Искатель. 1989. Выпуск №1 - Страница 3

— Вон! — закричали аристократы, и Капиталина поняла, что все кончено.

На рассвете, еще более грязная, чем обычно, несчастная, морально растоптанная, кариатида доплелась до своего дома на набережной, Но как ей было влезть обратно на балкон? Капиталина от бессилия заголосила, зарыдала:

— Что, что дела-ать?! Не утонуть ли мне в этой черной воде-е?! Не разбить ли голову об эти камни-и?

Но любовная траншея в каменном сердце была слишком глубока, и не оставалось сил у нашей героини на решительный поступок. Вволю поголосив, она сказала себе:

— Пойду в люди.

Капиталина медленно брела среди утренней толпы, и никто не обращал на нее внимания. Все были заняты своим: кто спал на ходу, кто приходил в себя после бессонницы, кто просто грезил непонятно о чем. В просыпающемся сознании города не было места удивлению, чуду. Автор этих строк сам может поклясться, что видел как-то промозглым зимним утром в самом людном месте города и, между прочим, рядом с милиционером, такое!.. в сравнении с чем какая-то несчастная фланирующая кариатида — пустячок.

Простая душа Капиталины маялась. И здесь она чувствовала себя самозванкой. У нее не было того, что, с точки зрения статуи, необходимо человеку, а именно: пальто и паспорта. Без них Капиталина не мыслила своей новой жизни. Где взять эти предметы, она не знала. Как они выглядят, представляла весьма смутно, и спросить было не у кого — всеведущая Змея уже давно вернулась на свое место, под копыта могучего коня.

Так, мучаясь и тоскуя, забрела Капиталина в сырой переулок, где стояла большая машина и лежали у распахнутых громадных дверей какие-то фигуры, похожие на раскрашенные статуи. Капиталина обрадовалась и подошла ближе.

Меж тем люди выбегали из дверей, хватали то одну, то другую статую и уволакивали в глубь помещения. Статуи, к удивлению Капиталины, не высказывали никакого протеста, а только возбужденно хихикали и лепетали:

— Ах, как хорошо-то!

— Вот приоденут, приоденут!

— Ах, как мило, как мило!

— Ах, как модно, как модно!

Каменная мысль у Капы оформилась мгновенно: «Может быть, здесь дадут пальто» — и, не мешкая, она вошла в таинственное здание. Миновав, какие-то длинные коридоры, бесконечное количество дверей и лестниц, она попала вслед за несущим куклу человеком в зал, откуда надеялась выйти преображенной. Капиталина по-солдатски встала в ряд с манекенами и замерла.

Некий человек, которого кариатида приняла за куафера, подскочил к ней, и, обругав за грязь, нахлобучил на голову темный курчавый парик. Затем другой прислужник кисточкой раскрасил лицо кариатиды, насурьмив брови, нарумянив щеки и обведя губы. Потом резвые служанки одели Капиталину в странный, крепко сшитый костюм, в руку дали сумочку, на ноги напялили чулки и полусапожки.

Завороженная собственным преображением, Капиталина с трудом улавливала разговор кудесников:

— Жеральд Платонович, а вот эта кто у нас будет?

— Не видишь разве — деловая женщина. Представительная и солидная, — молвил Жеральд и добавил: — Может быть, даже научный сотрудник. Но ей чего-то явно не хватает, Базиль… Чего?

— Может быть, колбы или пробирки? — искательно предположил Базиль.

— Не то. Думай еще.

— Очки! — обрадованно воскликнул Базиль.

— Моя мысль, — согласился Жеральд.

Нарумяненное лицо Капиталины украсили солидными очками без стекол. Кариатида решила, что все кончено, и она свободна. Неумело помахивая сумочкой и хромая в полусапожках, она двинулась к выходу. Но не тут-то было.

— Жеральд Платонович! — заголосил Базиль. — Что делается?! Куда она пошла?!

Такое банальное чудо, как оживший манекен, не могло изумить старого работника универмага, видавшего виды Жеральда.

Еще в прошлом квартале он был свидетелем того, как растворились в воздухе два контейнера с норковыми шапками. Опытный Жеральд быстро навел порядок: Капиталину схватили, силой затащили в витрину, там поставили в угол и велели замереть. Бедняжка повиновалась: все-таки пиетет к человеку был в ней чрезвычайно силен.

