. Мне требовалось то очень хрупкое сочетание ненавязчивой заботы и ощущения уединенности, которое могли создать лишь люди, топко чувствующие состояние души ближнего своего. И я не погрешу против истины, утверждая, что несколько раз Джек и Ширли Брайнт спасли меня от пучины безумия.