Искатель. 1990. Выпуск №6 - Страница 14

— В большинстве случаев телеаппаратура и различные электронные аппараты не поддаются эффекту невидимости, — пояснил Конджер. — В XXI веке все трудней и трудней оставаться человеком-невидимкой.

— Ты занялся этим по своему желанию?

Конджер ощупывал раму портрета.

— Да, тогда мне это казалось куда забавней интеллектуальных занятий. Ты ведь знаешь, какое в девятнадцать лет представление о жизни. А потом я познакомился с Винсом Уортом.

— Он погиб, верно?

— Думаю, что да, — немного подумав, ответил Конджер.

— Ты не уверен, что Уорт мертв?

— Понимаешь… — Внутри витиеватой рамы что-то щелкнуло, потом заговорил звуковой ящик сзади холста.

— …думаю что излишне, Мак, — сказал записанный на пленку голос Джерри Тинга.

— Тебе бы теперь куда лучше жилось, не оспаривай ты вечно приказы, дубина, — ответил агент-верзила.

— И все же, Мак, ССА отвалили Дреме столько денег, чтоб он воскресил этого Энцерто. С тех пор еще не прошло и пяти месяцев. Теперь же они требуют снова отправить его на тот свет.

— Политика всегда отличалась неустойчивостью, култышка. Поэтому сейчас его нужно убрать с дороги.

— Мы бы сэкономили столько денег…

— Как только мы покончим с делами в этой колонии, мы получим приказ отправиться в Центральную Америку, в Урбанию, и прикончить там этого Энцерто, — сказал Верзила Мак. — Судя по всему, он снюхался с тамошней хунтой, что нам невыгодно.

— Мне-то что, Мак. Я только хотел…

— Пошли, оковалок, нам надо еще разок прочесать улицы. Вдруг появится этот наш невидимка и та длинная щепка.

— Не такая уж она и тощая, Мак. Даже по-своему смазливая, — возразил Тинг. — А как мы увидим этого…

Дверь в галерею открылась и закрылась. Наступила тишина. Отставив портрет в сторону, Конджер сказал:

— По-видимому, речь идет об Аво Энцерто, профессоре агрономии, который когда-то противостоял хунте. Я и не знал, что он жив.

— Почему все мужчины говорят, будто я тощая?

— Я этого не говорил, — возразил Кокджер. — В Китае II у них совсем другой вкус.

— У меня для моего роста вполне нормальный вес. Я вовсе не хочу поправляться.

— Кому нужен жирный секретный агент.

Какое-то время девушка хмурилась, потом на ее лице засияла улыбка.

— Да, СНБ известно, что Энцерто жив, но мы узнали об этом только с неделю назад.

— Ты знаешь, где он теперь?

— Энцерто стал сотрудничать с хунтой, — ответила Анжелика. — По крайней мере в области разработки экспериментальной системы продовольствия, которую стремится создать хунта при значительной поддержке со стороны правительства Соединенных Штатов. Если б только эти денежные тузы были хоть капельку любопытней, мы бы давным-давно знали о проделках Дремы.

— А где проходят эти эксперименты?

— По-моему, в Северной Урбании. Там на осушенных болотах у них целое поселение куполообразных ферм. Этот комплекс называется Фармц.

Огромная серая птица пролетела прямо перед хоппером. Конджер следил взглядом, как она исчезала в надвигающихся сумерках..

— Где-то здесь должна быть телепортическая станция. Мы можем приземлиться здесь и телепортироваться в Урбанию.

— Мы?

Не спуская глаз с удаляющейся птицы, Конджер сказал:

— Я решил, что с тобой хорошо сотрудничать.

— А всему виной последние приключения, где наши с тобой жизни висели на волоске. — Она наклонилась и поцеловала его в щеку. А почему ты думаешь, что Уорт может оказаться жив?

— Может, он и мертв. Однако, судя по описанию Дремы…

— Высокий сутулый мужчина лет тридцати пяти. Прямо-таки Винсент Экс Уорт, не правда ли?

— Или же сэр Томас Знсти-Гэтри.

— Или Омар Кавак.

— А этого кто добавил к списку?

— СНБ. Кавак — еще один высокий худой биолог. Кое-кто из его бывших коллег по Пражскому Научному Центру Циклов Жизни называет его просто костлявым. Он исчез во время охоты на лис в Свободной Ирландии-2, преследуя лисицу-робота. Он вполне может оказаться этим Дремой в силу своих политических убеждений и умственных способностей. Мы считаем, что его кандидатура подходит больше, чем кандидатура сэра Томаса.