О, как скучна показалась ей жизнь манекена! Вечное стояние в неестественной, смешной позе угнетало. Удары по самолюбию были болезненны и следовали часто, почти без перерывов: проходящая по улице толпа посмеивалась и пошучивала над разодетыми куклами. Глупым манекенам это даже нравилось, они не умели отличать восхищения от насмешки. Но гордому нраву Капиталины такое обращение претило. В душе зрел протест, кончившийся ночным бунтом и уходом на свободу. Покидая раззолоченную клетку витрины, вольная кариатида сорвала с тщедушных плеч соседки зеленое пальто, прихватила чемодан из лжекрокодила, зонтик и батистовый пеньюар цвета «электрик».

Идя но ночным улицам, Капиталина мстительно мечтала о той минуте торжества, когда она, модная, богатая и красивая, предстанет перед взорами обидчиков-олимпийцев. Они, само собой, начнут извиняться перед ней, искательно просить подержать чемодан, поиграть с зонтиком и померить шляпку с вуалеткой. Главным же своим козырем Капиталина считала пальто. Оно должно было сразить наповал Антиноя. В магические свойства пальто — приталенного, с хлястиком на двух громадных пуговицах, с манжетами, отороченными рыжим мехом, и таким же воротником — кариатида верила истово.

На рассвете ноги принесли ее к знакомому дому. Кариатида оглядела покосившийся, но еще целый балкон и принялась мерно вышагивать взад-вперед, размышляя вслух:

— Паспорт… Где взять паспорт? Какой он из себя? Кто бы подсказал, научил?! О-о-о, жестокий мир.

От ее фигуры в наброшенном поверх пальто пеньюаре «электрик», в съехавших на нос фальшивых очках, веяло какой-то трагической фантасмагорией. Новая Галатея тщилась найти своего Пигмалиона и не находила его!

Внезапно длинное зеленое тело Змеи выскользнуло из подворотни и устремилось к Капиталине с веселым возгласом:

— Мин х-херц! Какой пассаж-ж! Да ты просто душ-шка в этом наряде!

— Паспорт! — мрачно воскликнула Капиталина. — Мне нужен паспорт! Какой он, Гада? Где взять его, поведай?

Змея растерялась. Она не знала, что такое паспорт, да и не хотела знать, но боялась показать свою неосведомленность, поэтому туманно заговорила:

— Еж-желн, Капа, ты хочешь стать человеком с паспортом, то знай — это непросто.

— Скажи. Я все снесу.

— Ну, видиш-шь ли, — развязно продолжила Змея, — все дело в работе, в труде. Работать нужно много и долго. Будет работа — будет и паспорт.

Капиталина посмотрела на свои натруженные руки в трещинах столетий и всхлипнула:

— Если б что держать, то пожалуйста, а так… Я же ничего не умею!

— Ничего не умеешь — мети улицу.

— Как это?

— Веником, мин х-херц, или лучше метлой. Открою тебе: там, в подворотне, за мусорным баком, я видела это приспособление для чистки улицы. Советую воспользоваться им. Ну, прощ-щай, душ-шка. Иду ложиться под копыта. Бон ш-шанс!

Когда часы на городской башне пробили шесть раз, из дверей телестудии вышел Вадим Петрович Панасюгин, признанный лев телерепортажа, знаменитый создатель смелой и острой еженедельной передачи под названием «Коллаж». В ней Панасюгин сатирической плетью хлестал пьяниц, дебоширов, прогульщиков, милостиво хвалил усердных работников сферы обслуживания и юных вундеркиндов.

Однако никто не знал, что за представительной барской внешностью режиссера скрываются неуверенность и сомнения. На работу он всякий раз шел, как на Голгофу, потому что не представлял, о чем будет рассказывать зрителям в следующий раз. Куда еще бросить своих «негров», вооруженных телекамерами и юпитерами?!

В тяжких раздумьях ехал Панасюгин по городу, бросая орлиные взоры по сторонам и не находя ничего примечательного. От безысходности он решил снять закрытый на просушку Сад и приказал водителю медленно ехать вдоль, набережной.

Внезапно в поле его зрения попала странная фигура: статная, хорошо одетая женщина, с чемоданом под мышкой, подметала улицу. Панасюгина осенило: «Дворник! Вот о ком надо сказать, наконец, в полный голос!»