— Почему?

— Существует вполне реальная возможность, что сэр Томас живет сейчас со своим бывшим лаборантом где-то на Багамских островах под именем Хуана Тицолы. Мы как раз сейчас проверяем эту возможность.

Конджер взял девушку за руку.

— Вине был здоровым детиной. Это он приучил меня к бегу и витаминам. Пускай это всего лишь пустяк, однако, обыскивая виллу, в той комнате, которую Дрема использовал под свою лабораторию, я нашел пилюлю из золы бурых водорослей.

Девушка рассмеялась.

— Их пьют многие, Джейк. В телепорту Нового Лиссабона тебе продаст их любой автомат. Пакетик пилюль из золы бурых водорослей плюс португальское фадо — и все за одно-единственное эскудо.

— Да, ты права, — согласился Конджер.

— Вероятно, ты надеешься, что Уорт жив, потому, что ты по нему скучаешь, — предположила Анжелика.

— Если верить Джерри Тингу, я жуть какой сентиментальный, — заметил он.

— Тинг очень проницателен. Когда я увидела тебя впервые, ты показался мне холодным и равнодушным. — Она протянула руку и щелкнула переключателем на контрольном пульте. — Теперь он доставит нас на ближайшую телепортическую станцию. — Она положила обе руки Конджеру на плечи. — Теперь же я думаю о тебе совсем иначе.

Конджер заключил девушку в объятья, и хоппер слегка накренился влево.

Конджер не знал, видят его комары и москиты или нет. Обычно лосьон, который он втирал в кожу, предохранял и от насекомых. Однако мошкара, обитающая в буйной растительности болот вокруг комплекса Фармц, казалось, различала его без особого труда.

Они с Анжеликой прибыли в Урбанию накануне вечером. Урбания была относительно новым государством, зажатым между Никарагуа и Коста-Рикой и названным в честь папы Урбана III.

Конджер-невидимка приближался к Фармцу. Темноволосая агентесса Службы Национальной Безопасности ожидала его в дельфибии на краю болота. Стоял полдень, и воздух был насыщен удушливыми болотными испарениями.

В подернутых ряской и поросших камышом болотах восседали на кочках здоровенные лягушки. По стволам поваленных деревьев ползали оранжевые ящерицы длиной в два фута. Вокруг Конджера вились облака мошкары.

Откуда-то издалека раздался низкий надсадный рев, перемежающийся грохотом и скрежетом.

Конджер взобрался на пригорок и увидел перед собой комплекс Фармц. Пятьдесят, может, больше, огромных куполов занимали расчищенное пространство в сотню акров. Каждый купол высотой с двухэтажное здание был выкрашен в один из оттенков синего или зеленого цвета. Возле куполов расхаживала человек двадцать пять охранников в универсальных водоотталкивающих комбинезонах. Здесь же разгуливали служебные собаки-цианоиды.

Стараясь держаться подальше от собак, Конджер прошмыгнул под носом у тощего заспанного охранника и очутился на территории экспериментального комплекса.

По правую сторону от него начинался ряд куполов. На стенах каждого по-английски и по-испански было написано: «Станция Вытяжки Листового Протеина» — и стоял номер. Далее следовал ряд куполов, отданных в распоряжение уплотненных культур. Потом шел купол цвета глубинных вод с надписью: «Хлопковые экстракты» — и купол, где добывали из арахисового масла афлатоксин.

Узнав от Анжелики кое-что об Аво Энцерто, Конджер был в курсе, что старый ученый живет и работает под куполом с надписью:

Пошатавшись по территории Фармца минут десять, он отыскал купол ДИОПа. Тот находился на самом краю болота, один из его крытых трапов, подобно огромной соломинке для коктейля, впивался в вязкую болотную жижу.

Энцерто ходил из угла в угол в своей лаборатории под огромным куполом. Это был высокий здоровенный старик с белыми косматыми бакенбардами. Поверх всесезонной пижамы на нем болтался белый халат, на ногах были японские шлепанцы. Он прижимал к груди пучок больших темно-зеленых листьев и удовлетворенно бормотал по-испански себе под нос: «Великий день для науки. Гигантский шаг вперед в области протеина, не говоря уж о гастрономии. Ага, хунте это придется по душе».